Единственная пресса, которой можно доверять в Казахстане, - официальная. Все остальные куплены беглыми олигархами. В правильном издании даже гороскопы на последней странице пророческие. Вот мой из газеты "Литер": "Близнецы, не пугайтесь трудностей, принимаясь за новое дело. Если начальство поручило его вам - значит, у него есть веские причины, чтобы доверять вам такой серьезный вопрос". Вообще-то корреспондент "РР" поехал в бывшую советскую республику с заданием провести журналистское расследование о бунте нефтяников в Жанаозене. Но попасть туда оказалось нереально: город в блокаде местных спецслужб. Впрочем, самое главное в Казахстане скрыть невозможно.

***

Блокпост перед городом Жанаозен. День выборов в парламент.

- Вы русские журналисты? - спрашивает человек в штатском.

- Конечно, у вас же наши паспорта.

- А почему говорите с польским акцентом?

Сначала этот вопрос кажется глупым. Зато когда доходит его тайный смысл, нельзя не оценить тонкость и своеоб­разие юмора, который свойствен только силовикам, и только советской породы, - обжигающую смесь ледяного энкэвэдэшного холода и какой-то крестьянской бабьей жалости. Люди такого душевного склада, наверное, даже если будут тебе голову рубить, сначала ее нежно погладят и поцелуют в маковку.

Дмитрий Костюков для "РР"История нашего "польского акцента" такова. Выборы в Казахстане не предвещали никакой сенсации - большинство голосов должна набрать партия власти "Нур Отан" ("Свет Отечества"). Естественно, интереснее всего наблюдать за исполнением гражданской воли в Жанаозене, где за месяц до выборов произошли столкновения полиции с бастующими нефтяниками, итог которых - шестнадцать трупов забастовщиков и введение в городе чрезвычайного положения. Контактами оппозиции с нами поделились коллеги из Варшавы. Все эти мелкие подробности - часть обычной работы, о них даже не помнишь, когда прибываешь на место. Вопрос же человека в штатском переводится так: "Мы следим за людьми, с которыми вы здесь встретились, мы прослушиваем их телефонные разговоры и знаем про вас все". Не спроси он про польский акцент, мы бы так и продолжали недооценивать силу и мощь казахского государства.

Едем в административный центр - город Актау: в нем-то нет режима чрезвычайного положения - значит, посмотреть на прозрачные выборы там можно. Заходим в пресс-центр ЦИК, показываем все документы и удостоверения, просим дать несколько адресов избирательных участков. Сотрудники пресс-центра встревожены. Тем не менее предлагают отвезти на избирательный участок на своей машине. Все, что нам нужно, - это забыть про откровение человека в штатском и посмотреть на счастливые лица избирателей. Тем более что их там и вправду предостаточно. На месте голосования музыка, самса и пирожные "корзиночка". Было хорошо, но недолго.

- Извините, но вы больше не можете здесь находиться. - Одному из наших сопровождающих только что позвонили откуда-то сверху. - Вам нужно вернуться в пресс-центр.

В пресс-центре снова демонстрируем документы. Так уж вышло, что мы оказались чересчур независимыми представителями СМИ, поэтому нашу независимость пришлось постоянно переписывать в какие-то блокноты и тетрадки.

- Мы ничего не хотим нарушать, пришли к вам открыто в день прозрачных и независимых выборов. Вы скажите, нам можно зайти на избирательный участок, сделать пару фотографий, убедиться, что народ идет голосовать, и спокойно уйти? - спрашиваю я представителей центра.

- Можно, но фотографировать - с разрешения председателя избирательного участка.

На следующем участке встречаем радушный прием. Председатель разрешает и смотреть, и фотографировать и даже сообщает предварительные данные по явке. Идем дальше. Участок № 30 расположен в школе, которая стоит на берегу Каспийского моря. Шумят волны, из колонок несется музыка - чудо, а не место.

- Аккредитация есть? - спрашивает председатель Багыт Киреевна.

- Нет.

- Тогда нельзя.

- А кофе с пирожными можно без аккредитации?

- Разумеется, можно, - улыбается очаровательная Багыт.

