Сытый бунт

Забастовка в Жанаозене залезла в карман каждому казахстанцу: бюджет недосчитался 22 млрд тенге

Почти два месяца продолжается совершенно нелогичная акция протеста с голодовками и прочей подобной атрибутикой в небольшом городке Мангистауской области – Жанаозене.
Люди, получающие едва ли не самую высокую зарплату в Казахстане, жалуясь на свое бедное житье, устроили шумиху на весь мир. Даже Стинга пронял этот "крик о помощи", в результате чего тот отказался от концерта к Дню Астаны. Впрочем, певец, как и миллионы казахстанцев, многого не знал. Пресса всего мира трубит об униженных и оскорбленных, даже не подозревая, что там творится на самом деле. На днях заступиться за протестующих приехал депутат Европарламента Пол Мерфи. Однако, посетив Жанаозен и разобравшись во всем досконально, задал лишь пару контрольных вопросов и предпочел удалиться. Будучи опытным политиком, он понял, что на этой ситуации политических дивидендов не заработаешь. Так что же все-таки происходило в Жанаозене? "Литер" предлагает свои версии.

На протяжении последних лет почему-то именно небольшой городок Жанаозен в Мангистауской области становится эпицентром социальных распрей. Работники двух "дочек" национальной компании "КазМунайГаз" АО "Озенмунайгаз" (ОМГ) и АО "Каражанбасмунай" (КБМ) будто вместо отпуска ежегодно бастуют по тому или иному поводу. Последний бунт, начавшийся в мае этого года, затянулся почти на два месяца. Снизились объемы добычи нефти, бюджеты всех уровней в виде налогов недополучили более 22 млрд тенге. А между тем забастовщики, по большей части работники низовых специальностей, уже по сложившейся традиции требовали повышения зарплат. Это при том, что, к примеру, зарплате обычного водителя автобуса на ОМГ (192 тысячи тенге) могут позавидовать даже люди с двумя высшими образованиями. Как объяснить столь неадекватные выпады, не подтвержденные явно никакими логическими объяснениями? Иждивенчество, непонимание, наглость или, может быть, хорошо спланированная провокация?

Иждивенчество?

