Казахи - русские: моя твоя не понимай

("Плетенье чепухи", 16-я тетрадь)

Уметь надо!

Уже многие годы я с некоторым пристрастием вслушиваюсь в речи тех, кто пребывает на холме власти. Есть заметные сдвиги: иные наловчились говорить, ничего не сказав. Для политика это большое искусство. Высший пилотаж. Он говорит, говорит, говорит изо дня в день, долдонит одно и то же, ловко плетет словеса ("қиыннан қиыстырар ер данасы"). И ты слушаешь, слушаешь, слушаешь, развесив уши, а потом спохватываешься: а что он, собственно, сказал? А ничего и не сказал ("iлiп алар тұк жоқ!"). Просто мутовкой взбивал, вспенивал прокисший кумыс. Уметь надо!

Плутарх и мажилис

Наткнулся на изречение Плутарха: "Есть три способа отвечать на вопросы: сказать необходимое, отвечать с приветливостью и наговорить лишнего".
Надо бы вывесить это изречение на видном месте в нашем парламенте для, так сказать, руководства к действию так называемых народных избранников. А то что получается? Там, где целесообразнее промолчать, болтают лишнее, то, что ни уму ни сердцу. Там, где, казалось бы, просто необходимо что-то сказать по существу, с приветливостью, надуются как индюки и проглатывают язык. А там, где нужно сказать крайне необходимое, веское аталы сөз, заводят такой аляуляй, что уши вянут. Можно десятки раз обновлять парламент, а песня - одна и та же.
До чего же прозорлив оказался Плутарх! Апырай, а?!

Слово на букву "г"

Стало своеобразной модой в последнее время в хвост и гриву ругать казахскую интеллигенцию - так называемую зиялы қауым. Иногда даже ставят вопрос ребром: "Есть ли у нас вообще зиялы?". И приходят к заключению: "Нет. Выродилась. Вымерла". Потом вносят осторожную коррективу: "Оказывается, все же есть!".
В чем дело?
А в том, что просвещенную прослойку образованных, по-граждански настроенных, за народ радеющих истинных азаматов ("сынов алаша") десятилетиями на разных этапах истории сознательно гнобили, гноили, отчуждали, преследовали, истребляли, обезглавив темную массу. Так уж получилось. Знаем по истории - давней и недавней. А та интеллигенция (ученые, писатели, философы, просветители, художники, артисты), что уцелела, выжила, поневоле стала трусливой, оглядчивой, робкой, пугливой, смиренной, приспособленческой, попрошайнической, с абортированной душой, лишенной чести, достоинства и гордости.
Все на свете объяснимо. Еще Гегель сказал.
Ну так вот в нынешних условиях, при наличии проснувшегося самосознания казахи крайне недовольны своей зиялы қауым, нередко называя ее в сердцах зиянды қауым ("вредное сообщество", "вредная элита"). Со своей колокольни каждый кому не лень пинает-разоблачает-ругает-осуждает родную интеллигенцию за все грехи-изъяны, которых в обществе пруд пруди. Иногда и я осторожно щиплю-тереблю своих писателей-коллег. Но бόльшее себе не позволяю. Все же инородец. Не политкорректно. Пусть каждый народ сам чешет свою болячку.
Я просто подтверждаю сам факт. Ругают национальную интеллигенцию порой запальчиво, почем зря размахивая дубинкой-шокпаром налево-направо ("тисе терекке, тимесе-бұтаққа"), нещадно хлеща камчой-плетью.
Да, перехлест имеет место. Но в чем обвиняют зиялы қауым?
В газете "Туркестан" (№1/12) обратил внимание на острую, едкую, весьма аргументированную статью некоего Болата Толепбергенова "Малахольная казахская интеллигенция" ("Казақтық қаукарсыз интеллигенциясы"). Автор отмечает следующие изъяны-недуги.
1. Индивидуализм, самоуверенность ("өзiмшiлдiк").
2. Карьеризм ("билiкқөмарлық").
3. Двуличие ("екiжүздiлiк").
4. Продажность ("сатқындық").
5. Подхалимство ("жағым­паз­дық").
6. Безынициативность, нерасторопность ("икемсiздiк").
7. Зависть ("көре алмаушылық").
8. Хвастовство, бахвальство ("бәспе").
Я не оспариваю, я только констатирую. И говорю это не я, инородец, а казах. Говорит, понятно, с болью, задевая честь и самолюбие.
Могу только добавить, что подобные грешки свойственны не только казахской интеллигенции, но и русской, немецкой, еврейской, всякой. Может, потому пролетарский вождь и определил ее столь крепким непотребным словом на букву "г"...