Пьем кофе, едим пирожные, обсуждаем, какой все-таки приятный ностальгический ореол у этих выборов. Подходит председатель.

- Мне сейчас позвонили и сказали, кто вы такие, - она делает артистичный акцент на слове "кто". - Покушаете - приходите фотографировать.

Значит, за нами постоянно следили, кто-то кому-то отзванивался, получал указания и давал распоряжения, что с нами делать. В такие моменты понимаешь, насколько гениален был Гоголь со своим "Ревизором". А еще - как этот мир вокруг страстно желает казаться не таким, каков он есть.

Нарушений на участке Багыт Киреевны мы не обнаружили. Там вообще не было ничего интересного, кроме ее страха и телефонного звонка сверху.

"Это победа не только партии "Нур Отан", это победа народа. Люди снова проголосовали за стабильность, за толерантность, за дружбу многонационального народа. Хотели омрачить выборы событиями, которые произошли в Жанаозене, но этот факт, наоборот, объединил еще больше, даже сами жанаозенцы проголосовали активно. Это говорит о сплоченности наших людей и о желании сохранить ее", - цитирует обращение президента Нурсултана Назарбаева к своим единомышленникам в предвыборном штабе правильная газета "Литер", после чего сообщает, что победители исполнили песню "Атамекен" ("Земля предков", или "Родина").

***

На следующий день встречаемся с нефтяником из Жанаозена - с ними можно встретиться и в Актау. Забастовщик просит не упоминать его имени: "Я рабочий, нефтяник в четвертом поколении. Если сейчас буду идти в открытую на диалог - не знаю, какими будут последствия. Когда у тебя дома мать лежит с давлением под двести, один из членов семьи в тюрьме, тяжело говорить. Получается, я как заложник".

- Я участник этих событий, ни в какой партии не состою, - рапортует забастовщик. - Все началось 26 мая. Сперва люди бастовали. Возможно, где-то в экономических вопросах у них были ошибки, потому что это простой народ. Забастовка была на производстве. Нас оттуда вежливо, с дубинками и спецназом, попросили уйти. При­шли на площадь, там сидели до 16 декабря. Ни одного человека не трогали. Никаких нарушений, ничего не было. А 16-го случилась трагедия.

- По чьей вине?

- И власть, и забастовщики будут говорить каждый свою правду. Мне кажется, нами воспользовалась третья сторона. Я лично не знаю, кто это. Но я стоял с моими родственниками, друзьями, одноклассниками. Я их знал всю жизнь. Если они такие кровожадные, они бы семь месяцев там просто так не сидели. Видимо, нервы не выдержали, вот и все.

- Из-за чего не выдержали? Сидели себе люди на площади семь месяцев - и вдруг начали здания громить. Почему?

- Вы там не были. - У забастовщика кулаки, как два молота, он их сжал и не разжимает. - За семь месяцев чего там только не случалось. Например, одного из лидеров рабочих прямо на рабочем месте забили до смерти. И виновных не нашли. Их нет. Узенские (Жанаозен местные называют Узень. - "РР") события вообще начались еще в 2008 году. Всегда было так: объявляем забастовку, она признается незаконной, приходит согласительная комиссия - садимся, договариваемся. В 2009-м то же самое повторилось. В 2010-м семнадцать дней бастовали. Худо-бедно все вопросы решали. И всегда это было незаконно, люди к этому привыкли, так как им шли на уступки.

Обычный алма-атинский пейзаж походит
на обычный московский
Дмитрий Костюков для "РР"Чтобы понять жанаозенцев, нужно жить в Жанаозене. Но такого счастья даже врагу не пожелаешь. Кругом не то степь, не то пустыня - мнения на этот счет расходятся. Летом жара, зимой холод, острых ощущений добавляет постоянный ветер, который дует так, словно озлоблен на весь род людской. Климат напоминает условия, в которых оказываются фантастические колонизаторы враждебной планеты. Здесь и сами "чужие" есть - их называют оралманами, "возвращенцами", они же "переселенцы". Это этнические казахи, вернувшиеся из других советских республик, например из России. Оралманов на родине так же недолюбливают, как у нас этнических русских, вернувшихся из Казахстана.

