Китайские уйгуры, прибывшие в Пекин с жалобами, сталкиваются с нападками

Члены тюркского меньшинства, прибывшие со своими жалобами из далекого Синьцзяна, не найдя жилья, были вынуждены жить под мостами. Некоторые из них были задержаны, а затем отправлены домой.
В тени под мостом в центре Пекина Айгуль Тохти выкладывает ужин на голый матрас, который служит одновременно в качестве кровати и обеденного стола с тех пор, как полиция конфисковала большую часть ее имущества.
На импровизированном столе лежат тонкие ломтики арбуза, традиционные лепешки, которые называются "нан", и то, что Тохти назвала супом из говядины с лапшой, хотя нет никаких намеков на то, что в нем есть мясо. В кипящей на медленном огне железной кастрюле видна только цветная капуста и брокколи.
Ее товарищи - это двое мужчин из западного города Кашгар, которые открывают и закрывают свои мобильные телефоны для проверки времени. Только когда зайдет солнце - а это примерно в 7:33 вечера по местному времени - они прервут пост, который они соблюдают во время Рамадана - священного месяца для мусульман.
Тохти и ее товарищи принадлежат к уйгурам - тюркскому меньшинству, которое когда-то доминировало на северо-западе Китая, но теперь прибегает к любым видам мер для борьбы с тем, что они считают дискриминацией и несправедливостью государственных чиновников и этнического большинства в лице китайцев хань.
Гнев уйгуров вспыхнул в последние недели, и это проявилось в сериях атак воинствующих членов группы на китайскую полицию, чиновников, и в некоторых случаях на простых граждан. В результате нападений в Кашгаре несколько недель назад погибли 19 человек, и это произошло после того, как в прошлом месяце в Хотане были убиты 20 человек.
Вот уже более двух лет небольшая группа уйгуров, которая так или иначе обижена китайскими чиновниками, живет под мостами над узкой рекой Хучэн, которая проходит параллельно второй кольцевой дороге - одной из самых оживленных дорог Пекина. Под мостами люди жаждут обрести аудиторию и донести до нее о трудностях, с которыми сталкиваются уйгуры.
Они приезжают из деревень за тысячи километров, чтобы ходатайствовать перед центральным правительством с просьбой о получении компенсации или иного решения по поводу перенесенных ими обид у себя дома. Многие жалобы поступают из бурно развивающегося Синьцзянского региона, который также вносит свои определенный процент в экономическое развитие страны, и сопровождаются недовольством уйгуров по поводу наплыва китайцев, которые, по их словам, находятся в привилегированном положении при поиске рабочих мест и имеют больше возможностей.
Тохти рассказала, что в 2004 году правительство захватило и разрушило дом ее отца, оставив ее и ее братьев без жилья на окраине города Кашгар. "Это больше не ваше место.... Возвращайтесь туда, откуда вы пришли со своей семьей", было сказано Тохти, когда она пришла с жалобой к местному секретарю Коммунистической партии. Тохти ответила: "Я здесь родилась. Мои предки родились и выросли в Синьцзяне. Какое вы имеете право заставлять нас уходить?". Не получив компенсации за дом и не имея места для жилья, она отправилась в Пекин, чтобы выразить свою жалобу там.
Нурдин Тунияз, сидя на краю матраса напротив Тохти, рассказал, что он потерял землю и более 1000 деревьев, которые его семья надеялась продать на пиломатериалы. Он обвинил правительство в конфискации земель и строительстве новых домов с целью оказания помощи китайцам хань. "Они занимают наши дома и наши земли", сказал Тунияз, который также находится в Пекине, чтобы подать свою жалобу. "Независимо оттого, куда мы идем, у нас нет голоса".
Хотя зарегистрированные центральным правительством жалобы поступают от всех граждан, многие из них специфичны для уйгуров. Есть уйгурские учителя, которые потеряли свои рабочие места, потому что языковое обучение в школах было переведено на китайский, и они не смогли пройти трудные экзамены по китайскому. Молодая мать сообщила, что полиция не помогла ей, когда ее 9-летнего сына забрала банда, которая делает из уйгурских детей карманников и попрошаек. Фермер из Аксу пожаловался на то, что он потерял средства к существованию, когда Коммунистическая партия ограничила частную продажу пшеницы и кукурузы - традиционных культур, которые возделывают уйгуры.
"Я не могу вернуться домой, поскольку для уйгуров в настоящее время в Аксу нет работы", сказал 56-летний мужчина по имени Эмет Хашим. "Если идут строительные работы, то китайскому рабочему они будут платить 200 юаней (около 30 долларов США) в день, и всего 50 юаней уйгуру, и вы не получите своих денег до конца месяца, если они вообще заплатят их вам".
По китайскому законодательству ходатайство является правовым механизмом рассмотрения жалоб. Президиум Государственного Совета по письмам и звонкам, созданный для рассмотрения жалоб, находится в нескольких кварталах от набережной, где заявители ночуют под открытым небом. Но китайское правительство не делает решение вопросов легким для заявителей, и уйгуры говорят, что они выделены для притеснений.
В Пекине уйгуры не могут останавливаться в отелях или арендовать квартиры из-за местных нормативных актов - не опубликованных, но широко известных - которые запрещают аренду для людей с удостоверениями личности из Синьцзяна. "Уйгурам никто ничего не сдаст в аренду", сказал Хашим.
Иногда их пинками выгоняют из общественных уборных. Многие говорят только на родном языке, который похож на турецкий, и не могут общаться с полицией и чиновниками.
Во всяком случае, отношение к уйгурам в Пекине неуклонно ухудшается, а негодование увеличивается из-за беспорядков в Синьцзяне. В июле 2009 года в результате восстания уйгуров в региональной столице Урумчи погибли более 200 человек, в основном это были китайцы хань.
В ранние утренние часы 10 июля после второй годовщины беспорядков полиция штурмовала лагерь уйгуров, которые прибыли в Пекин со своими жалобами и проживали под мостом неподалеку. Большинство уйгуров были арестованы и отправлены обратно домой. Тохти и двое ее товарищей, которые отсутствовали в тот момент, потеряли все свое имущество. Матрасы и одежда были конфискованы. Глиняная печь, построенная в уйгурском традиционном стиле, была разрушена. Полиция выкинула их муку, сахар и растительное масло в реку.
"Мы ходим каждый день в полицейский участок и ждем, прося наши вещи обратно", сказала Тохти, показывая свои распухшие ноги, одетые в красные резиновые сандалии, поскольку у нее нет больше обуви. "Если бы они не брали наших вещей, наши дома и нашу землю, мы бы вернулись и держали бы пост там", сказала она со слезами на глазах. "Для нас нет места, ни в Пекине, ни в Синьцзяне".
По крайней мере, под мостом они имеют относительную свободу от ограничений Коммунистической партии в отношении религии. "Если вы студент или работник государственного сектора, вы не можете поститься в течение Рамадана. Вы потеряете вашу вакансию. Вы не можете молиться", сказал 33-летний Турсун Гупар. "На мусульман оказывают большое давление".
До того, как трое сподвижников закончат свой пост, Тохти размотала свой шарф, связав назад свои волосы, и задрапировала его над головой, поскольку она опустилась на колени, чтобы помолиться вместе с двумя мужчинами. Группу заметили только несколько бегунов и человек, который выгуливал собаку вдоль набережной.
В час пик Пекин ревет над головой, поскольку люди направляются домой, не обращая внимания на ритуалы, веру и в то, что происходит ниже под мостом.

Барбара Демик
"Los Angeles Times", 24 августа 2011 года
Перевод – "InoZpress.kg"