Незаконченная война Маджнуна

В советское время он был скромным учителем физкультуры, спортсменом. А в тяжелые времена стал лидером и взял на себя ответственность за судьбы людей. "Мы не хотим воевать, мы просто хотим выжить", - часто повторял он. Самому Маджнуну ПАЛЛАЕВУ выжить не удалось.

МАДЖНУН был выходцем из кишлака Разуч Бартангского района. Среднее образование получил в школе-интернате административного центра Рушана – в Вамаре. Закончил институт физкультуры, по окончании которого в 80-х годах работал физкультурником в одной из средних школ Кумсангирского района. Активно занимался спортом, увлекался восточными единоборствами.

В постперестроечный период вступил в ряды общественно-политического движения "Лаъли Бадахшон". По словам главы этого ныне уже не существующего движения Атобека Амирбекова, Паллаев был одним из самых активных его членов в Кумсангире,

А во время войны Маджнун смог вывести из района многих памирских беженцев, которым тогда грозило физическое уничтожение.

- Когда население стало бежать из Кумсангира, мы организовали автобусы для бадахшанцев. Но много было и тех, кто отказывался покидать свои дома. Маджнун и его ребята остались защищать этих людей, – рассказывает Амирбеков.

По словам одного из бывших жителей этого района, вначале бадахшанцы не вмешивались в войну представителей других регионов, но потом сторонники Народного фронта убили их земляка Валера.

- До этого нам не раз говорили, чтобы мы тоже убирались из Курган-Тюбе, потому что в Душанбе памирцы и гармцы сидели на одной площади. Мы тогда сдерживались, но потом был убит Валер, и нам тоже была объявлена война. Мы вынуждены были защищаться. Маджнун стал у нас главным. Он хоть и был молодым, но уже пользовался уважением. Примерно в декабре 1992 года, когда в Кумсангир вошли танки вместе с отрядами Народного фронта, мы и люди, которые до этого отказывались покидать свои дома, вынуждены были бежать в Афганистан. Пешком дошли до афганского Бадахшана, а там уже перешли на нашу территорию, - рассказывает один из соратников Паллаева.

По его словам, на территории Афганистана они находились где-то два месяца. Питались в основном за счет того, что беженцы продавали то, что они успели с собой прихватить из дома.

Защитить дом

КОГДА Маджнун со своими людьми вступил на территорию ГБАО, здесь уже находились другие оппозиционные группы, как политические, так и военные. В области был создан Политический совет оппозиционных сил Бадахшана, при котором образован отряд самообороны. (Кстати, политсовет был официально зарегистрирован при администрации области.)

Командиром отряда был назначен Холбаш Холбашев, но через несколько месяцев им стал Маджнун. Вместе с Абдуламоном Аембековым (Алеш-горбун), Худододом Руздаровым и другими командирами они представляли Шугнанский, Рушанский и Ишкашимские районы, которые считались основными в силу своего территориального масштаба.

Нижний Бадахшан представляли другие командиры, в частности, Ванч и Дарваз подчинялись Саламшо Мухаббатову и Махмади Мухаббатову, Язгулям – ходжи Рашиду. Но главным над ними был все же Маджнун.

Примерная численность отряда составляла свыше 500 человек. Но его лидеры говорили, что в случае необходимости они могут поднять несколько тысяч.

Как заявлял Маджнун, целью его отряда является защита области от вторжения Народного фронта на территорию Бадахшана.

"Мы не будем воевать, мы будем защищаться. Мы и в Кумсангире защищались, но потеряли там многих братьев и были вынуждены покинуть свои дома. Но сейчас Народный фронт дошел до Тавильдары и хочет въехать в Бадахшан. Если и здесь будет разрушен наш дом, нам будет некуда идти. Мы не хотим воевать со своими таджиками, но с ними есть другие люди, которые хотят, чтобы таджики воевали друг с другом. И если они попадут на Памир, то они будут убивать без жалости всех подряд. Я видел это в Кумсангире. Мы будем идти на переговоры, но если к нам не прислушаются, мы будем воевать. Другого выбора нет" - так, по словам одного из жителей Бартанга, говорил Маджнун, когда приезжал в этот район встречаться с населением.

