Около шести утра 19 августа 1991 года в доме Витаутаса Ландсбергиса, выступавшего за независимость лидера Литвы, раздался телефонный звонок. Коллега передал ему новости из Москвы. Там произошел путч; Михаил Горбачев под арестом.

Ландсбергис опасался подобного с того момента, как Литва стала первой советской республикой, объявившей о независимости, и которую Москва отказывалась признать. Позже ему позвонили из командования Балтийского округа советской армии. "Мы теперь власть", - сообщил ему голос на другом конце провода.

Но лишь 48 часов спустя путч ГКЧП провалился, а через несколько месяцев развалился и Советский Союз. Ландсбергис направил Литву к НАТО и членству в Европейском Союзе. В свои 78 лет он по-прежнему работает в Европейском парламенте. Он трезво оценивает изменения, произошедшие в Литве. "Это могло произойти и раньше, - считает Ландсбергис, - если бы России удалось выстроить европейскую демократию".

Его слова подчеркивают поразительную черту изменений, происходящих в бывшем советском блоке. Спустя два десятилетия после провалившегося путча, его наследие в России и бывших советских республиках гораздо более противоречиво, чем то, что осталось от революций, свергнувших коммунизм в Восточной Европе двумя годами ранее.

Несмотря на такие катастрофы как война в Югославии, большая часть бывших социалистических экономик за пределами Советского Союза на сегодняшний день функционирует как рыночные демократии. Семеро из них являются членами Европейского Союза.

15 бывших советских республик также сменили центральное планирование на рыночные экономики. Но, кроме стран Балтии - Литвы, Латвии и Эстонии - большинство бывших советских республик по-прежнему существуют под управлением авторитарных систем, прогнивших от коррупции. Железный занавес порезан на металлолом, но в сегодняшней Европе новое разделение – дальше на восток, менее четко определенное, более размытое и меняющееся, но оттого не менее реальное, - между демократиями и теми странами, которые так и не дошли до финишной черты.

Все это является ценнейшими уроками для зарождающихся сегодня демократий в Северной Африке и для международного сообщества, которое пытается найти способ поддержать их.

Последний индекс демократии аналитического центра The Economist Intelligence Unit классифицировал шесть "авторитарных" режимов в бывших советских республиках, двое из которых, Узбекистан и Туркменистан, находятся в мировой четверке самых репрессивных режимов. Еще четверо, включая Россию, считаются "гибридными" режимами, с серьезными слабостями политической культуры и правительственного функционирования. Тем не менее, бывшие социалистические государства вне Советского Союза находятся во главе списков по двум категориям: "цельные" или "неполноценные" демократии, кроме Албании, одной из беднейших стран 20 лет назад, и разрушенной войной Боснии-Герцеговины.

"Большая часть государств постсоветского пространства – коррумпированные государства, чья основная цель - предоставление элите возможности становиться все богаче, благодаря коррупции", - считает Андерс Аслунд (Anders Aslund), шведский экономист, работавший экономическим советником для украинского и российского правительства в начале 90-хх годов. "Авторитаризм является их способом гарантировать сохранение этого".

Николай Петров из Московского Карнеги-центра считает, что, за некоторыми исключениями, бывшие советские республики за пределами Прибалтики разделились на две группы. Первая состоит из государств бывшей советской Средней Азии, таких как Казахстан и Узбекистан, чьи лидеры с советских времен смогли адаптировать старые методы для того, чтобы остаться у власти. Во второй группе стра свободные выборы проходили до тех пор, пока не появился лидер, который "отпихнул всех остальных".

По словам Петрова, это относится к белорусскому лидеру Александру Лукашенко, которого называют "последним европейским диктатором", и в более мягкой форме относится к России под управлением Владимира Путина, бывшего президента, а ныне премьер-министра.

Также и Украина, после периода относительной политической свободы после "Оранжевой революции" 2004 года, движется в подобном направлении под руководством президента Виктора Януковича, который в прошлом году победил на выборах бывшего премьер-министра и одного из лидеров революции Юлию Тимошенко. В настоящий момент Тимошенко находится в скамье подсудимых по обвинению в подписании соглашения на поставку российского газа, которое было экономически невыгодно Украине.

Частично бывшие советские республики стали такими, благодаря своей культуре, истории и географии, частично это стало результатом различных способов перехов от коммунизма к посткоммунистическому будущему. Главным отличием является продолжительность периода, проведенного под властью коммунистов. В большинстве республик СССР, коммунизм правил 70 лет после революции 1917 года. Восточноевропейские страны попали под советское влияние после Второй Мировой войны. У большей части бывших советских республик отсутствовала история независимой государственности, так как до революции они входили в состав царской Российской Империи.

Социалисты Центральной Европы, например, в Венгрии и Польше, сохранили отдельные черты частного предпринимательства и собственности, а также черты независимого гражданского общества. Польская католическая церковь предоставила альтернативную структуру власти и пример моральных устоев.

"Влияние религии недооценено, - считает Радослав Сикорски (Radoslaw Sikorski), министр иностранных дел Польши. - Люди думают, что достаточно создать правильные институты (для успеха демократии), но институты будут эффективны только, если в них будут работать этически образованные люди".

Не случайность, что страны Прибалтики, присоединенные к СССР лишь в 1940 году, приняли европейскую модель развития. Они считают себя не "советскими республиками, а европейскими странами, старающимися восстановить демократию, а не построить еще одну", считает Ландсбергис.

