Размышления о турецко-иранских отношениях

Ю.Б.Щегловин
7.12.2011

"Арабские революции" поставили перед Турцией необходимость более четко и внятно артикулировать свою позицию по ключевым вопросам, которые сейчас решаются в мусульманском мире. Если ранее турецкое руководство исходило из стратегии "ноль проблем с соседями", что позволяло одинаково ровно строить взаимоотношения со всеми режимами, то сейчас "находиться над схваткой" уже не получается.

Это, прежде всего, "сирийский узел", который вынудил Турцию серьезно скорректировать свои отношения с Ираном. По меньшей мере, так утверждают ряд авторитетных международных экспертных организаций наподобие Института стратегических исследований в Лондоне. Несомненно, что Тегеран и Анкара придерживаются диаметрально противоположных позиций по этому вопросу, но это совершенно не меняет того факта, что эти разногласия не вызовут непреодолимый кризис в ирано-турецких отношениях, как минимум, в среднесрочной перспективе.

Иран и Турция стратегически очень близки в подходах к вопросам БВУ. Здесь надо абстрагироваться от риторики и попробовать понять ее мотивы. Для Ирана – это исключительно средство пропаганды в арабском мире, поскольку говорить о реальном влиянии на ХАМАС, несмотря на все прошлые финансовые вливания, не приходится. Иран для ХАМАСа – всего лишь временный попутчик. Палестинские "Братья-мусульмане" идеологически будут тяготеть к суннитским Турции и Египту. Отсюда позиция турок на роль глобального посредника в вопросе урегулирования между палестинцами и израильтянами, а если еще проще – между мусульманским миром и Израилем. И пока израильтяне такое посредничество будут отрицать и игнорировать, до тех пор Иран и Турция будут выступать единым фронтом в этом вопросе, и разногласия в отношении сирийских перспектив здесь мало что меняют. Разница в подходе очень проста, но не так фундаментальна, чтобы привести страны на грань войны. Анкара явно уловили глобальный для арабского мира процесс прихода "Братьев-мусульман" во власть, четко уловив тренд смены политических элит. Она ставит на эту тенденцию, отчетливо понимая, что режим Башара Асада долго не продержится, несмотря на то, что "ливийский сценарий" пока в Сирии не реализуем.

Тегеран придерживается иной тактики, ставя во главу угла "конфессиональное" единство. Естественно, что его раздражает турецкий подход к защите суннитского населения в той же Сирии, но другого выхода у турецкого руководства просто нет. Анкара претендуют на роль защитников интересов прежде всего суннитов в мусульманском мире.

Другое дело – разрешение на установку элементов системы ПРО на турецкой территории. С одной стороны – это явная плата за американское покровительство свободы своих действий в арабском мире. А с другой – Анкара явно не желает раздражать Тегеран лишний раз, так как там такие шаги расцениваются как акты недружественной политики. Отсюда и срочный визит ряда высокопоставленных лиц турецкого МИД в Тегеран для обсуждения этих тем. В их рамках иранцам было ясно дано понять, что Турция не будет предоставлять ни при каких условиях свою территорию или воздушные коридоры для возможных атак на иранские цели. Не поддержит Турция и возможного судебного разбирательства по вопросу якобы имеющего место иранского заговора по убийству посла КСА в Вашингтоне. То есть Турция в ближайшее время точно не будет идти на какие-то дипломатические демарши, а уж тем более принимать участие в коллективных акциях по "удушению" иранского режима. Это было обещано Тегерану и во время визита министра иностранных дел А.Салехи в Анкару в октябре с.г.

При этом у стран присутствует явный антиизраильский и антикурдский настрой, который также не дает им реальных оснований для серьезной ссоры. Курдская тема и для Анкары, и для Тегерана, пожалуй, одна из глобальных, и они явно не готовы жертвовать общим фронтом борьбы против курдского сепаратизма ради сирийского будущего. Между странами осуществляется координирование операций и обмен разведданными в отношении курдских сепаратистов, и эту схему никто нарушать не собирается.

Примерно такое же "родство" наблюдается и в вопросе противодействия Израилю. Этот блок можно считать уже сложившимся, на что указывает даже сходство риторики. Тот же министр иностранных дел Турции А.Давутоглу на встрече со своим иранским коллегой подтвердил ему, что "Анкара никогда не позволит осуществлять с территории Турции шаги по защите сионистского режима".

Не менее важным является и экономический фактор. Он важен и для турецкого бизнеса, который планирует поднять уровень товарооборота с иранскими коллегами до 30 млрд долларов. А для Тегерана в условиях ужесточения экономических санкций этот момент приобретает характер стратегический. Те же поставки иранских углеводородов нефти в Пакистан, Китай и Японию оплачиваются через турецкие банки, в том числе и Турецкий государственный банк.

Таким образом, можно констатировать, что обе страны, несмотря на явные противоречия в сирийском вопросе, желают и дальше сохранять и укреплять стратегическое партнерство. Турция не желает обрушения Ирана, поскольку в этом случае ликвидируется естественный противовес ее основным конкурентам за влияние в суннитском мире – Саудовской Аравии и Катару. Тегеран в свою очередь также не желает терять одного из важнейших своих союзников в мусульманском мире. Система ПРО таким образом является, скорее всего, "красной чертой", за которую Турция переходить в ближайшее время в своих отношениях с Ираном не собирается.