Один из таджикских журналистов по этому поводу вспоминает разговор Маджнуна и одного высокопоставленного руководителя российских погранвойск, с которыми у отряда часто возникали противостояния. Маджнун потребовал от них не вмешиваться во внутренние дела Таджикистана.

"Пока мы боремся только за свое существование. Мы не говорим о жизни, а говорим только о существовании. Мы часть таджикского народа и не хотим быть уничтожены, поэтому дайте нам просто существовать", - передает слова Маджнуна журналист.

Кстати, по некоторым данным, осенью 1994 года свою поддержку памирским боевикам предлагало узбекское правительство. Якобы тогда даже приезжал их замминистра обороны для этого. Они привезли боевикам военное обмундирование и приглашали к сотрудничеству. Но от дальнейшей помощи бадахшанские боевики, по словам соратников Маджнуна, принципиально отказались, не желая иметь общих дел с узбеками, которые когда-то воевали против них самих.

В то же время в самом отряде был отмечен некоторый раскол. Это проявилось после того, как руководство самопровозглашенного исламского правительства Таджикистана, базировавшегося в Афганистане, приняло решение о создании Совета джихада Бадахшана вместо Политсовета и отряда самообороны Бадахшана, который должен был возглавить Саламшо Мухаббатов. Верхний Бадахшан (Рушан, Шугнан, Ишкашим) эту идею не поддержали и не вступили в этот совет, и он был сформирован из числа боевиков Ванджа и Дарваза. Военные силы Бадахшана практически были разделены…

НФТ: "На Памир!"

МЕЖДУ ТЕМ, как рассказывают многие участники тех событий, тогда силы Народного фронта действительно стремились на Памир. На боевой технике НФТ даже были надписи: "На Памир!". Причем это утверждают не только бывшие оппозиционеры, об этом, в частности, упоминает в своей книге один из сторонников Народного фронта.

Силам Народного фронта, при поддержке российских военных, удалось занять почти весь Дарвазский район. Особенно ожесточенные бои шли на перевале Хобу Рубот.

Вот что рассказывал один из телохранителей Маджнуна об этих боях:

- В течение 2-3 месяцев нас обстреливали из минометов, танков и часто с воздуха, так как в основном мы находились в горах. Мы постоянно были под огнем. Потеряли нескольких человек, но больше жертв было у них. Чаще они сами своих уничтожали, так как не могли ориентироваться в горной местности... В мае 93-го нам удалось перебить десант из 29 наемников-парашютистов. Из них только один был гражданином Таджикистана. Одновременно шла воздушная бомбардировка. Мы тогда оказались в окружении, тем не менее, нам удалось не пропустить их за перевал.

По словам соратника Паллаева, в рядах таджикской оппозиции тоже были наемники, в частности пакистанцы. Но они находились в группе Джумы Намангани.

По словам бывшего телохранителя, сам Маджнун был хорошим стратегом и, несмотря на то что не был военным человеком, свои действия продумывал не хуже обученных офицеров. По его словам, Маджнун часто читал военную литературу, и прежде всего книги Маъсуда.

Неосторожность с миной

Летом 1993 года в Дашти Шере Маджнун потерял кисти обеих рук и правый глаз от взрыва запала противотанковой мины.

Это произошло по неосторожности самого Паллаева. Как рассказывают очевидцы, он решил проверить, почему эта мина не взорвалась, когда по ней проехала техника. Якобы накануне взрыва он даже прыгал на этой мине, и, решив, что она полностью вышла из строя, он попытался проверить ее запал. Не успел он сделать полоборота, как запал взорвался в его руках.

