Комендантский час и беспокойный элемент

"Конец беспорядкам дает диктатура – тирания, абсолютная власть".

Нейах

Из Мангистау практически одновременно пришли сообщения о том, что ситуация успокоилась и стабилизировалась, а также комендантский час продлен до 31 января. Люди неизбежно задаются вопросом: почему так? Картина в реальности сложновата для того, чтобы ответить одним предложением. Но если вкратце, то местные жители Жанаозена к продлению комендантского часа относятся с пониманием, а оралманы из Туркменистана – нет. Они уже на уровне архетипов не воспринимают мощный государственный контроль.

Демографическая карта в Жанаозене несколько своеобразная. Практически 100% населения города – этнические казахи. Из них более 90% представляют собой род адай –пожалуй наиболее своеобразный казахский род, известный в истории своей воинственностью. Так вот, одни адайцы местные и прошедшие через форматирование советским и постсоветским Казахстаном, другие – репатрианты из Туркменистана. То есть вторая часть захватила как советскую, так и постсоветскую Туркмению со всеми экзальтациями Туркменбаши Сапармурада Ниязова.

Когда в Жанаозене запылали административные здания и магазины, реакция в Мангистауской области получилась разнонаправленной. Одни стали требовать от властей наведения порядка и обеспечения физической безопасности граждан, другие готовились под шумок участвовать в погромах и акциях "экспроприации", третьи размышляли как использовать ситуацию себе на пользу. Дело в том, что тот же Актау – административный центр области – город контрастов в полном смысле этого слова. Вычурное богатство и нищета соседствуют в нем очень тесно, а потому совсем небольшой искры достаточно для пожара приличных размеров. Поэтому цифра в 10 тыс. полицейских и военнослужащих внутренних войск для поддержания порядка в данном регионе не кажется чрезмерной. Здесь лучше перебдеть, чем недобдеть.

Туркменских адайцев весьма плотно "зажимали" туркмены в "разгар нового возрождения" (термин официальной пропаганды соседнего государства). При Туркменбаши между Ашхабадом и Красноводском было 12 шлагбаумов, на которых у человека проверяли паспорт и спрашивали, почему он едет из пункта "А" в пункт "Б". С приходом к власти Курбанкули Бердымухамедова таких шлагбаумов стало 6, но принципиально жизнь в лучшую сторону не изменилась. Власть с изуверской последовательностью продолжает испытывать население на пластичность. Практически то же самое можно сказать и про оралманов из Узбекистана, конкретно из Каракалпакии…

Прибыв в Жанаозен туркменские адайцы (их так и называют: туркмен-адай) поменяли свой статус угнетаемого этнического меньшинства на титульное население, да еще и с богатым героико-историческим имиджем. Здесь никто не заставляет учить "Рухнаму", государство обеспечивает социальными пособиями тоже не по туркменским нормативам (там на размер месячной пенсии можно приобрести 5 кг говядины). И плюс постоянная информационная накачка, что именно благодаря природным ресурсам Прикаспия Казахстан получает нефтедоллары, на которые, среди прочего, строится красавица-Астана.

В адайской среде очень сложные кланово-родовые и социальные отношения. Все это усугубляется высоким уровнем безработицы, коррупции и географической изолированностью региона. Если здесь человека взяли на работу, то он должен нести высокий уровень "благодарности" (подарки и прочие "отметки", приглашения на семейные торжества). Все это тоже съедает ресурсы. У представителей родового истеблишмента свои притязания и амбиции, под которыми в итоге "подписались" в своих требованиях и бастующие водители спецтехники: поменять конкретных управленцев, перенести в регион головной офис "РазведкаДобыча КазМунайГаз", передать дополнительную часть нефтяного пирога на места.

Усилиями альтернативных информационных источников, а в Мангистау спутниковый телеканал Махтара Аблязова "К+" смотрится повсеместно, местные жители знают, что на одного астанчанина приходится 288 тысяч тенге дотаций из республиканского бюджета, а на жителя Мангистау 52 тысячи. При этом бюджет города Астана на 80% дотационный из республиканского, а Мангистауская область – регион-донор. Все вместе объективно ведет к росту социальной напряженности, а при умелом манипулировании довести ситуацию до стадии беспорядков не является проблемой.

В Казахстане есть немало мест, где коренное (казахское) население живет отнюдь не в лучших природных (Мойынкумы и пр.) и социально-экономических условиях (Жанатас и пр.), чем в Жанаозене. По деньгам так они вообще практически без средств. Но здесь опять играют местные специфические моменты. Жанаозен сильно оторван от других регионов страны и потерю рабочего места здесь трудно компенсировать переездом. Слишком большие расстояния усугубляются адайским менталитетом, который дружелюбным и уживчивым никак не назовешь. Но если с мангистаускими адайцами органы власти и бизнес-структуры как-то научились находить общий язык, то туркменский адайский элемент оказался пока непосильным для конструктивной адаптации.

Будучи сильно и необоснованно обиженными в Туркменистане, туркменские адайцы находится в неосознанном поиске механизмов гиперкомпенсации у себя в родном государстве. Поэтому они категорически неприемлют тот же комендантский час. Мол, не для того мы терпели "фашистский" режим в Туркмении, чтобы здесь быть ограниченными в свободе передвижения.

Власть со своей стороны старается вести себя сдержанно и взвешенно. Отсюда и политическое решение о том, что Жанаозен будет участвовать в парламентских выборах наравне со всеми остальными населенными пунктами республики, а за то, как дружно Жанаозен голосовал, их похвалил сам глава государства.

Продление режима чрезвычайного положения – это в определенной мере подстраховка. Тем более что потенциальная угроза всполохов имеется и часто она исходитотнюдь не от местных казахов. Не стоит забывать о латентных сепаратистских тенденциях, которые в периоды эксцессов неизбежно обостряются и усиливаются.

Нужно не упускать из вида, что проблема Жанаозена не заканчивается на периоде ликвидации последствий беспорядков. Нужно уже сегодня думать, что делать с жителями города. Окружающие Жанаозен месторождения находятся в фазе падения производства. Даже если мировые цены на нефть будут держаться на высоком уровне и появится смысл в новых дорогостоящих технологиях, увеличивающих процент извлечения углеводородов с уже имеющих и эксплуатируемых месторождений – предел работы для нефтяной отрасли – 2020-ый год. "Нефтянке" уже сегодня не нужно столько трудовых ресурсов, сколько сосредоточено в Жанаозене. Постоянная беда Мангистау в том, что региону требуются квалифицированные кадры, а в огромном избытке только малоквалифицированная рабочая сила.

Куда после 2020 года девать больше ста тысяч человек? Как решать вопросы водной инфраструктуры, ведь область обеспечивается пресной водой из волго-уральского бассейна? Теоретически рабочую силу Жанаозена может поглотить Актау, но для этого городу требуется программа интенсивного развития. То есть нужно комплексное развитие морского торгового порта, создание нефтяного и нефтехимического кластера, развитие промышленности стройматериалов и массу сопутствующих производств, по индустрию развлечений включительно. Кстати, нельзя сказать, что былое руководство области этими вопросами не занималось. Но после случившегося можно констатировать: все это нужно было делать еще вчера, однако нет надежных гарантий реализации и завтра…

Когда все так зыбко, трудно отказаться от надежного предохраняющего механизма как продление режима чрезвычайного положения. Тем более что беспокойного элемента в Жанаозене много и он не приводится к общему знаменателю в обычных условиях.

Тимур ИСАХАНОВ, фрилансер
19.01.2012