На социальной лестнице переселенцы стоят ниже коренных казахов, поэтому они потихоньку стекаются на тяжелые работы в Жанаозен. Средняя заработная плата здесь около двух тысяч долларов. Вроде неплохо для малообразованных людей. Но своих продуктов в городе нет, поэтому цены высокие. Жены, как правило, сидят с детьми, которых по четыре-пять на семью, поэтому кормильцами оказываются только мужики. Когда начинаешь складывать все плюсы и минусы жизни в этом городке, понимаешь, что это хотя и неплохо оплачиваемая, но все-таки каторга. И мотив этих рабочих - требование вернуть им советский коэффициент 1,7 за вредность - вполне разумный. Другое дело, что с точки зрения бизнеса такое повышение заработной платы кажется недопустимым. В этом и конфликт.

- Почему раньше договаривались, а сейчас нет?

- Сам не знаю, - пожимает плечами нефтяник. - Мы предлагали согласительную комиссию создать. Но уже начались взаимные обвинения с обеих сторон. Начались увольнения.

- Бастующие знали, что будут столкновения с силовиками?

- Весь город знал, что это будет. И бастующие, и полиция. Даже документы отнесли в акимат и прокуратуру с предупреждением, что будет какая-то провокация. Все равно случилось.

- Как все началось?

- Вот стоит милиция, стоят забастовщики. - Руки-молоты показывают расстановку сил в воздухе. - С двух сторон все накалено. В какой-то момент сзади идет толчок в сторону полиции. Толпа же. Полицейские, если честно, обделались - ребята им в морду, те убегают.

- Отходят?

- У-бе-га-ют! Натуральным образом бегут. Потом пошла анархия. Акимат, офис работодателя, банкоматы - толпа крушит все. Потом полиция приходит с автоматами, пистолетами и открывает огонь.

- Они даже не предупредили, что применят оружие?

- На площади говорили. Вверх стреляли, это было. В остальных местах города никаких предупреждений. Даже тех, кто был ранен, они просто добивали дубинками. Я не политик, как народ разгонять - не знаю. Но вот по телевизору газ, резиновые пули, дубинки, вода. А здесь автоматы. Ну, за семь месяцев они же могли подготовиться? За это время всех полицейских можно было пешком в Узень пригнать.

- Сейчас в городе спокойно?

- У нас сейчас происходит так, что никто ни за что не отвечает. Вот, например, пришел человек с ранением или его избили, он приходит заявление писать. Рядом сразу уголовное дело на него возбуждают. Или вот уже после 16-го числа меня ограбили полицейские. В кармане двадцать пять тысяч тенге - пять тысяч рублей - было. Документы проверили, деньги забрали. Говорю ему: "Дай деньги назад". А он: "Вали отсюда". Я к старшему - говорю: "Э, деньги забрал". А он: "Че, в карман анашу хочешь?" Как после этого? Кому жаловаться? Например, дело ведут те же, кто стрелял. Где справедливость? Может, я эмоционален, но это никогда не кончится. Будет, как у вас в России, маленькая Чечня. Все равно люди будут мстить. Это факт. По-любому будут.

"Как у вас в России" - эту фразу в Казахстане слышишь постоянно. И чем дольше мы здесь находимся, тем чаще повторяем сами: "Как у нас в России".

***

Марат Жанузаков.
На последней сессии гормаслихата в городе
Кокчетаве предложил почтить память погибших в
Жанаозене. Весь зал встал
Дмитрий Костюков для "РР"Марат Жанузаков - оппозиционер. Он представитель находящейся в процессе регистрации народной партии "Алга!" ("Вперед!"). Партия ангажирована казахстанским олигархом Мухтаром Аблязовым, который сейчас живет в Лондоне. Здесь его сравнивают с Березовским. Аблязов - враг государства номер один. Соответственно все, кто с ним как-либо связан, подпадают под определение "враг". Марат пытается пробраться по заданию партии в Жанаозен, чтобы встретиться с забастовщиками. Партия старается предоставить мятежникам юридическую помощь. По крайней мере так мы поняли задачу Марата. Одна из официальных версий беспорядков в Узене - тянущаяся из Лондона рука олигарха.