- Когда его привезли в больницу, он сказал мне, чтобы я застрелил его, – рассказывает близкий друг и соратник Маджнуна Холбаш Холбашев. - Я спросил: "Почему?". Он сказал, что таким он уже никому не нужен. Я спросил у него, неужели его мужества хватает только на то, чтобы застрелиться? Сказал, что мы будем его руками и глазами… Но это была минута слабости с его стороны.

Другой его соратник, Саламшо Мухаббатов, который приехал позже в больницу, говорит, что он был удивлен тем, как держался Маджнун.

- Маджнун держался достойно и совсем не сломался. Сказал мне еще: "Ничего, командир, мы еще добьемся своего, мы добьемся мира", хотя еще несколько часов до этого истекал кровью, и мы думали, что потеряли его.

Я давно знал Маджнуна, с 1985 года. Я тоже жил когда-то в Кумсангире и всегда знал его как гордого и достойного человека. Таким я его увидел и тогда в больнице. Мне кажется, другой бы сломался, но только не Маджнун, - говорит Мухаббатов.

Кстати, уже став инвалидом, Маджнун пытался написать воспоминания о событиях того времени. Чтобы писать, он привязывал к кисти руки ручку. Его брат показал нам эту незавершенную рукопись. Она составляет всего лишь 13 страниц, и в ней идет речь о событиях в Кумсангире и Душанбе.

Похищение председателя

В САМОЙ области было немало тех, кто был недоволен существованием отряда Маджнуна. Примерно с конца 1994 года против "пришлых" активную борьбу повел недавно назначенный председателем ГБАО Алимамад Ниезмамадов.

- Был случай, когда руководство области "натравило" на нас группу женщин, которые пришли к нашему штабу с требованием, чтобы мы покинули Хорог. Нас преподносили как разжигателей войны. Но когда мы объяснили им, для чего здесь находимся, их мнение изменилось, и они ушли уже без того озлобления, с которым пришли, - рассказывает друг Маджнуна - Холбаш.

Против штаба выступал и актив области. Но, как утверждает А. Амирбеков, не всегда этот актив был в курсе реальных угроз, от которых могли защитить Маджнун и его отряд.

- Они требовали расформирования отряда, даже когда Ризвон направил письмо военным силам Бадахшана, в котором требовал от них полностью перейти на его сторону или сдать оружие, иначе он войдет в Бадахшан и уничтожит всех.

Когда на одном из собраний актива я попросил зачитать это письмо, они не восприняли это всерьез и посчитали эти угрозы пустыми. Все потому, что люди не знали, кто такой Ризвон и какую угрозу несет. Мы хоть и выступали за мирное разрешение конфликта, но знали, что угрозы Ризвона вполне осуществимы и с ним будет сложнее, поэтому были против разоружения на тот момент, - говорит А.Амирбеков.

Говорят, что Маджнун и его отряд отвечали на этот прессинг властей. В частности, им приписывают нападение на областное КГБ и даже то, что они взяли в заложники председателя области. Но бывший замначальника областного управления КГБ Фаромуз Имомбердиев эти слухи опровергает.

- Нападение на наше здание тогда совершила другая группа, состоявшая в основном из иностранных наемников. Тогда в области была анархия, здесь были и арабы, и пакистанцы, и афганцы. И, напротив, Маджнун и Алеш тогда сдерживали эти группы, не позволяли им хозяйничать тут. Что касается председателя, то это тоже неправда. Тогда у них были переговоры, которые шли 7-8 часов, и кто-то специально распространил слух о похищении. Конечно, между властями и отрядом были конфликты, но они всегда шли на диалог, - говорит Имомбердиев.

Маджнун и Ризвон

ДРУГИМ ярым противником Маджнуна стал Ризвон Содиров – министр обороны самопровозглашенного исламского правительства Таджикистана в Афганистане.

