Лауреат нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц заметил, что Бен Ладен вряд ли мог себе представить размер ущерба, который теракты 11 сентября нанесли Америке. За прошедшее со дня трагедии десятилетие моральный и финансовый авторитет США упал до невиданно низкой отметки. На этом фоне все большую роль в мире набирает Китай. Пока Вашингтон цепляется за ускользающее мировое лидерство, Пекин, напротив, старательно уклоняется от миссии ведущего, взять которую на себя его просят все чаще.

Войны в Афганистане и Ираке обошлись США не менее чем в 3 триллиона долларов. Вторжение в Ирак под надуманным предлогом "угрозы применения оружия массового уничтожения" заметно углубило противоречия между США и их европейскими союзниками по НАТО. Сообщения о гибели тысяч мирных жителей в Афганистане и Ираке и пытках к Гуантанамо подорвали репутацию Америки как "всемирного правозащитника".

Китай же превратился во вторую экономику мира и скоро станет первой – если считать по курсу доллара, это произойдет в течение ближайших 20 лет. В этом году Пекин сильно взволновал военных экспертов известиями об испытаниях истребителя-"невидимки" и первого авианосца. В обозримом будущем Поднебесная не станет ровней США по уровню военной мощи и мировому влиянию. Но китайские лидеры сознательно избегают подобного соперничества, глядя на процесс саморазрушения американской экономики под бременем ноши глобального лидерства.

Развиваться и не руководить

Два десятилетия назад Дэн Сяопин строго запретил своим преемникам стремиться к руководящей роли в мире. Мао Цзэдун в 1960-70-е годы мечтал потеснить Москву с позиции лидера мирового коммунистического движения, и такая возможность у Китая появилась после распада СССР. Однако Дэн Сяопин рассудил, что образ "нового гегемона" станет для страны непосильной и ненужной ношей. Он приказал не пытаться поднять с земли "упавшее знамя" Советского Союза, а сосредоточить все силы на экономическом развитии.

Теперь Китай стал намного сильнее и богаче. Он в состоянии спонсировать что угодно – хоть распространение демократии во всем мире, хоть борьбу за пролетарскую революцию. В китайском обществе сильны националистические настроения, в иероглифической блогосфере можно найти немало призывов покончить с заветами Дэна, перестать бояться "высовываться" в мировых делах и начать говорить с Западом с позиции силы. Бестселлерами становятся книги о том, как "недоволен" Китай своей нынешней второстепенной ролью среди крупных держав.

Однако на уровне официальных выступлений китайских лидеров "мюнхенские речи" немыслимы. Заверения в приверженности миру и развитию власти Китая лишь слегка разбавляют словами о том, что гегемония и однополярность должны уступить место новому мировому порядку. Лозунгу силовой защиты прав человека Пекин противопоставил идею многообразия социальных организмов и их равноправия. На фоне войн в Афганистане и Ираке китайские эксперты рассуждали о том, что их страна никогда не будет бомбить Запад из-за того лишь, что вместо "правильных" палочек люди там используют "ошибочные" вилки и ножи. Акцент на культурном многообразии позволяет Пекину заявить, что любые ценности являются локальными, между ними можно искать общее, но навязывать их другим никак нельзя.

Парадоксально, но родившаяся именно в США концепция "мягкой силы", позволяющей влиять на иностранцев с помощью ценностей и идей, а не бомб и ракет, пришлась в Пекине ко двору больше, чем в Вашингтоне. Ведь еще два с половиной тысячелетия назад даосский мудрец Лао-цзы учил, что "слабые побеждают сильных и мягкое преодолевает твердое". Теперь правящая Компартия официально поставила цель наращивать "мягкую силу" Китая.

Перечитайте Сталина

Играть по новым правилам непривычно как ослабевшей Америке, так и растущему Китаю. Два мировых гиганта не доверяют друг другу. США тревожатся, что Китай попытается вытеснить их из Азии. Пекин опасается, что Америка будет все активнее противодействовать усилению его позиций в регионе, используя для этого все возможные рычаги – от создания международных антикитайских альянсов до разжигания антиправительственных движений внутри страны.

Экономический успех на фоне мирового кризиса добавил китайцам веры в свои силы, в Китае все громче заговорили о грядущем "закате Америки". В начале года Збигнев Бжезинский в The New York Times не без ехидства посоветовал китайским руководителям, "если они все еще относятся к марксистской классике всерьез", перечитать выступление Иосифа Сталина 1930 года "Головокружение от успехов" и обратить внимание на предупреждение против "духа самомнения и зазнайства". Однако на уровне официальной риторики Китай по-прежнему называет себя развивающейся страной. Так что этот ценный совет мог бы принести куда больше пользы, будь он обращен к американским президентам, переоценившим свои возможности в постсоветском мире.

Китай нужен Западу в качестве покладистого и благодарного партнера, но Пекин к такой роли не готов. Китай может выдать щедрые кредиты и купить ценные бумаги, но он не станет по просьбе США повышать курс национальной валюты – ведь разорение собственных экспортеров будет означать экономическое самоубийство, которое с большой вероятностью приведет к серьезным потрясениям в обществе. А Компартия Китая с властью прощаться не собирается.

Возникшая в умах американских политологов в середине 2000-х годов идея формирования "большой двойки" в составе Китая и США для решения мировых проблем оказалась мертворожденной. Китайцы прекрасно понимают, что США не станут решать эти проблемы в их интересах, тогда как провозглашение подобного альянса может серьезно напугать партнеров и соседей, в том числе Россию. Идеологической основы для создания "двойки" также нет, а воспоминания о "дружбе против" СССР 1970-х во времена Мао и Никсона утратили связь с реалиями современного мира.

Альтернативная модель

Развивающиеся страны были бы рады превращению Китая в новый полюс силы наподобие СССР – это дало бы им возможность маневрировать в отношениях с Западом. Но, как и при Дэн Сяопине, Китай сегодня не хочет становиться "начальником" третьего мира. Собственный путь развития он никому не навязывает, хотя его успех вызывает за рубежом растущий интерес к "китайской модели".

Предполагалось, что по мере развития рыночной экономики Китай будет заимствовать идеи либерализма и институты западной демократии. Однако оснований для такого сценария становится все меньше. Пока Америка все глубже увязает в долгах, Китай накапливает золотовалютные резервы, на которые, в том числе, покупает американские казначейские обязательства.

США воспринимают китайский путь как угрозу либеральным ценностям, но при этом шансы на успешное воспроизведение "китайской модели" в других странах близки к нулю. Обобщить рецепт китайского успеха в виде формулы, которую можно передать другим, очень трудно. К нынешнему взлету Китай пришел под руководством Компартии, создавшей сложную систему согласования интересов внутри элиты и их подчинения задачам развития. Создать однопартийную авторитарную власть, внешне похожую на китайскую, не так сложно. А вот сделать ее эффективной, гибкой и способной поддерживать долгосрочный экономический рост – практически невозможно.

За прошедшее десятилетие китайские лидеры по-новому осмыслили путь развития страны. Происходит поворот от стремления к росту любой ценой к стремлению сгладить социальные противоречия, гарантировать людям возможность учиться и лечиться, дать неимущим пособия и доступное жилье, сохранить от разрушения окружающую среду. Все это делает "китайскую модель" более симпатичной для иностранцев, чем прежде.

Рыночный социализм с человеческим лицом, который вывел Китай в ряды глобальных лидеров, становится манящим примером для подражания. Вряд ли десять лет назад Бен Ладен ожидал, что его атака приведет к столь сокрушительным для западного мира последствиям.

Александр Ломанов
9.09.2011