- Вы тоже враг государства? - спрашиваю я Марата.

- По версии спецслужб - да. Вчера, когда со мной беседовали сотрудники КНБ, я понял, что они воспринимают нас как врагов. Я пытался убедить их, что такого государст­венника, как я, надо еще поискать среди них, но, похоже, не убедил.

- А какой, с точки зрения государства, мотив у Аблязова устраивать провокацию?

- Старый принцип революционеров: чем хуже, тем лучше. На этой волне олигарх попытается захватить власть. - Марат жестом советского студента поправляет очки. - Ну и вообще есть опасение, что таким образом делается попытка пресечь финансирование партии. Аблязов считается личным врагом Назарбаева. В свое время Аблязов, будучи банкиром и экс-министром энергетики, создал здесь оппозиционное движение - ДВК, "Демократический выбор Казахстана", куда вошли политики, бизнесмены, ведущие топ-менеджеры.

- Но сейчас у вас не так много последователей, как у партии власти, - чем вы ее пугаете?

- В восприятии Назарбаева оппозиция - это нечто опасное и страшное, - рассуждает Марат. - Наша партия считается самой радикальной. Хотя наш радикализм выражается лишь в последовательности критики власти. Был случай, когда мы призывали к гражданскому неповиновению, но это было в середине двухтысячных.

- Так вы враги только потому, что критикуете партию власти?

- Не партию, у нас вообще вся власть принадлежит одной семье - семье президента Назарбаева. Любое покушение на права власти - это преступление в Казахстане. У нас даже КНБ не подчиняется парламенту, а только лишь президенту. Их называют не Комитет национальной безопасности, а "комитет назарбаевской безопасности". Поэтому у нас в Уголовном кодексе есть статьи об оскорблении президента, Конституция сейчас настолько изменена в его пользу, что по нашему законодательству он не может быть привлечен к уголовной ответственности. А недавно был принят закон о лидере нации, в котором закреплена неприкосновенность членов его семьи.

- По сравнению с Узбекистаном или Туркменистаном у вас все-таки достаточно свободно дышится, разве нет?

- У нас, безусловно, свободнее, но мы же равняемся, простите, не на полуфеодальные государства. Мы стараемся ориентироваться на Прибалтику, Грузию, Украину, естественно, на Россию.

- У всех этих стран абсолютно разные векторы развития.

- Понятно, но нам и до России далеко, о других я не говорю даже.

- То есть хотя бы как в России?

- Что значит "хотя бы"? Мы все вышли "из советской шинели", ориентация на Москву для нас всех естественна. Также важен этнический состав государства: значительная часть казахов получили русское образование и не испытывают неприязни к русским, видят в них стратегического союзника. Поэтому естественно, что мы на Россию смотрим.

- А как самоопределяется казах? Казах - это кто?

- Я заканчивал факультет русской филологии пединститута. Образование получил русское и в то же время всегда считал себя казахом. Вот кем я должен себя ощущать?

- Опасно в Казахстане быть оппозиционером?

- Что это очень опасно, говорить нельзя. Мне кажется, многие боятся оппозиции излишне. Есть у меня, например, друзья, которые опасаются, не звонят. Прекрасно зная, что моя деятельность всегда под надзором КНБ. Телефоны прослушиваются, наш круг знакомых постоянно изучают, более того, стараются эти связи обрубить.

- Вам грозит опасность быть убитым?

- Не думаю. Но вот смотрите: я работал в вузовской сис­теме двадцать лет, заведовал кафедрой на факультете. Меня уволили сразу после того, как я вступил в ДВК. Мою работу, без которой я не представлял себе будущего, просто обрубили. А в условиях провинциального города Кокшетау найти работу по специальности невозможно: на весь город один филфак, одно русское отделение. Это в Алма-Ате можно перейти из одного вуза в другой, а тут нет другого вуза.

- Это стоило того?