На Бадахшан он грозился напасть после того, как провалились его попытки создать в ГБАО военную базу. Говорят, когда в начале 1993 года он приезжал в Бадахшан для согласования этого вопроса с полевыми командирами, Маджнун и Алеш не дали ему даже въехать на территорию Хорога. Также Ризвон не мог простить бадахшанцам то, что Алеш разоружил и выдворил в Афганистан банду его брата Джумы, которая терроризировала жителей Дарваза.

Несмотря на это, когда Маджнун на личной встрече резко и публично выступил против Ризвона, последний вопреки обыкновению, промолчал и не стал мстить. Эта встреча состоялась в Афганистане почти через год после того случая. Вот что рассказал один из таджикских журналистов, который был свидетелем этой встречи:

- Ризвон считал себя полноправным хозяином всех таджиков в Афганистане и даже терроризировал местное население. Он и его люди отличались особой жестокостью. Однажды туда приехал Маджнун. Мы вместе пошли на собрание, которое проводилось на территории аэропорта Кундуза. Там же были и наши беженцы. Возглавлял собрание Ризвон, а по обе стороны от него сидели муллы, которые фактически были в его подчинении. Все его боялись, и никто не мог ему что-то сказать. Особенно после того, как он застрелил на одном собрании племянника Абдулло Нури, прямо на глазах самого Нури, за то, что тот отказался подчиняться ему. Тогда для него это означало утвердить свою власть над оппозицией. И он ее утвердил…

Маджнуну тогда предложили сесть рядом с Ризвоном, на что он ответил отказом. На собрании один из беженцев попытался пожаловаться на людей Ризвона. Тому это не понравилось, и тут же его люди схватили этого человека и попытались вывести с собрания. Но тут за него заступился Маджнун. Он сказал Ризвону, что тот слишком много на себя берет, но он не позволит так обращаться с этими людьми: "Мы знаем, что ты творил в Гарме и Тавильдаре. Ты убил много невинных людей. Хотел то же самое сделать на Памире, но тебе не дали. Кто тебе дал такое право? Ты будешь отвечать за все свои дела..." Это было сказано так резко, что народ на собрании буквально замер. Ризвон тогда промолчал, но все думали, что после собрания он разберется с Маджнуном.

- Кстати, - продолжает журналист, - Маджнун тогда был один, с ним был только его врач, а в Афганистане уже присоединился к ним и я. Тем не менее, несмотря на то что Ризвон никогда не прощал своих врагов, Маджнуна он не тронул. Возможно, он понимал, что Маджнун является той личностью, убийство которой не пройдет для него без последствий, а оппозиция может потерять Бадахшан как сторонника. Убийство Маджнуна им бы не простили, – считает журналист.

Зачем везли детей в Пакистан?

ДРУГОЙ случай, свидетелем которого был журналист, тоже произошел в Афганистане, незадолго до собрания с Ризвоном. На этом собрании главенствовал мулло Киемиддин Гозиев.

- Муллы там имели очень серьезное влияние, и редко кто мог им возразить. На этом собрании умелый оратор мулло Киемиддин стал говорить о всесилии оппозиции, что у нее есть танки, оружие и прочее, но его прервал Маджнун. Он сказал: "Домулло, однажды в Душанбе ты уже говорил эти слова. Так нас оттуда погнали до самого Кундуза. Теперь хочешь, чтобы и отсюда нас выгнали за эти слова?" Присутствующие вначале были шокированы этой дерзостью, но вместе с тем это заявление разрядило обстановку и некоторые осмелились задавать волнующие их вопросы, – рассказывает журналист.

Он также рассказывает о случае, когда Маджнун пытался спасти таджикских мальчиков, из которых хотели сделать террористов.

