Уркун

(Подготовлено по документальным материалам председателя ЦИК Туркестанской АССР Турара Рыскулова (впервые изданы в 1926 г.) и соратника Сталина, сотрудника Комитета по национальной политике Григория Бройдо (впервые изданы в 1925 г.). Полностью материалы можно прочесть на сайте www.literaturа.kg
Недолго длилось "добровольное вхождение" Кыргызстана и всей остальной части Средней Азии в Российскую империю потому, что грянул 1916 год. До этого Российская империя с другими странами по Тройственному союзу (Англия и Франция) воевала против стран Антанты (Германия, Австро-Венгрия и др.). Шла Первая Мировая война.

И тут грянуло восстание в Туркестане (так в то время называли Среднюю Азию): здесь впервые туркмены, узбеки, кыргызы и казахи осмелились после почти полустолетнего владычества самодержавной России выступить против приказов "белого царя".

Считается, что восстание произошло неожиданно, без всякой предварительной подготовки. Но не могли разные народы в одно и то же время без повода выступить против единого врага в самых разных уголках Туркестана.

В предисловии к материалам о восстании председатель ЦИК Туркестанской АССР Турар Рыскулов пишет следующее:

"История революционного движения в Туркестане, в особенности в его дооктябрьском периоде, еще мало изучена. То же самое можно сказать и о революционных событиях 1916 года в Туркестане. За исключением упоминаний в двух-трех словах о восстании туземцев Туркестана против царизма в 1916 г, в посвященных теперешнему Туркестану книгах и ряде коротеньких статей, напечатанных в связи с годовщиной десятилетия мировой войны, на страницах туркестанских газет никаких иных трудов ни на туземных, ни на русском языках не существует. Одни из интересующихся Туркестаном до сих пор склонны предполагать, что восстали в 1916г. только киргизы в Джетысуйской (Семиреченской) области, а другие, имея вообще смутное представление об этих событиях, предполагают, что они почти ничем не отличаются от обыкновенных эксцессов, наблюдавшихся и прежде при царизме.

А между тем в этих событиях предреволюционной эпохи, как в фокусе, отразилась вся сущность политического, социального и экономического состояния тогдашнего Туркестана. Изучая историю восстания 1916 года и его основные причины, можно таким образом получить полную характеристику состояния Туркестана и найти ключ к уяснению многих моментов начального периода самой Октябрьской революции в Туркестане..."

Какие основные причины заставили тогда местное население Туркестана смело поднять знамя восстания против неприступной царской власти?

Об этом очень хорошо сказано в показании, данном 3 сентября 1916 г. Г.И.Бройдо прокурору Ташкентской Судебной Палаты по делу о кыргызском восстании:

"В начале августа 1916 г., в связи с мобилизацией киргиз на тыловые работы началось брожение широких киргизских масс. В несколько дней это брожение превратилось в восста­ние, охватившее почти все Семиречье.

По подозрению в участии в этом восстании я был "срочно сдан в нижние чины" по телеграфному распоряжению военного министра, в ведении которого находилось управление Туркестаном. На следующий же день по получении этого приказа я был направлен в Казалинск в 1-й Сибирский запасный стрелковый полк, в казармах которого я и пробыл до первых дней февральской революции.

По пути из Пишпека в Ташкент я был допрошен прокурором Ташкентской Судебной Палаты.

Ниже печатаемое мое показание, данное прокурору Адамову 3 сентября 1916 года, было направлено главным своим острием на выявление деятельности власти, провоцировавшей это восстание.

Официальная и либеральная дореволюционная Россия вы­двигала разные объяснения этого восстания. Рисовали это движение, как националистически-религиозное движение, объясняли его происками Турции и т.п.

Некоторые либералы, как напр., Керенский, даже решались указывать на земельную политику Переселенческого Управления, которая, дескать, "слишком уж много" забрала у киргиз земли.

Но основное и главное - непосредственная деятельность власти, направленная на то, чтобы вызвать, провоцировать восстание для уничтожения человеческого материала Киргизии и для расчистки земли для новых колонизаций - это обстоятельство тщательно затушевывалось.

Уже после восстания в 16 г. приезжал в Казалинск ген. Куропаткин и обещал местному казачьему населению наделы в Пржевальском уезде, в районах восстания. В Переселенческом Управлении тщательно изыскивали новые земельные фонды для будущих инвалидов и подготовлялись к изысканию "земельки" русскому мужику, который должен был в результате войны поднять свой голос и оружие за землю.