- Каждый сам для себя решает. Иногда кажется, что не стоило. Но чаще всего я считаю, что сделал правильный выбор. Если не я, то кто?

- Вы потеряли работу, а что приобрели?

- Я позволяю себе писать то, что другие не могут себе позволить. Как депутат гормаслихата я говорил то, что никто не может себе позволить. На последней сессии я был председателем и предложил почтить память погибших в Жанаозене. И весь зал встал. Я убежден, что нигде, ни в одном городе этого никто не сделал. Официально никакого траура не было.

***

Игорь Винявский. Главный редактор оппозиционной
газеты "Взгляд"
Дмитрий Костюков для "РР"Казахстан как отражение России - формула, вполне имеющая право на существование. Здесь и общее советское прошлое, и использование русского языка в качестве официального. Структура, логика и действия власти во многом схожи с нашими. Даже для местной прогрессивной либеральной общественности Россия, несмотря на все издержки путинизма, светоч демократии. Не такой, как в Америке, но хоть какой-то.

Игорь Винявский - редактор оппозиционной газеты "Взгляд". Тот факт, что газета пока существует, уже дает несколько очков в пользу свободомыслия. Но тучи над изданием сгущаются. Сначала газету прессовала финансовая полиция. Сейчас ей угрожает иск в пятнадцать миллионов тенге (пять миллионов рублей), после которого она, скорее всего, перестанет существовать.

- Что будете делать, когда вас закроют?

- Будем выходить в Сеть. Новое издание просто не на кого будет открыть - получить лицензию в нашем "министерстве правды" будет абсолютно невозможно.

- Люди с битами в редакцию не приходят?

- Время ковбоев прошло. Бандиты все остались в 90-х. В принципе существуют случаи избиения журналистов, но чтобы кто-то в редакцию приходил - нет. Война идет в другой плоскости. Нас пытаются уничтожить с юридической точки зрения. Также используются схемы захвата бизнеса государственными структурами. Да не мне вам рассказывать - все как у вас в России.

Вместо успокоительных мыслей о том, что у нас все намного лучше и свободнее, постоянно ловишь себя на том, что, глядя на Казахстан, отчетливо видишь свою родную страну. Парадоксальным образом Россия здесь не только светоч демократии, но и законодатель лучших традиций административного беспредела.

- Вы большую опасность представляете для режима?

- Знаете, я над этим вопросом сам постоянно задумываюсь. Тираж небольшой, мы не охватываем всю территорию страны. На запад мы вообще не можем доставлять газету из-за дорогой логистики. Видимо, просто есть внутренний страх того, что вот информационный канал, который выдает нежелательную информацию. И этот канал открытый, не подполье.

- В стране есть хотя бы один политик, которого можно назвать оппозиционным?

- У нас ситуация с этим хуже, чем у вас. У вас хоть какая-то там оппозиция в виде Жириновского или Зюганова. А у нас ведь и такого нет. Нет людей, которые могли бы хотя бы сотрясать воздух. У нас же в стране все замечательно! Ситуация позднего застоя. То есть Леонид Ильич Назарбаев, как мы его называем, ездит по деревням и перерезает ленточки на очередных хлебопекарнях. После его отъезда они закрываются или вообще не начинают работать. Это нормально.

- У вас ведь прошли коммунисты в парламент.

- Это даже не оппозиция. Эта партия в свое время организовалась как проект администрации президента для раскола КПК (компартия Казахстана. - "РР"). Даже появление тех же ОСДП, которых не пустили в парламент, уже могло поменять ситуацию.

- Газета живет за счет продаж или рекламы?

- В основном за счет продаж. С рекламой у нас проблемы, потому что боятся люди. Было много случаев, когда после двух-трех выходов рекламы люди понимали, куда они попали, и были готовы расторгнуть договор на очень выгодных для нас условиях.

- В Казахстане сейчас страшно жить?