Начавшаяся в мае серия забастовок в коллективах КБМ и ОМГ выглядит как очередное продолжение протестных акций 2008 года в этом же регионе. Такое навязчивое социальное недовольство в одной из самых благополучных областей Казахстана вызывает искреннее недоумение. Тем более если брать во внимание размеры заработных плат на двух предприятиях, о которых сообщило руководство АО "Разведка и добыча "КазМунайГаз", работники которых так настойчиво сетуют на свое бедственное положение.
Начиная с 2008 года повышение зарплат в обеих компаниях проводилось шесть раз. В результате к январю 2011 года при суммарном коэффициенте инфляции за три года в 44,3 процента повышение заработных плат работников ОМГ и КБМ фактически удвоилось. Так, у оператора добычи КБМ в 2008 году средняя зарплата "на руки" была 110 тысяч тенге, теперь она составляет 249 тысяч тенге. У машиниста цементировочного агрегата средняя зарплата была 82 тысячи тенге, сейчас – 190 тысяч тенге. У водителя автобуса месячная зарплата выросла с 76 тысяч до 156 тысяч, у оператора подземного ремонта скважин – со 105 тысяч до 260 тысяч тенге. Электромонтер, получавший 83 тысячи тенге, стал получать 192 тысячи. Причем помимо вышеперечисленных окладов персонал ежегодно получает так называемую "тринадцатую зарплату" и внушительные премии по праздникам. Таким образом средняя заработная плата производственного персонала КБМ на сегодня составляет 267 тысяч тенге.
Аналогичная ситуация и в ОМГ. За первые четыре месяца 2011 года фактическая средняя зарплата "чистыми" здесь составила: у оператора ПРС 5-го разряда – 405 тысяч тенге; у моториста ЦА 5-го разряда – 340 тысяч тенге; у водителей спецтехники УОС-5 – 380–420 тысяч тенге; у электромонтера 5-го разряда – 260 тысяч тенге, у оператора исследования скважин – 261 тысячу тенге, у оператора добычи 5-го разряда – 270 тысяч тенге.
В целом, согласно статданным, на сегодня средняя зарплата узенских нефтяников получается самой высокой среди рабочих коллективов республики. Она вчетверо выше, чем в среднем по стране, вдвое больше, чем в среднем по отрасли, в полтора-два раза превышает зарплаты нефтяников Урала и Западной Сибири Российской Федерации. К примеру, оператор 5-го разряда по подземному ремонту скважин на предприятиях Волго-Уральского региона России в переводе на тенге получает 113,8 тысячи тенге. В Западной Сибири, где климатические условия намного суровее, чем в Мангистау, этот же специалист получает около 160 тысяч тенге. В ОМГ оператор подземного ремонта скважин 5-го разряда получает более 400 тысяч тенге, или более чем в 2,5 раза больше. Такой или даже больший коэффициент прослеживается по любой специальности.
Впрочем, это еще не все. Стоит отметить, что кроме прямых выплат в РД КМГ существует еще и обширный социальный пакет. Причем он по инициативе профсоюза предприятия был значительно расширен в новом коллективном договоре на 2011–2013 годы. В целом с учетом расходов в области охраны труда (спецодежда, стирка, моющие средства) и в социальной сфере (горячее питание, оплата больничных листов, социальное и медицинское страхование, оздоровление, детские лагеря и так далее) общая стоимость соцпакета по сравнению с 2008 годом выросла почти вдвое – до более чем 14 млрд тенге, или почти 1,1 млн тенге в год на каждого работника.
Собственно, социальная политика госкомпаний – это для казахстанцев далеко не новость. Давно и хорошо известно, что в "Самрук-Казыне" серьезно относятся к социальным программам входящих в этот мегахолдинг национальных компаний. Требования здесь самые строгие, отчетность – полностью прозрачная. Например, в ОМГ по собственному комплексному плану развития планировалось ежегодное создание ста социальных рабочих мест с суммой финансирования 90 млн тенге. Фактически же за три последних года общая сумма средств, потраченных на создание социальных рабочих мест, составила 560 млн тенге – в шесть раз больше запланированной суммы. В результате удалось трудоустроить 2573 безработных, состоявших на учете в отделе занятости Жанаозена.
Также профинансировано строительство 200-квартирного коммунального жилого дома для малообеспеченных граждан. За счет средств, выделенных ОМГ, через ТОО "Озен-Дархан" произведено расширение подсобного хозяйства и трудоустроено дополнительно 200 человек из числа безработных оралманов. Полностью загружена заказами швейная фабрика в Жанаозене, ее работа организована в две смены, а количество работающих выросло вдвое и составляет 300 человек.
Но даже если все это не удовлетворяет недовольных своим положением забастовщиков, все же остается главный вопрос. Много это или мало по казахстанским меркам, да и не только, когда ваш месячный доход находится в пределах 260–430 тысяч тенге, не считая премий, соцпакета и тринадцатой зарплаты? Как ответили бы на этот вопрос те же бюджетные работники Мангистау, к примеру, учителя, чьи месячные доходы с учетом последних надбавок достигнут лишь 60–70 тысяч тенге? Или рабочие аграрной отрасли, где, по данным Госстатагентства, тракторист зарабатывает в сезон не более 70 тысяч тенге в месяц? Думается, ответ был бы однозначным – заелись они там у себя в Жанаозене.

Безмерная лихость?

