Бегство от хаоса

Двадцать лет назад, с 24 по 31 августа 1991 года шесть из 15 республик СССР приняли те или иные документы, говорившие об их независимости и в ряде случаев трактовавшиеся как решения о выходе из СССР. Поскольку перед этим уже четыре республики приняли документы такого рода, именно этот период подчас трактуется как ключевой в разделе Советского Союза.

По этому поводу существует несколько мифов, получивших более или менее широкое распространение.

Первый. Советский Союз тогда уже был обречен в силу накопившихся конфликтов в межнациональных отношениях, которые в тот период лишь проявились, а возникли за многие годы до этого. Дезинтеграцию невозможно было предотвратить и она не была связана с политикой Горбачева и политической борьбой тех лет.

Второй. К этому времени Советский Союз пришел к полной экономической катастрофе, дальше он существовать не мог. Любые попытки его спасти были невозможны, поскольку не имели под собой материальных ресурсов и необходимо было менять все социально-экономическое устройство страны.

Третий. Сохранить СССР в том или ином виде было возможно, но создание ГКЧП так напугало союзные республики, что они тут же отказались от намеченного на 20 июля подписания нового союзного договора и дружно заявили о своей независимости. Именно это и стало "точкой невозврата" в разделе СССР и выходе из него союзных республик.

Нужно понять, кто именно, даже пытаясь сохранить государство, на деле сам оказался причиной его разрушения

Каждый из этих тезисов можно очень подробно анализировать отдельно. Однако, если говорить предельно коротко, каждый из них является в первую очередь пропагандистским мифом, который используют те или иные политические группы, либо для оправдания своей деятельности, ведшей к разделу СССР, либо для оправдания своего бездействия в тот период.

Что касается первого мифа, то напряженность в межнациональных отношениях имеет место практически во всех многонациональных и полиэтнических государствах. Все государства в своем национальном становлении проходят так называемый "кризис целостности", и дело заключается не в том, возникают такие кризисы или нет, а в том, способна ли власть эти кризисы преодолеть, а субъектов сепаратизма и раскола подавить.

Что касается второго мифа, то производство во второй половине 1980-х годов последовательно увеличивалось. Об этом говорят и все статистические данные и реальные показатели предприятий. Об этом говорят, что интересно, западные исследователи, в частности, Леон Арон в своей статье "Забудьте все, что вы знали о распаде СССР", опубликованной в американском издании Foreign Policy.

Если в тех или иных отраслях производство и снижалось, то явно незначительно. В 1990 году в сельском хозяйстве оно уменьшилось на 2,9 %, но к предыдущему году, хотя за два предшествующих выросло примерно на такую же цифру. В фактически действовавших ценах валовой национальный продукт вырос с 777 миллиардов рублей в 1985 году до 1000 миллиардов в 1990-м.

Предприятия производили продуктов все больше – в магазинах их становилось все меньше. Это тоже тема для отдельного анализа того, кто и почему создавал ситуацию, когда поезда и корабли не грузились и не разгружались. И откуда брались люди, выплачивавшие грузчикам деньги за то, чтобы они расходились, ничего не выгружая и не погружая. Но, как только цены повышались, полки магазинов мгновенно заваливались товарами. Причем, не в силу падения платежеспособности населения, а в силу того, что они сразу оказывались в наличии у поставщиков.

Теперь по поводу третьего мифа – о том, что введение ГКЧП сорвало подписание нового союзного договора и привело к выходу республик из состава СССР.

Во-первых, для сохранения СССР вообще не требовалось подписание нового союзного договора, потому что с 1936 года СССР был не договорной, а конституционной Федерацией. Даже, если предположить, что союзный договор требовал обновления, оно должно было осуществляться не путем заключения нового договора, а посредством внесения изменений в Конституцию СССР. И не высшими руководителями союзных республик, а высшими органами Союза, то есть – съездом народных депутатов СССР, где присутствовали бы полномочные представители всех республик. Заключение нового договора само по себе было антиконституционным актом.

