Мучительные переговоры в Совете Безопасности ООН по вопросу сирийского кризиса высвечивают то упрямство, с которым Россия защищает режим Башара аль-Асада от международного осуждения. Но вне зависимости от того, наложит или нет Москва свое вето на арабскую и европейскую резолюцию, призванную ослабить позиции Асадов, зависимость правящей семьи от России, защищающей ее от возмездия собственного народа, все больше похожа на акт отчаяния.

Ситуация в стране зашла в тупик, но все равно складывается она далеко не в пользу Асада. Все больше военнослужащих переходит на сторону оппозиции, и конфликт начинает подбираться к границам Дамаска, а также к коммерческой столице Сирии Алеппо, которые прежде были под надежным контролем режима.

Это подчеркивает неспособность правительственных сил восстановить власть над страной после 10 месяцев упорного восстания. Готовность властей использовать безо всяких ограничений насилие не вызывает сомнений. Но вот в его способности обеспечить реализацию так называемого решения по обеспечению безопасности приходится очень сильно сомневаться.

Режим полагал, что сумеет подавить начавшееся в середине марта после революций в Тунисе и Египте восстание – сначала к концу апреля, а потом летом, во время наступления в месяц Рамадан. Но его попытки не удались.

Эти операции показали, что власти полагаются на два надежных воинских соединения под командованием неуравновешенного младшего брата Асада Махера – 4-ю танковую дивизию и республиканскую гвардию, состоящую из алавитов. Это неортодоксальное шиитское меньшинство, являющееся опорой режима. Каждый раз, когда Асады вводят в бой части с другим религиозно-этническим составом, в которых представлено суннитское большинство, составляющее в Сирии 70% населения (а им приходится это делать, поскольку возникает необходимость действовать не только в отдельных горячих точках, но и на более обширных территориях), начинается дезертирство. Но массового перехода на сторону противника в составе целых подразделений и частей пока не было. Крепость в осаде, но страх внутри крепостных стен, пока еще силен – причем не только страх мести, но и страх сектантской резни в масштабах гражданской войны, какая была в Ливане и Сирии.

В ответ на это тупиковое кровопролитие оппозиция прибегает к военным действиям. Это затрудняет проведение репрессий со стороны режима, однако грозит вылиться в религиозный конфликт. Политическое руководство оппозиции пока еще не сформировалось в виде единого фронта, и что еще важнее – не сумело убедить меньшинства, причем не только алавитов, но и христиан, друзов и курдов в том, что их права в случае свержения режима суннитами будут защищены.

Внутренняя ситуация находится в состоянии шаткого равновесия. Но самая динамичная переменная величина в настоящее время носит внешний характер – и России никуда от этого не деться.

Активность Лиги арабских государств, в частности, благодаря Саудовской Аравии, а также стремление стран Персидского залива нанести ущерб Ирану за счет ослабления его сирийского союзника привели к резкому усилению международного давления.

Арабы обеспечивают региональное прикрытие для возможных международных акций, как было с Ливией в прошлом году. Сегодня решение проблемы в главе VI Устава ООН, предусматривающей мирное урегулирование споров, а не в главе VII, в которой говорится о действиях в случае нарушения международного мира. Но поддержав в прошлом месяце требование ЛАГ к Асаду уступить место переходному правительству национального единства во главе с его заместителем, ООН вплотную подошла к поддержке смены режима. Поскольку Асады с этим не согласятся, положение резолюции о ежемесячном рассмотрении в Совете Безопасности соблюдения Сирией этих требований может создать крайне сложную и затруднительную ситуацию.

Похоже, что российские дипломаты прекрасно это понимают, и несмотря на свою риторику, ведут переговоры с представителями сирийской оппозиции, а также, по словам последних, внимательно изучают предложения ЛАГ. Как сказал один ветеран американской дипломатии, "есть какая-то бессмыслица в том, где сейчас оказались русские".

У России в Сирии есть немалые коммерческие интересы, и она вооружает режим. Но ценность таких отношений зависит от того, платят ей или нет. А у правительства Сирии деньги заканчиваются. Прошло всего шесть месяцев с тех пор, как Москва была вынуждена списать более 10 миллиардов долларов непогашенных сирийских долгов, оставшихся с советских времен.

Ее реальный интерес заключается в том, чтобы сохранить свою базу в порту Тартуса – последний военно-морской объект России в Средиземном море. Для этого ей надо налаживать взаимопонимание с будущей Сирией, а не цепляться за ее прошлое. Тартус это долговременный стратегический объект. А Асады уже не долговечны.

Оригинал публикации: Russia’s interest is Syria, not Assads

02/02/2012
("The Financial Times", Великобритания)
Дэвид Гарднер (David Gardner)