Если проследить хронологию забастовочных акций, с удивительной регулярностью повторяющихся в жанаозенском регионе, то у стороннего наблюдателя возникнет стойкое впечатление: мол, что ж там все плохо так? Но так ли это на самом деле?
Напомним, все началось в июне 2008 года с забастовки транспортников ОМГ. Причиной было несогласие с планом реструктуризации и приватизации активов компании. В марте 2009 года произошла забастовка уже в ТОО "Бургылау", требования похожие: отмена результатов приватизации и возврат частной организации в состав ОМГ. Удивительное дело, прямо скажем, неслыханное. Рабочие протестуют против рыночного процесса реорганизации предприятия. Если бы Адам Смит, корифей от экономики, услышал о таком – в гробу бы перевернулся. С такими воззрениями, глядишь, потребовали бы вернуть фабрики рабочим…
Однако вернемся к хронологии бунтов. Сентябрь 2009 года, и опять забастовка в ОМГ, сопряженная с голодовкой отдельных работников, требующих изменить систему оплаты труда и повысить заработную плату. Надо сказать, руководство ОМГ тогда, чтобы не наломать дров, пошло навстречу бунтовщикам и подняло зарплату. Может быть, это было ошибкой. Тем самым у "неспокойной" части работников выработался условный рефлекс, что голодовка с бунтом дают хорошую прибавку к зарплате. В обоснование этой точки зрения можно привести такой пример, когда младенец привыкает, что, заплакав, получает внимание родителей – он ревет непрерывно. Или другой пример из области юриспруденции… Существует золотое правило переговорщика с террористами: никогда не выполнять их условий, в противном случае это может окончиться самыми непредсказуемыми последствиями.
Неудивительно на этом фоне, что в марте 2010 года вновь происходит забастовка работников ОМГ из-за несогласия с переходом на новую систему оплаты труда. На этот раз ОМГ привлекло в качестве рефери государственные органы. Специальная комиссия более месяца проверяла законность требований бунтующих и вынесла вердикт – требования необоснованны. То есть в данном случае бунтовщики остались ни с чем. Но пыл свой они не уняли.
Решив, видимо, еще раз проверить действенность метода "рев младенца", работники транспортных организаций ОМГ в октябре 2010 года опять забастовали. На этот раз требования были и вовсе из области очевидного-невероятного. Они настаивали на освобождении задержанного правоохранительными органами водителя УОС-5 Кашанова, подозреваемого в хранении и транспортировке наркотиков. Ничего не напоминает? История знает множество примеров, когда террористы или бандитские группировки теми или иными методами шантажировали власти, добиваясь освобождения своих соратников из мест лишения свободы.
Во всех случаях администрация предпочитала вести диалог и договариваться. Хотя по закону можно было этого и не делать. Согласно выводам судов Мангистауской области и города Жанаозена, все протестные акции начинались в форме стихийных митингов, без соблюдения требований Трудового кодекса РК о последовательности действий при организации забастовок. Поэтому все забастовки, начиная с 2008 года и по сей день, решениями судов признаны незаконными, а их участники подлежали увольнению по статье. Тем не менее предусмотренных Трудовым кодексом мер, таких как увольнение зачинщиков и нарушителей законодательства, руководство ОМГ до последнего времени не принимало. Это в какой-то степени, возможно, и стало катализатором процесса: у организаторов протестных акций возникло чувство всесильности, безнаказанности за свои действия, что позволяло им регулярно ставить ультимативные требования и проводить свои акции.
Но на сегодня есть принципиальная и окончательная позиция. По последним данным, на прошлой неделе в подразделениях ОМГ было уволено более 300 человек. Часть уволенных подала в суд иск о восстановлении на работе. Судом города Жанаозена им отказано в удовлетворении исковых требований. Чтобы дать возможность высказаться всем, при мангистауском областном филиале народно-демократической партии "Нур Отан" создан совет, призванный урегулировать ситуацию с трудоустройством уволенных из-за забастовок нефтяников ОМГ и КБМ.

Провокация?