Благодаря этим факторам, Запад всегда считал несоветские государства частью Европы. С Советским Союзом дело обстоит совсем иначе, считает Алексей Харан, политолог из Киева: "Украине приходится доказывать, что она не является Россией". Это привело к тому, что Запад быстро предоставил огромное число переходной помощи странам Восточной Европы. Но, как говорит г-н Аслунд, отчасти из-за отказа высокопоставленных должностных лиц в Вашингтоне, "он никак не стал помогать российским реформам".

ЕС также быстро открыл свои рынки для восточных соседей, предоставляя рынок для экспорта, который помог "завести" их экономики. В середине 90-х годов ЕС двигался в направлении ведения переговоров с каждой из стран, предоставляя модели, цели и стимулы к реформам, которые отсутствовали в бывших советских республиках.

"Мы только начали проводить операции на самих себе, одновременно на мозгу, в желудке, везде, - шутит Александр Рондели (Alexander Rondeli) из грузинского Фонда стратегических международных исследований. - А это очень сложно делать без щедрой поддержки".

. . .
По словам Аслунда, усложняя ситуацию, многие бывшие советские республики оставались в рублевой зоне до 1993 года. Помимо воли молодых реформаторов, которые управляли экономикой, российский Центробанк не выключал печатный станок и продолжал субсидировать государственные компании. Это привело к гиперинфляции и к тому, что макроэкономическая стабилизация стала невозможной.

Реформы в бывших советских республиках также шли медленнее, так как на их проведение было гораздо меньше согласия. Частные предприниматели и чиновники в поисках выгоды нашли способы воспользоваться ситуацией, создав плохие приватизационные программы, которые помогли им сколотить огромные состояния. В результате этого растущая олигархия деловых и политических кланов смогла заполучить власть в России и других республиках. Выборы все чаще фальсифицировались для того, чтобы удержать у власти определенную группу или, в лучшем случае, передать власть другой группе.

Ярослав Романчук, диссидент и экономист, участвовавший в спорных президентских выборах в Белоруссии в декабре, считает, что эффект был разрушительным. "Когда люди увидели, что под лозунгом свободы мы имеем моральную деградацию, крайнее расслоение общества, вопиющие примеры воровства собственности несколькими самоназначенными политиками и бюрократами, естественно, что они сказали "Если это капитализм и демократия, то мы не хотим этого"".

Несмотря на задержки, дело постсоветской демократии все еще не погибло.

Цветные революции в Грузии, на Украине и в Киргизии, прошедшие между 2003 и 2005 годами, отчасти вдохновили так называемую "арабскую весну", которая еще может докатиться до бывшей советской империи.

Белоруссия привлекает все больше внимания со стороны международного сообщества. За жестоким разгоном оппозиции, выступившей против результатов декабрьских президентских выборов, последовал сильный экономический кризис, ставший следствием предвыборного повышения пенсий и зарплат до непосильных для экономики страны уровней. В стране продолжаются мирные демонстрации, однако Романчук предполагает, что Россия предоставит необходимую помощь с условием продажи государственных компаний в обмен на наличные, которые помогут Лукашенко удержаться у власти.

Республики Центральной Азии, со своими стареющими лидерами и молодым, в большинстве своем мусульманским, населением представляет собой определенные параллели с Ближним Востоком. Но в самой репрессивной стране, Узбекистане, радикальный исламизм разрастается, несмотря на упорные усилия авторитарного Ислама Каримова подавить его. 73-летнего Каримова может сменить не демократия, а нестабильность или даже исламский переворот.

. . .
Запад все еще питает надежды в отношении Украины и Грузии, несмотря на откат украинской революции и обвинения в том, что грузинский президент Михаил Саакашвили, несмотря на рыночные антикоррупционные реформы, использовал незаконные способы удержания власти.

Попытки подготовить страны к вступлению в НАТО провалились в связи с российско-грузинской войной 2008 года. Но усилия по сближению стран с ЕС предпринимаются. Польша завершает подготовку программы, которая предложит шести бывшим советским государтвам струдничество, подобное тому, что было предложено Польше двадцать лет назад, в обмен на реформы.

Президентствуя в настоящий момент в Европейском парламенте, Польша пытается довести до конца подписание в Киевом договора об ассоциативном членстве и свободной торговле. Сегодня подписание стоит под вопросом в связи с откатом Януковича от демократических реформ. Сикорски считает, что торговое соглашение выбьет Украину из орбиты России. Грузия должна получить свой шанс начать подобные переговоры на специальном саммите между ЕС и некоторыми бывшими странами СССР, который пройдет в Варшаве в сентябре. Если хоть одна из этих стран добьется продолжительной и стабильной демократии, став, тем самым, первой страной на постсоветском пространстве, кроме стран Прибалтики, добившейся подобного, то она сможет стать примером для подражания для других стран.

Однако не стоит думать, что Россия оставит свои попытки контролировать ход развития других республик. С Белоруссией и Казахстаном Россия создала Таможенный союз, который начнет свою работу в следующем году. Путин пытался соблазнить Украину вступить в союз предложениями о поставках дешевого газа.

Другие бывшие советские республики настороженно относятся к политике "перезагрузки" президента США Барака Обамы с Россией, а также обеспокоенны тем, что США и ЕС слишком увязли в своих собственных экономических проблемах. По словам Ландсбергиса, это привело к тому, что Запад фактически предоставил российским лидерам "зону привилегированных интересов", которую они затребовали. Спустя 20 лет после путча 1991 года, это может на много лет вперед задержать развитие демократии.

"Россия открыто заявляет, что эти страны относят к российской зоне. Но Запад должен кое-что помнить, - считает Ландсбергис. - На советском сленге "зона" означает тюрьма".

Оригинал публикации: Former USSR: a democractic deficit

Опубликовано: 18/08/2011
("The Financial Times", Великобритания)
Нил Бакли (Neil Buckley)