Адил Тойганбаев: "Власть должна перестать упиваться риторикой про стабильность" 10:16 30.12.2011
АДИЛ ТОЙГАНБАЕВ: "Власть должна перестать упиваться риторикой про стабильность"
- Оценок произошедшему - множество. Одни говорят, что мы пришли к закономерному итогу замалчивания критических общественных проблем. Другие в общем-то и не скрывают, что не знают, что делать в такой ситуации. Президент успокаивает казахстанцев - мы все решим, главное - спокойствие. Но есть ли у нас основания успокаиваться? Может, мы узнали о своей стране нечто, о чем годами не хотели знать? Поэтому первый вопрос - что, на ваш взгляд, можно сказать о синдроме Жанаозена действительно такого, о чем еще не говорилось? Не предсказуемых сожалений и не успокоительных од… А действительно - самого главного.
- В Жанаозене поставлен вопрос о существовании единой казахской нации. Ведь разрешение конфликта начинается с разведения сторон. И в символическом, и в практическом смысле. А здесь нет тех, кто мог бы развести. То есть по идее, конечно, между бастующими и силовиками хорошо бы поставить наше самодовольное государственное духовенство, или на худой конец наших стратегов успокоения. Они считают свою убедительность самой сильной своей стороной, и тут была бы решительная возможность проверить, так ли это на деле.
Вместо этого мы убеждаемся, что нет ни только общенационального авторитета в духе Абая, или Ганди, или Гавела, готового и способного выйти и остановить кровопролитие, взаимную агрессию. Нет вообще никого, кто был бы одновременно авторитетен хотя бы для двух противников.
Получается, они живут на разных планетах. И нет тогда ничего удивительного в том, насколько прозаически они готовы убивать друг друга.
От этого все остервенение, вся безжалостность Жанаозена. Ни у тех, ни у других ни тени нет ощущения единства. Перед собой каждый видит абсолютного врага.
И это - единая нация? У них только паспорта одинаковые.
- Это упрек власти, не уделявшей должного внимания теме национального единства?
- Это упрек всем нам. Казахи до сих пор лишены общего национального интереса, общей национальной стратегии, а главное - лишены общей национальной мечты. Даже государство остается только номинально казахским, да и то не вполне. Поднятие национальной темы ставит тебя вне господствующего стиля, всех этих благостных разговоров ни о чем. Поэтому неудивительно, что общество глубоко, в самой основе своей, разобщено. Что в этой основе равнодушие и безразличие. А по краям уже тлеют безнадежность и ненависть. Главное не в том, что бедные протестуют против богатых, и не в том, что силы порядка ставят на место его нарушителей. Главное в том, что у ни у тех, ни у других ни на секунду не проявилось ощущение национальной трагедии, что происходит нечто такое, что не должно, не может происходить. Что казахская кровь это теперь не романтический образ, а вот она - на земле, смешанная с грязью.
Все потому, что национальное так и не стало для нас главным, что мы остались только полуфабрикатом единой нации. Что удивительного в том, что мы разобщены по всякому мелкому поводу, если мы ничего не сделали для того, чтобы быть целым?
- Как все это повлияет на будущее? Что можно делать в этой ситуации и кто знает, кто возьмет на себя ответственность за него?
- Итоги трагедий всегда обыденны. Они или убивают, или делают сильнее.
- И какая из перспектив реальнее?
- От веры к действиям. Я думаю, это водораздел. Власть должна выполнить свои бытовые и хозяйственные обязанности - вымести мусор и вставить стекла, должна обеспечить действенные схемы занятости и оплаты труда, но главное - она обязана уйти из сферы идеологии, где за двадцать лет ничего не обновилось и не состоялось, где пыль и пустота. Власть должна перестать упиваться риторикой про стабильность и спокойствие, признав, что никакая нация этим не живет. Открыть дорогу национальной элите, которая будет биться за казахское будущее и будущее всех наших народов, считающих себя братьями и союзниками казахов. Если идти этим путем, подобные братоубийственные столкновения станут невозможны, и любые противоречия в обществе будут решаться исходя из национальной логики и человеческого партнерства.
- Получается, социальное неравенство - не самая главная проблема, проявившаяся в этих столкновениях?
- Социальное неравенство наложилось на национальное разобщение. Справедливость и совесть останутся пустыми словами в обществе, которое не имеет оснований быть цивилизацией, где на месте культурных констант - пустые слова, в которые никто не верит. В таком обществе у социальных проблем могут быть только разовые решения. Разовые или случайные. Или выкупленные ценой политической апатии, или вырванные путем криминального шантажа. Но случайности не станут системой. Все неравноценные гарантии могут быть пересмотрены. А цивилизация дает шанс построить государство, основанное на партнерстве. Но для цивилизации необходим приоритет мирового опыта и национального интереса. И другой человеческий тип политической элиты. Открытый обществу и зависимый от него. Объективно неспособный вызывать зависть или ненависть.
- Как по-вашему, власть учтет, что выстроенная ей стабильность оказалась недолговечной, что жизнь ставит вопросы, на которые у нее нет ответов?
