Город которого нет?

Господин в фетровой шляпе не потерпит всякой ерундистики. И этого было достаточно, чтобы балансировать между собственным добром и злом.

Старый каркасно-камышитовый дом поскрипел, покачался и сердито затих. На кухне перестали звенеть стаканы. Землетрясение закончилось и теперь, согласно наказу взрослых, нужно было покинуть помещение. Я заботливо поставила огромную банку с белыми мышами под косяк, подхватила кота и вышла на улицу. Интернациональная. Эта неприметная улица становилась великой на почтовых конвертах, потому что занимала целую строчку. Безусловно, это обстоятельство делало жизнь гораздо значительнее.

Теплый город казалось не заметил подземного недоразумения. Он жил и ехал в троллейбусах, но при этом никуда не спешил. Ему было некуда спешить, потому что он ничего не знал, а значит, не боялся. Он не суетился и если бы родился человеком, то наверняка носил бы фетровую шляпу и степенно пил квас из большой вкусной кружки на перекрестке Гоголя-Мира. А за ним стояли бы другие люди, которые ожидали своей очереди и им на сдачу попадались бы мокрые холодные монетки.

Удивительно насколько странна и избирательна память. Я помню, что в тот день мы с несчастным мяукающим Марсом ошивались на Старой Площади и еще много чего незначительного, милого и нелепого. Землетрясение и квас. Дзержинского и арыки. Сантехник-онанист. Мальчик проткнувший плечо вилкой. Девочка, прятавшая хлебные корки за шкаф в детском саду. Выпавшие из гнезда мертвые птенцы. Первое интервью про чистые зубы, которое ненавидел весь двор. Часто мы сами преувеличиваем значимость моментов, делаем интереснее свое прошлое. Если бы город был человеком он наверняка бы нахмурил брови и погрозил пальцем. Потому что господин в фетровой шляпе не потерпит всякой ерундистики. Когда-то этого было достаточно, чтобы балансировать между собственным добром и злом.

Кто он сейчас этот город? Сволочь? Картежник? Карьерист? Блондинка? Или все гораздо хуже и он тупой промозглый мудак? О чем он говорит со своими жителями? Я хочу услышать его, но голос теряется в гуле машин. Он хочет услышать меня, но я забываю с ним говорить. Мне нужны новые шторы, обстоятельства и бензин. У меня тысячи важных причин, у него сотни коммунальных проблем. Он задыхается от дорожных ремонтов, я от своих обещаний. Нам некогда понимать и чувствовать, мы больше не нуждаемся друг в друге. Но иногда, я вижу его отражение в огромных глазах Малыша. Когда мы ловим бдительных солдатиков или смотрим на дно фонтана сплошь покрытое опавшими желудями, где-то за деревьями снова мелькает фетровая шляпа. И кто-то там улыбается. Наверняка.

Даша Бублик 13.09.2011 г.