Киргизское восстание и было одним из средств царских палачей, уже в 16 году искавших земли, чтобы заткнуть глотку революционизирующемуся крестьянину. Вырезать киргиз - спугнуть их в Китай и захватить новые земельные фонды - вот что ожидало царское правительство в результате своей провокационной работы.

Эту провокацию оно, конечно, могло осуществить на почве полной дезорганизации хозяйства и общественных отношений киргиз, проводимых систематически более чем полстолетия.

Но именно эта дезорганизация была доведена до таких пределов, когда немыслимо даже и восстание. Понадобился дьявольский провокационный план с мобилизацией, чтобы добиться восстания,

В истории колонизаторской политики империалистических держав этот прием не представляет собой ничего оригинального.

Систематическая работа по обезземелению трудящихся колоний, подавлению их общественной жизни, культуры, самодеятельности, и, наконец, физическое уничтожение - все это являлось и по сей день является основой колониальной полити­ки всех буржуазных государств, хотя бы прикрытых фиговым листком Интернационала.

Работа компаний английских купцов два столетия тому назад в Индии в своей основе та же, что и политика современных тоже "рабочих", тоже "социалистических" правительств Англии, Франции и т.д. в Германии, Аравии, Персии, Китае.

Это систематическое угнетение колониальных народов в известный момент при благоприятных условиях превращается в политику физического уничтожения трудящихся зависимых народов.

В этом смысле политика российского империализма в Семиречье (Джетысу) представляет собой особый интерес.

Она прошла все стадии мирового опыта империалистов в деле колонизаторской политики порабощения, физического и духовного уничтожения колонии.

Мое "показание" имело своей целью изобличить эту политику российского империализма на конкретном опыте джетысуйских киргиз и вскрывать все разнообразные формы деятельности империализма в отсталой колониальной стране.

Копия этого показания, посланная немногочисленным в то время сознательным революционерам среди киргиз Джетысу, должна была послужить агитационным средством, почти единственно возможным в то время в Джетысу.

Советская власть положила конец тому состоянию, в котором находились народы, населявшие "тюрьму народов" - царскую Россию.

Но империалистическая деятельность царской России оставила большое наследие унижения, отсталости хозяйственной и культурной бывших угнетенных народов, с которыми справиться можно будет лишь упорной работой советской власти в течение многих и многих годов.

Эта деятельность империалистов оставила в наследие общественное разложение, гниение, внесенное в хозяйство, общественные отношения, идеологию целых поколений, и лишь упорной длительной работой по организации и укреплению парторганизаций, союзов бедноты советской власти можно будет изжить это тяжелое наследие российского империализма.

Но чтобы бороться с этими результатами хозяйничания царских сатрапов - приказчиков российского империализма в Джетысу, - нужно изучать эту работу наших врагов - колонизаторов. Поскольку это мое "показание" 1915 г. и в настоящее еще время является материалом, содействующим этому изучению и облегчающим борьбу с еще живыми остатками колонизаторства, я считаю возможным его опубликование".

Итак, поводом к восстанию туркестанцев в 1916 году послужил набор местных рабочих на тыловые работы фронта.

Согласно приказа царского правительства, переданного телеграфно военным министерством Туркестанскому генерал-губернатору, был издан по краю приказ от 8 июля 1916 года, в котором объявлялось о высочайшем повелении о привлечении на время войны "к работам по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии инородцев Российской Империи, освобожденных от воинской повинности, и, в частности туземного населения Туркестанского края".

Царское правительство усматривало в туркестанских рабочих материал более покорный, чем русские рабочие и крестьяне, так сказать, "даровой", которым можно было распоряжаться как угодно, не боясь их ропота и недовольства. С другой стороны, этой мерой освобождались массы русских нижних чинов и рабочих, которых можно было использовать уже непосредственно на военные действия, не отвлекаясь длительной работой мобилизации остальных призывных возрастов.

Поспешно разработанная эта мера стала сейчас же проводиться на окраинах России. Царская администрация в Туркестане, уверенная в покорности туркестанцев "русскому оружию", также не стала обдумывать безболезненный способ проведения этой мобилизации по Туркестану и через свои областные и уездные органы приступила сразу к фактической разверстке и набору рабочих. Эта беспечность и уверенность в покорности местного населения Туркестана видны из самого размера коротенького приказа по краю и. д. генерал-губернатора Ерофеева, где даже не удосужились объяснить сущность предлагаемых мероприятий. Однако скоро стали получать сведения о недоброжелательной встрече туркестанцами этих приказов о наборе рабочих.