- Для власти, как и для общества, это вопрос выживания. Мы на одном корабле. Просто вместо прозрений и предупреждений теперь конкретная и жестокая правда. Наша разобщенность, если оставить все в порядке вещей, приведет нас к развалу и больше ни к чему. Так что проблемы остались те же прежние, изменилась только скорость принятия необходимых решений. Десять лет, позволявших власти работать в режиме задумчивого тренажера, истрачены на пустяки. Зато теперь ситуацию определяют десять дней, десять месяцев. Масштаб исторического момента предельно сжался.
- Но есть ведь и те, кто считает, что ничего особенного не произошло. Социальные бунты - обычное дело, их подавление тоже не ново. Их правота тоже ведь кого-то убеждает.
- Их "правота" больше напоминает провокацию. Масштаб насилия слишком сильно превышает стандарты самообороны. Информационная подача в первые часы говорит о полном бессилии пропагандистского аппарата. А его собственно и не было, что показала ситуация. Пропорция нескольких десятков нападавших на пятнадцать жертв - это свидетельство, я предельно мягко скажу, катастрофического непрофессионализма сил правопорядка. Уже это одно делает ситуацию экстраординарной и требующей как смысловых, так и кадровых решений.
Случившееся ужало диапазон действий для власти и в этом смысле она тоже "пострадавший". После кадров, на которых полиция бесстрастно расстреливает людей, сложно говорить о гражданском согласии. Здесь выходит не просто братоубийство, но и еще необходимость принимать одну из сторон. Власть утрачивает основания быть или восприниматься беспристрастной.
И это на фоне развития дел в России, которое до последнего времени воодушевляло наш истеблишмент, а с недавних пор начало пугать. Политическая эволюция, ставшая неизбежной и воспринятая таковой руководством в Москве, означает две вещи - усложнение стиля и кадровую оптимизацию. Усложнение стиля требует новых, более профессиональных управленцев. И с оппозицией местами также придется делиться. Что для общества означает перспективы роста, для чиновников - массовые увольнения. Наш кадровый резерв просчитал для себя свои перспективы и остался в недоумении. При проведении реформ, аналогичных российским, а это далеко не кардинальные реформы, наш политический класс должен быть сокращен примерно на пятьдесят процентов. Неудивительно, что он будет всячески тормозить любые возможности таких реформ.
Неудивительно, что наши события пошли не в синхрон. Сложно теперь представить улыбающихся демонстрантов, открыто симпатизирующих им полицейских. Эта картинка разрушена у нас, доверие потеряно. Тем, кто убеждает и президента, и граждан в бесперспективности диалога власти и общества, это выгодно, конечно.
- Выгодно - значит ими и затеяно?
- Я уже говорил: все это напоминает провокацию. Исторически уже неважно, затеял ее кто-то или просто воспользовался. Хотя разобраться в этом необходимо. Но ее итог один - запугивание. Чтобы люди боялись выходить на митинги, заявлять о своих правах. Чтобы полицейские боялись любой гражданской активности - как же, знаем: могут покалечить и убить. Чтобы власть, вот эти испуганные люди в окошках акиматов, вздрагивала от слова "народ", потому что народ - это какие-то непонятно откуда взявшиеся непонятные люди, которые хотят этот акимат сжечь. Запуганы все, и власть не в последнюю очередь.
- Что необходимо делать, чтобы даже не решить ситуацию, но хотя бы минимализировать ее последствия?
- Должны быть выслушаны те, у кого есть претензии. В честном диалоге. Чиновники должны не снизойти до просьб нуждающихся, а служить решению проблем свободных людей. Конечно, необходимо качественное и беспристрастное криминальное расследование с наказанием всех виновных. Если политическая элита сейчас решит запереться в бункере и "не сдавать" силовиков, то из бункера она уже не выйдет.
И, конечно, к такому расследованию должны быть подключены независимые наблюдатели и представители оппозиции. Чтобы по итогам можно было сказать - власть расплачивается за свои ошибки, а не высокомерно что-то дарует и кого-то милует. Эпоха отношения к ней, как к высокой субстанции, прошла. Главное - помнить, что от безразличия до ненависти один шаг. Безразличием у нас и так пронизано все вокруг. А примеры ненависти мы видели - в Жанаозене жгли не только магазины, но и плакаты "Нур-Отана".
Все что я назвал, необходимо только для упреждения подобных столкновений в будущем. Настоящее решение возможно только на платформе полноформатной демократии и национальной идеологии.
- Вы, наверное, стали одним из последних, кто накануне событий предупреждал общество о том, насколько мы близки к негативу и краху, утверждая, что у нас "могут взять верх люмпены и маргиналы", а "резерв ошибок для власти исчерпан". Будучи точным прогнозистом, от чего бы вы хотели предостречь нас сегодня?
- Наша проблема в том что люмпены и маргиналы присутствуют не только в рабочем движении, дискредитируя его честные цели, но и в политической элите Казахстана, навязывая ей не просто непопулярные, но и самоубийственные решения.
Беседовала Оксана Смирнова Опубликовано в газете "CentralAsiaMonitor" 30.12.2011г
|