Во-вторых, реальный текст, намеченный к подписанию на 20 июля, передавал всю политическую власть "государствам, входящим в Союз". То есть практически СССР уничтожался и становился номинальный образованием, более аморфным, чем Союзное государство России и Белоруссии.

В третьих, Литва, Латвия, Эстония и Грузия еще до августа 1991 года в том или ином виде продекларировали свой выход из состава СССР, что не помешало президенту Грузии Звиаду Гамсахурдия уже 19 августа поддержать ГКЧП. Тоже самое сделали почти все остальные республики в лице их руководства.

Лишь Эстония и Латвия, провозгласившие свою полную независимость, могли бы считаться "убегающими от ГКЧП". Но они и не собирались 20 июля подписывать новый союзный договор.

Все остальные стали принимать подобные документы не после создания ГКЧП, а после его поражения и роспуска.

Первой это сделала Украина. В тексте документа не было ни слова о выходе из СССР, всем гражданам Украины гарантировалось сохранение союзного гражданства, равно как и сохранение Украины в составе Союза. В постановлении Верховного Совета необходимость принятия этого документа обосновывалась "смертельной опасностью, которая нависла над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года". Но, если идет речь о ГКЧП, то на тот момент он уже три дня как был распущен. Значит "смертельную опасность" Украина видела не в ГКЧП, создание которого она поддержала, а в Горбачеве и Ельцине.

В формально-юридическом отношении Россия из СССР так и не вышла

И одна за другой республики начали выстраивать охранительные барьеры от Горбачева. Свою независимость провозглашают Белоруссия, Молдавия, Азербайджан, Киргизия, Узбекистан. Затем был небольшой перерыв, после которого независимость провозгласил Таджикистан. Потом Армения, которая годом ранее приняла декларацию независимости, но сохраняла членство в СССР, провела референдум о выходе из состава Союза, на основании его результатов Верховный Совет провозгласил государственную независимость. Затем Верховный Совет Туркменистана принял свою декларацию независимости.

Несмотря на это, республики еще вели переговоры о союзном договоре, но с условием максимального ограничения власти союзного руководства, то есть персонально Горбачева. В ноябре 1991 года был согласован текст договора о совсем уже аморфном союзе суверенных государств. Его столица должна была находиться в Минске.

На 9 декабря было намечено его подписание Белоруссией, Казахстаном, Киргизией, Россией, Таджикистаном, Туркменией, Узбекистаном, с возможностью дальнейшего присоединения других республик.

Но за день до этого заключаются Беловежские Соглашения и объявляется о создании СНГ. Главная причина кроется в том, что в руководстве СНГ не было поста президента, а значит, и Горбачева.

И лишь через неделю после этого о своей независимости объявил Казахстан.

Кстати, через несколько лет Казимира Прунскене, один из ведущих лидеров сепаратистов Литвы и первый премьер-министр независимой республики утверждала, что они изначально не хотели отделяться от СССР. Речь шла лишь о том, чтобы договорится о большей самостоятельности. Но, по ее словам, Горбачев делал все, чтобы оттолкнуть их, отказывался от конструктивного разговора и чуть ли не подталкивал к отделению.

Правильно ли для спасения от одного человека разрушать государство, которое он возглавляет? Наверное, нет. Но получилось так, как получилось, хоть это и плохо. Просто нужно понять, кто именно, даже пытаясь сохранить государство, на деле сам оказался причиной его разрушения, от кого бежали народы, для которых СССР был домом. И раз ошибка понята, надо ее исправлять, а не уверять, что свершившееся было неизбежным.

Кстати, в формально-юридическом отношении Россия из СССР так и не вышла. Что и дало возможность Владимиру Путину сказать: "Мы сохранили ядро территории Советского Союза – и назвали его Российская Федерация".

25 августа 2011

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ
доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политической науки