Вслед за первыми приказами последовал дополнительный приказ ("Туркестанские ведомости", №157) об объявлении Туркестанского края на военном положении. Тогда же появляются такие приказы, как воспрещение продавать местным на железных дорогах билеты (в связи с первыми признаками недовольства туркестанцев) и об обязательном отдавании туркестанцами поклонов русским офицерам и чиновникам всех ведомств.

В ответ на начавшиеся в некоторых местах отдельные беспорядки, администрация вместо разъяснения начинает выпускать угрожающие приказы местному населению, ссылаясь на "высочайшее повеление" и "мощь русской царской армии". Так, например, назначенный незадолго до того времени Ферганским областным губернатором генерал-лейтенант Гиппиус выпустил следующий приказ: "Объявляю туземному населению, что в Ферганскую область уже прибыли войска с артиллерией. Распоряжение этими войсками поручено единолично и самостоятельно мне, военному губернатору. Присланных войск с избытком достаточно не только для того, чтобы усмирить всякую бесчинствующую толпу, но и для того, чтобы разрушить и сравнять с землей всякие поселения, а в городе - всякий квартал и даже целый туземный город, где впредь, начиная с сегодняшнего дня, возникнут такие же беспорядки, какие до сего времени происходили почти во всех городах и во многих местах Ферганской области".

Гиппиус в конце говорит, что будут строго наказываться военно-полевым судом не только лица, учиняющие беспорядки, но и весь кишлак (селение) или общество, к которому относятся эти лица; что в случае неоказания содействия со стороны населения в изловлении зачинщиков, будут даже "медресе и мечети сравнены с землей".

Но этот угрожающий приказ не помог. События стали развиваться дальше еще быстрее. К тому времени, согласно приказу царя от 22 июля того же года в целях безболезненного проведения мобилизации рабочих в Туркестане и подавления восстаний, назначается генерал-губернатором известный "знаток" Туркестана Куропаткин (бывший областной военный губернатор Закаспийской области, участвовавший когда-то при столкновении России с Западным Китаем в военных действиях), Куропаткин при прибытии в Ташкент выпускает известное обращение к населению Туркестанского края, подписанное 23 августа.

Начались "реквизиции" рабочих на тыловые работы, но, разумеется, в разных местах разно толковали эти приказы и инструкции.

Для местного населения Туркестана набор на тыловые работы явился совершенной неожиданностью. Туркестанцы сразу насторожились и начали готовиться тем или иным путем к неподчинению этим приказам.

И это вполне было естественно, ибо 200 с лишним тысяч народной массы (количество солидное) перебрасывалось на далекое расстояние, в чужой климат, где шла небывалая бойня, устроенная всемирной буржуазией в своих интересах. Не было также уверенности у местного населения, что его сыновья возвратятся живыми - и это было вполне правильное опасение, ибо мы знаем, сколько потом людей погибло от холода и болезней, сколько было брошено непосредственно в районы военных действий для рытья окопов и т.д. Набор на тыловые работы был поводом к всеобщему восстанию туркестанского населения против царизма, здесь сказались результаты полувекового культурного и экономического угнетения этого края, находившегося все время на положении колонии, причем чувствовалось не столько политически-культурное угнетение, сколько угнетение экономическое, когда становилось трудно само существование. Если прибавить к этому бесконечное издевательство царской и местной администрации, переполнившее чашу терпения туркестанского населения, то будет понятно, почему разыгрались события 1916 года.

На Семиреченскую область разверстано было 43 000 человек рабочих. Военный губернатор Семиреченской области генерал Фольбаум в начале июля выпустил воззвание к населению с указанием на необходимость выполнения "высочайшего повеления" о наборе местных рабочих. Воззвание это заканчивалось следующими словами:

"Предписываю никаких кривотолков не допускать и всех, кто будет говорить что-либо противное этому приказу, немедленно передавать в распоряжение уездного начальника. Убежден, что все у нас будет так гладко, что сердце великого государя нашего порадуется. Думаю это так потому, что те киргизские, таранчинские и др. волостные управители, которым я лично объявил первого июля волю монарха, приняли мое приказание молодцами и, обсудив подробности предстоящего выбора, воскликнули в честь обожаемого монарха такое громкое и дружное "ура", что звенели стекла в окнах губернаторского дома, где я с ними беседовал".

