Нужна ли Казахстану своя Гуантанамо?

Экстремисты и террористы, попавшие в Казахстане за решетку, приобретают там благодарную паству. Сотрудники тюрем настолько не готовы к работе с этим специфическим контингентом, что нередко сами попадают под влияние дурманящих речей радикальных проповедников. Бывали даже случаи, например, в Павлодаре, когда руководители колоний по ротозейству назначали старшими в молельных комнатах и мечетях людей, осужденных за… терроризм. Эксперты практически единодушны во мнении – решить проблему можно, создав аналог американской Гуантанамо – специальной тюрьмы для экстремистов и террористов.

О вопиющих фактах потворства террористам в казахстанских колониях нам рассказала старший научный сотрудник НИИ Академии Комитета уголовно-исправительной системы (КУИС) МВД Гульмира Кужабаева. Причем основывается она не на досужих слухах, а на скрупулезном изучении образа жизни заключенных, осужденных за экстремизм и терроризм. Этому была посвящена ее кандидатская диссертация, написанная два года назад. За время ее подготовки Гульмира Тухасовна наблюдала за бытом 45 человек, отбывающих срок за терроризм, и почти 300 – за экстремизм. Сегодня, по ее словам, количество террористов в колониях Казахстана выросло до 65.

Эксперт обрисовывает портрет этой категории заключенных: основная их часть (52%) достаточно зрелые люди в возрасте 30–39 лет, уровень образования их немного выше, чем в среднем у других осужденных, да и в целом администрацией они характеризуются вполне нейтрально за покладистый нрав. Вот только работать бесплатно на обустройство колонии они категорически отказываются, а от воспитательных меро­приятий самоустраняются.

Увы, констатирует Гульмира Кужабаева, сегодня с этим контингентом в местах заключения не проводится практически никакой работы. Пенять на руководителей колоний бессмысленно. У них нет ни теологической подготовки, ни штатных профессиналов-религиоведов. Правда, сейчас в колониях есть пенитенциарные психологи, однако и они не готовы работать с подобной категорией заключенных. Такие методики существуют за рубежом, но к нашим реалиям они пока не адаптированы, сетует эксперт.

– У нас ведь не готовят пенитенциарных психологов, поэтому у них нет необходимых навыков, тогда как адепты экстремистских течений хорошо подготовлены и обладают мощными методами нейролингвистического программирования, в чем я убедилась лично, проводя с ними интервью, – говорит Гульмира Кужабаева. – Честно говоря, сложно не поддаться их влиянию. Выход я вижу в одном – создавать обучающие центры при исправительных учреждениях, приглашать туда теологов, психологов, психотерапевтов и обучать сотрудников КУИС.

Директор Центра исследования проблем религий и психологической реабилитации Есбосын Смагулов объясняет, почему тюремная среда создает благоприятную почву для адептов экстремистских течений.

– Увы, если в места не столь отдаленные попадает один человек, осужденный за экстремизм или терроризм, то оттуда уже выходят 3–5, а то и больше убежденных сторонников радикальных течений, – говорит эксперт. – К сожалению, заключенные по этим статьям есть практически во всех областях и колониях Казахстана. Представители экстремистских течений – это относительно новый феномен для казахстанских колоний. Они имеют особый статус в тюремной среде и в глазах заключенных выгодно отличаются от традиционных тюремных общин и субкультур. Кроме того, притягательными идеи исламистов делает тот факт, что вхождение в исламскую общину – джамаат – в какой-то степени защищает осужденного, благодаря членству в ней, он избегает участия в тюремных разборках. Как правило, местные авторитеты не трогают экстремистов и стараются с ними не пересекаться. Быть может, из боязни. Следует также упомянуть такой опасный для общественной безопасности фактор, как сращение религиозного радикализма и криминалитета, которое может произойти в колониях. Такие примеры мы уже наблюдали в Актау и в Балхаше.

Конечно, попытки противостоять этой тенденции предпринимаются. По словам Есбосына Смагулова, экспертов в области теологии командируют в исправительные учреждения для чтения лекций персоналу колоний, а заключенных посещают имамы. Однако происходит это уж больно вяло, от случая к случаю – не чаще, чем 1–2 раза в год. Гульмира Кужабаева констатирует: да, имамы бывают в тюрьмах только по большим религиозным праздникам. Непонятно только, с чем это связано: с жестким пропускным режимом или с тем, что паства за решеткой уж больно непрезентабельная. Где уж им тягаться с прозелитами в тюремных робах, которые имеют круглосуточный доступ к умам сокамерников!

– Быть может, в будущем следует поставить вопрос о том, чтобы создать для осужденных за экстремизм и терроризм лиц отдельные колонии или хотя бы предоставить для них изолированные помещения внутри исправительных учреждений, – делится соображениями Есбосын Смагулов.

Гульмира Кужабаева считает, что в определенном смысле это было бы идеальным решением. Ведь тогда не составит больших трудностей укомплектовать это заведение опытными имамами и продвинутыми теологами. Тем более, что в мировой практике такие примеры есть – та же самая тюрьма Гуантанамо. Одно "но" – подобная изоляция нарушает права этой категории осужденных. И потом что будет, если соединить в одну кучу всех экстремистов и террористов страны? Кто тогда выйдет на свободу? Настоящий шахид?

В общем, к опыту американцев стоит присмотреться, главное – это избежать печальной репутации пыточных застенок, которую снискала Гуантанамо.

Жанар ТУЛИНДИНОВА
17.10.2011,