- Тогда таджикских мальчиков-беженцев на автобусах вывозили в Пакистан. Все догадывались, зачем их вывозят, но молчали, - говорит он. - Когда Маджнун увидел это, он разругался с муллами, обвинив их в том, что они ломают судьбы этих детей. Он сказал, что они сами будут воевать, и незачем кого-то готовить для этого, особенно детей. Говорил, что завтра это станет угрозой и для этих ребят, и для всего таджикского общества. То есть это та проблема, которая актуальна и сегодня, спустя 20 лет.

По его словам, после этого Маджнун обратился к лидеру Партии национального единства Афганистана, который также являлся пиром (духовным лицом) афганских исмаилитов, Саидмансуру Нодири. Нодири тогда контролировал район Пули Хумри, через который проходит дорога в Пакистан. Маджнун попросил его не пропускать автобусы с таджикскими мальчиками через свою территорию. С такой же просьбой он обратился к Ахмадшаху Маъсуду и к другим афганским лидерам. Как потом сообщали Маджнуну, Саидмансур Нодири тогда вернул три автобуса.

- Не исключено, что эти автобусы потом отправились по другой дороге, но факт в том, что только Маджнун принял какие-то меры для предотвращения этого трафика, хотя находился в Афганистане не так долго, - говорит журналист.

Наставления Ага-Хана

В 1994 ГОДУ отряд самообороны Бадахшана пытался выступить за разоружение в Бадахшане. В ноябре того года с обращением по местному телевидению выступил Алеш, но через два дня была взорвана его машина и он погиб. После этого призывы властей о разоружении результатов не имели – боевики властям не доверяли. Но произошло событие, которое изменило позицию Маджнуна и его людей.

В мае 1995 года вместе с президентом в Бадахшан приехал духовный лидер исмаилитов Ага-Хан IV. Для бадахшанских исмаилитов, которые никогда не видели своих имамов, так как за советский период потеряли с ними всякую связь, это было историческим событием.

Во время поездки Ага-Хан встретился с некоторыми полевыми командирами и представителями оппозиции Бадахшана, в том числе и с Маджнуном. По словам участников этой встречи, Маджнун на этой встрече практически молчал. Опустив голову, он тихо плакал. Но Имам обратился к нему с вопросом:

- Если я обращусь к вам с просьбой, вы ее выполните?

Маджнун ответил: "Ты наш отец, как мы можем тебя ослушаться?"

- Если я попрошу вас сложить оружие и не воевать, вы послушаетесь?

- Будет так, как ты захочешь.

- Тогда я прошу вас сложить оружие и не воевать против государства, в котором вы живете.

По словам участников встречи, Ага-Хан попросил командиров жить по законам государства, в котором они живут, и работать на его благо, так как власти этой страны обеспечили в Конституции хорошие возможности для области.

Маджнун и его сторонники к словам Имама прислушались. С этого времени начался процесс сдачи оружия.

…Тем не менее, у Ага-Хана тогда возникло особое отношение к Маджнуну. По рассказам окружения Паллаева, Имам даже отправил врачей из Европы, для того, чтобы помочь Маджнуну, когда его отравили. Но было уже поздно.

Также Имам отправил Маджнуну личное письмо, хотя письма Имам писал лишь тем кто непосредственно работал в его структурах или был пиром (духовным лицом).

Брат Маджнуна предоставил нам это письмо. В нем говорится следующее:

"Мой любящий сын! С глубокой горечью узнал о состоянии твоего здоровья. Я верю, что твоя семья и каждый, кто находится рядом с тобой, делают все возможное, чтобы ты получил лучшее лечение. Я же с этим письмом отправляю тебе свое благословение. Желаю тебе скорейшего и полнейшего выздоровления.

Любящий тебя Ага-Хан".

Смерть Маджнуна

МАДЖНУН Паллаев был отравлен в мае 1996 года. После того как он вернулся из отряда российских погранвойск, ему стало плохо, он слег. Врачи установили, что он был отравлен. Две недели он боролся с недугом, но не смог его перебороть.