ОМГ входит в структуру АО "РазведкаДобыча "КазМунайГаз", РД КМГ в свою очередь контролируется национальным фондом "Самрук-Казына". А это уже политика. Отсюда можно делать далеко идущие выводы: все эти акции могли быть направлены на то, чтобы пошатнуть общественное доверие именно к государству.
Сценарий вполне состоятельный, особенно если учитывать, что в конечном счете для режиссеров всего этого представления неважно, будут ли требования выполнены. Ежу понятно, что бесконечно это лиходейство продолжаться не могло. Важно было другое – получить резонанс. И здесь все было сыграно на удивление слаженно, если не сказать больше – профессионально. Даже лояльные к властям СМИ, не говоря уж обо всех прочих, на первых порах охотно подхватили информационный посыл о несправедливостях со стороны государственной нефтекомпании.
При этом ни в одной публикации на эту тему авторы не указывали конкретных цифр. То есть бастуют из-за того, что мало платят, значит, действительно мало платят. Ни одному здравомыслящему человеку даже в голову не приходило, что может быть иначе. А раз все-таки иначе, значит, налицо совсем другие причины.
Нынешняя ситуация говорит о том, что для отдельной категории работников указанных нефтекомпаний конфликтовать, скандалить, проводить забастовки стало намного более выгодным занятием, чем собственно исполнение своих трудовых обязанностей. Даже рискуя потерять "хлебное место" в результате своих капризов, они объявляли голодовку, проводили акции протеста против неизвестно чего. Не значит ли это, что акция могла быть проплаченной? Речь не о том, что платили всем. Платили лидерам, которые были способны запудрить мозги рядовым рабочим. Не случайно в этой связи, что среди бастующих в основном фигурировали рабочие низового уровня. Еще один факт – многие из бастующих оралманы. Этим людям, которые еще не разобрались, что к чему в нашей стране, заморочить голову вообще не представляется трудной задачей.
Общее впечатление, которое возникает у многих наблюдателей жанаозенских бунтов, в целом сходится. Заметен четко прописанный, просчитанный, политически, ангажированный спектакль, где "главные лица" происходящего – это хорошо подобранные актеры. Понятно также, что тот, для кого жизненно важно "раскачать лодку", нарушить социальную и политическую стабильность в Казахстане, делает это извне.
Косвенным подтверждением вышеуказанного мнения может стать отказ Стинга от концерта в Астане. Чтобы убедить отказаться уже не такого популярного певца от гастрольных гонораров, нужны и деньги, и хорошие связи. Более того, таблоиды фиксируют, что раньше Стинг не отличался особой принципиальностью во внешнеполитических вопросах. А тут вдруг стал идолом борьбы за свободу, к которому, как к Ленину, уже потянулись ходоки.
Ну и, наконец, хотелось бы привести еще несколько косвенных фактов, которые могут свидетельствовать о наличии религиозного следа. Речь о пресловутом религиозном экстремизме, явлении столь редком для Казахстана, что невольно забываешь о его существовании. Те методы, которыми пользовались бунтовщики, уж очень смахивают на почерк исламских фундаменталистов. К примеру, требование об освобождении из тюрьмы человека, подозреваемого в хранении наркотиков. Или оказание давления на "нормальных" сотрудников, которые отказывались участвовать в бунте: им угрожали по телефону, перед их домами рыли могилы, а у одного из работников КБМ даже сожгли гараж.
Версий происходящего в Жанаозене может быть сколько угодно. В их состоятельности разбираются компетентные органы. А пока понятно лишь одно: ОМГ и КБМ наконец заняли принципиальную позицию. Забастовки закончены, и если выступления продолжаются, то это уже незаконные акции – вызов общественному порядку. А с этим в любой цивилизованной стране борются, не церемонясь, в том числе и на родине Стинга. Жаль, что сегодня в этот круговорот вовлечено немало честных людей, которые стали марионетками в чужой бессовестной игре.

Алексей ХРАМКОВ, Алматы
20.07.2011