- Запах страха витает в воздухе. Здесь прав тот, кто сильнее. А сильнее те, кто у власти, и те, у кого погоны. Бизнес запуган донельзя за последние лет десять-двенадцать. В свое время к этому хорошо приложил руку Рахат Алиев. До ка­кого-то момента работало негласное соглашение с властью: воруете вы, воруем мы, никто никого не трогает. Это работало до какого-то момента, потом перестало, потому что те, кто у власти, начали отбирать бизнес у тех, кто не во власти. Пошло рейдерство, оно было тише и незаметнее, чем в России, но имело неменьшие масштабы. Бизнес напуган тем, что рот откроешь - тебя просто задавят проверками и так далее. Бюджетники - та категория людей, которая никогда рот не открывает и делает все, что нужно.

- И к чему все идет?

- Наша трагедия в том, что молодежь, которая выросла при Назарбаеве, уже потеряна, она считает, что никаких вариантов и альтернатив нет. Их становление пришлось на последние семь-восемь лет, когда перед кризисом был подъем экономики за счет нефти, поэтому они считают, что все благодаря Назарбаеву, так же как у вас есть те, кто считает, что все благодаря Путину. Но у вас хотя бы есть с чем сравнивать, потому что у России сейчас третий президент. Худо-бедно, но третий. Вы поймите: у нас один и тот же правитель в течение 20 лет. Россия хотя бы пережила тот момент, что после Ельцина пришел другой и после этого она не рухнула и не развалилась. А мы не знаем, что будет завтра. Назарбаев не создал систему передачи власти. Что будет, если его вдруг не станет, никто не знает - в этом проблема.

- Россия сейчас друг, враг - кто?

- Тут мнения разделяются. У казахской части населения есть претензии к Таможенному союзу, потому что в этом видят одностороннюю выгоду для России. Также Россия может не нравиться как страна, которая пытается установить здесь свою колониальную политику. Русская часть страны больше смотрит в сторону России: как там идут дела, что там делается. И вообще она больше живет по принципу "при Назарбаеве спокойно, а после посмотрим, что будет; если что - уедем". У России сейчас не с Казахстаном хорошие отношения, а с Назарбаевым. И какие будут отношения с другим президентом - это очень большой вопрос.

- Много российского копируется в казахстанской политике?

- Не сказать, что мы все срисовываем. Я бы даже сказал, что какие-то вещи Путин активно срисовал у Назарбаева. Например, назначение губернаторов, отмену мажоритарной системы в парламенте, ограничение количества членов партии - все это мы намного раньше вас прошли. Во многом очень похожи законы, например налоговое законодательство. Но в принципе - да, калькирование есть во всех сферах.

- Вам сейчас интересна Россия?

- Сейчас мы смотрим на вас. Единственный тренд, который нам теперь интересен, - это болотно-сахаровские митинги. Люди отрываются от корыта и начинают по сторонам оглядываться, смотреть, что происходит вокруг, и делать для себя какие-то выводы. Это следующий этап социального развития - когда люди начинают задумываться о том, что смысл жизни не в том, что я занимаюсь удовлетворением своих первичных потребностей. Переломить апатию для большой части населения - это уже подвиг. Сейчас всем казахам, которые еще хоть как-то шевелятся, очень интересно, чем это закончится.

Самое жуткое во всех этих попытках найти десять различий между двумя странами - то, что процесс копирования может иметь обратную силу. Смотря на Казахстан, видишь не только недавнее прошлое, но и вполне вероятное будущее. Президент Назарбаев то и дело впадает в искушение стать отцом нации туркменского типа. Например, у него есть уникальный титул - елбасы (глава), и орден в единственном экземпляре, подтверждающий его исключительность. От того, что это и для казахстанцев, и для россиян до боли знакомая история, становится не по себе.

Единственная пресса, которой можно доверять в Казахстане, сообщает, что 19 декабря 2011 года, через три дня после Жанаозена, в стране с успехом прошел мюзикл "Дом твоей мечты", приуроченный к 20-летию независимости республики. Главный герой постановки - молодой металлург Нурсултан. Мы хотели было утолить свой эстетический голод, но из доступных для общения граждан о мюзикле никто не слышал. Жаль. Судя по официальным отзывам, прекрасное шоу.

Андрей Молодых
24 января 2012, №03 (232)