На жизнь Маджнуна покушались давно. По словам его близкого друга Холбаша Холбашева, однажды в бак его машины насыпали взрывчатое вещество. Но когда произошел взрыв, Маджнуна в ней не было. Также Холбашев уверен, что бомба, от взрыва которой погиб Алеш-горбун, предназначалась не только для него…

- Маджнун, Алеш и я всегда были вместе. Часто, выходя из штаба, мы останавливались около большого камня, под который потом была заложена взрывчатка. Организаторы знали об этой привычке. Но накануне того взрыва между нами произошла небольшая ссора. "Психанув", мы ушли врозь. На следующий день я поехал домой в Вамар. В районе аэропорта я увидел Алеша. Махнув друг другу рукой, мы проехали мимо. А в Рушане мне сообщили о гибели Алеша, и я вернулся обратно. Мне кажется, тогда хотели взорвать всех нас троих.

С. Мухаббатов тоже говорит о том, что и на других командиров, в том числе и на него, были покушения.

- За месяц до этого меня тоже хотели отравить. Около 20 дней я был прикован к постели, но чудом выжил. Прошла неделя после того, как я встал и как пришла весть о том, что умер полевой командир из Язгуляма Ходжи Рашид. Он тоже был отравлен. Я поехал в Язгулям, там был и Маджнун. Это был последний раз, когда я его видел. После похорон мы собрались в доме покойного ходжи, все были подавлены случившимся. Стояла тишина. Я обратился к Маджнуну, сказал, что хочу его попросить кое о чем. Он очень грубо мне ответил: "Не проси меня ни о чем!", а потом почему-то сказал: "Командуй! Отныне ты командир всего Бадахшана, и мы будем выполнять все твои приказы". Честно, меня это сильно тронуло, я подумал: наконец-то мы опять объединились. Потом они уехали, мы крепко обнялись на прощание. А через несколько дней я узнал, что Маджнун тоже слег, что его тоже отравили, - рассказывает С. Мухаббатов.

Оказывается, по пути следования в Язгулям с телом их Ходжи Рашида у Маджнуна возник конфликт на российском посту, где не хотели пропускать оппозиционеров. Говорят, он дал команду разоружить весь пост, так как их колонну не хотели пропускать. Якобы после этого руководство российских пограничников дало команду уничтожить Маджнуна в случае их появления.

В дело вмешался Холбашев, который тогда уже был одним из командиров таджикских погранвойск. Он сам вывез Маджнуна из Язгуляма без каких-либо инцидентов. Через несколько дней после этого случая Маджнуна пригласили в погранотряд российских войск в Хороге, где, по словам его соратников, он был отравлен.

- Раньше у отряда и пограничников были нормальные отношения, в штабе даже был специальный телефон, который связывал нас с погранотрядом. Но постепенно они стали ухудшаться, а в 1995 году уже окончательно испортились, - говорит Амирбеков.

Причин для конфликта было много. Как уже писала "АП" в материале про Алеша ("Алеш-Горбун: миф или мафиози?", №49 от 09.12.2009 г.), пограничников тогда обвиняли в произволе. По словам очевидцев тех событий, Маджнун и Алеш тогда и пограничников "ставили на место", поэтому они были неудобны для них. Кстати, убийство Алеша приписывали именно российским военным. В случае с Маджнуном же у большинства его сторонников сомнений в их причастности практически не возникает. Хотя Амирбеков не исключает возможность того, что одним из заказчиков мог быть Ризвон, который, по его словам, тоже иногда сотрудничал с российскими военными.

- Что бы ни говорили о Маджнуне, я считаю, что Таджикистан и таджики потеряли очень надежного и достойного сына. Я очень хорошо его знал, очень уважал, потому что Маджнун сам себя уважал. Таких достойных сыновей Родины, каким был Маджнун, редко можно встретить, - считает Саламшо Мухаббатов.

27.10.2011 Рамзия МИРЗОБЕКОВА