Как встретили народные массы приказ о наборе рабочих в Семиречье, мы увидим дальше. По свидетельству самого временно исполнявшего должность Семиреченского военного губернатора видно, что приказ сразу был сперва встречен недоверчиво, а затем и враждебно; население было убеждено, что местные рабочие направлены будут в районы боевых действий и что мобилизацией рабочих власть хочет просто истребить местное население. Начались уже попытки к уходу целых селений в Китай, многие стремились уйти в леса к Балхашу, третьи со стадами и всем своим добром забирались в труднодоступные ущелья гор.

Брожение среди местных продолжалось весь июль. Постепенно поступали сведения об отказе призванных выйти на работы, о бегстве в Китай целой группы призванных, а иногда и целой волости, о возвращении беглецов из Китая, о бегстве рабочих от русских хозяев и т.д.

С самого же начала объявления о наборе кыргызов на тыловые работы стали упорно распространяться провокационные слухи о предполагающемся выступлении кыргызов, что, несомненно, усиливало напряженную атмосферу. По получении приказа о наборе рабочих волостные управители при поддержке баев и манапов сразу подняли вопрос о посылке на фронт, главным образом, рабочих из "букары" (бедноты), и беднейших родов, что еще больше стало волновать массы, создавая среди них недовольство - в первую очередь против своей местной администрации.

В восстании кыргызов Семиречья в 1916 г. самым характерным является то, что восстания начались гораздо позже, чем в остальных областях Туркестана (т.е. в начале августа месяца) и что, предвидя неизбежный мятеж кыргызского населения Семиречья, администрация приняла заранее все подготовительные меры. В это время, как в начале восстания, так и до конца его ликвидации, руководили подавлением этого восстания два действительно "искусных" стратега и непримиримых врага местного населения – Куропаткин, сидя в Ташкенте, и Фольбаум, находящийся в городе Верном.

Генерал Фольбаум еще до восстания произвел учет всем своим военным силам и расставил их в тех пунктах, где можно было ожидать беспорядков. С другой стороны, еще до восстания кыргызов в Семиречье Куропаткин делает ряд вопросов Фольбауму относительно подготовительных мер.

С первыми сообщениями из Семиречья о начале беспорядков двинуты были дополнительные военные силы из Ташкента и из Семипалатинска. Куропаткин предписал Фольбауму давать два раза в день телеграфные сводки о ходе событий. По всем документам видно, что в этой беспрерывной переписке между собой эти два генерала детально разработали план военных действий на случай беспорядков, заранее определили, где должно вспыхнуть восстание, изучали все горные перевалы и ущелья, через которые бунтовщики могут проскользнуть. Дальнейшие развертывание стратегического плана сводилось к тому, чтобы переловить всех мятежников в узких горных проходах, предварительно оттесняя их к этим проходам и истребляя их по дороге. По словам Фольбаума и Куропаткина, нужно было мятежные массы кыргызов поставить в такие стратегические условия, чтобы их потом сразу можно было бы "истребить, как куропаток".

Другим важнейшим моментом в военных планах двух этих генералов было по возможности поголовное вооружение русского крестьянского населения, что также подтверждается всеми документами. Одновременно с этим предполагалось возможно больше отбирать скота и земли у кыргызов, чтобы совершенно обезличить экономически этот народ. Этот адский план истребления кыргызов царской администрацией в 1916 году был приведен в исполнение, как потом сообщал Фольбаум, очень "удачно".

Положение беженцев-кыргызов, откочевавших в пределы Китая количеством до 53000 семейств, было критическое. Грабимые со всех сторон китайскими чиновниками, калмыками, объятые голодом, они продавали последнее имущество и даже жен и детей. Весть о безвыходном положении этих беженцев уже распространилась по всему Семиречью. Бежавшие в Атбашинский край и скрывавшиеся в горах участники мятежа, убедившись в невозможности спастись в Китае, поспешили принести повинную. Краевая власть, в виду того, что озлобление русских крестьян против кыргызов продолжало существовать, не разрешило возвращаться последним на прежние их кочевки и предложила остаться в Атбашинском участке с тем, чтобы прирезать к нему часть земель Пишпекского и Пржевальского уездов, образовав новый Нарынский уезд с населением исключительно местным, а вся Иссык-Кульская котловина и юго-восточная часть Джаркентского уезда (надо сказать, более плодородная) должна была быть очищена для пользования исключительно русскими крестянами. Для приведения в исполнение этого плана командированы были из Ташкента специальные лица, но привести план в исполнение окончательно не удалось в виду происшедшего февральского переворота в 1917 году.

Турусбек Мадылбай
29.07.2011