Как муха в патоке

Стыдно признаться, но на склоне лет я уже смирился с тем, что власть, политика - синонимы беспардонной лжи и совсем уж обнаглевшего вранья. Давно уже смекнул, что человечество без власти и политики никак уж не обойдется, а это означает, что все мы обречены жить во лжи. Врем напропалую. Везде и всюду. Даже там, где в этом вроде и надобности особой нет. Раньше, помнится, врали, слегка краснея. Чуть заикаясь. Опуская глаза. Ныне стыд стал атавизмом. Ендi өтiрiктi шындай кыламыз. Бетiмiз шiмiрiкпейдi. Теперь вранье - норма повседневная. Думал, бывало: власть врет, чтобы утвердить себя, чтобы охмурить быдло. Теперь вижу: власть врет самой себе. А что это значит? Кинорежиссер Владимир Бортко утверждает: "Это значит, что конец ее близок" ("ЛГ", № 51/11).
Неужели? Откуда он взял? Ай, кайдан! Верится с трудом. Какая же это власть, если она не врет? И какой же это пипл, если он не верит вранью? На этом ведь мир стоит. Нечто тотальное. И знаешь, что вранье и демократия, и свобода, и выборы, и годовые послания, и высокие саммиты, и форумы etc., а молчишь. Воспринимаешь за чистую монету. И еще Владимир Бортко размышляет: "Если ты серьезно занимаешься политикой, должен слушать и слышать то, что есть в действительности, а не то, что тебе хотелось бы услышать" (ibidem. - Г.Б.).
Мне чуть легче, ибо политикой всерьез не занимаюсь. Так, слегка. Тиiп-ºашып. В меру профессии литератора. Но я с малых лет пурхаюсь во лжи, как муха в патоке, и поневоле слушаю и слышу повседневно то, что совсем не хотелось бы услышать. И порой мне чудится, что как бы я ни старался, а понемножку тоже вру. В чем-то, как-то, где-то… Ужасно!

Друг, брат, сват

Уж сколько веков повторяют известное изречение Аристотеля: "Платон мне друг, но истина дороже". В казахском варианте у этой максимы несколько смещен акцент: "Да, истина дорога, но Мыркымбай мне друг, и брат, и сват…"

Лесть от страха

Точно знаю: льстецы - племя неистребимое. Ну а азиатский льстец - всем льстецам льстец.
И я подумал: а в чем корни?
Ответил еще Демокрит: "Страх рождает лесть". Ах, вон в чем дело! В душах азиатских племен страх угнездился крепко-накрепко едва ли не с доисторических времен. И он многолик. Выживать можно было только лестью. Отсюда и расцвет жанра.
А шикарную фразу приписывают Диогену: "Льстец - самое опасное из ручных животных".
О, это мы видим каждый день.

На другой планете

Должен сказать, что казахскоязычная печать в Казахстане в последние годы сделала резкий качественный скачок. Выросли отменные журналисты. Особенно приятно удивляет меня женский персонал - такие все глазастые, зубастые, дотошные, социально и политически хваткие молодки-келиншеки. Поверьте мне: я постоянно читаю "Қазақ", "Жас қазақ", "Туркістан", "Жас алаш", "Дат", "Халық сөзі", "Дала мен қала", "Алаш айнасы", "Айқын", "Қазақ әдебиеті" и др. (мне их любезно выписывают). И в них печатаются серьезные, глубокие, острые, актуальные, историко-социальные проблемные статьи, задевающие все грани нашей общественной жизни, и меня берет досада, что русские и русскоязычные газеты обо всем этом не ведают ни сном ни духом. Ощущение такое, что в нашем государстве параллельно сосуществуют два государства, два слоя населения, которые "моя твоя не понимай". Порой кажется, что русские и русскоязычные оби­тают не в стране Казахии, а на некой другой планете. Большинство из них и представления не имеет, в каком обществе оно пребывает. Живут отстраненно, обособленно, едва ли не изолированно в темном закутке, как премудрый пескарь, не ведая, что происходит у них под носом. Будто самоотстранились от всего и вся и прозябают в ирреальном пространстве.
Ощущение это меня преследует и угнетает именно в так называемые годы независимости. Проблема серьезная, я ее вижу и чувствую до боли, она все углубляется, и мне невдомек, почему наши умные головы ее не затрагивают, не осмысливают. Время от времени те или иные русскоязычные газеты прибегают к обзорам казахских газет. Но какие это обзоры? Куцые, поверхностные, серые, малограмотные, тенденциозные, высокомерные, для отвода глаз.
Так не годится.
Надо сближать людей, укреплять, объединять общество, настраивать на взаимопонимание, а не расслаивать и искусственно противопоставлять. Все-таки надо знать, ЧЕМ и КАК живут по-соседству.

Не могу забыть!

Принято ругать-изобличать со­ветскую эпоху в хвост и гриву. Но вот перебираю в памяти своих сверстников-құрдасов-за­ман­да­сов - аульных и городских 50-х годов прошлого века. Сплошь дети войны, сироты, беднота-бишаринцы, безотцовщина, голытьба. Ни копья за душой. Выросшие на лепешке, айране-шалапе, на поджаренной пшенице, на курте-иримшике. И - представьте! - все как-то учились в школах, техникумах, вузах Москвы, Ленинграда, Воронежа, Алма-Аты, Киева, Баку, все обрели профессии, дипломы, научные степени, получали стипендии, выбились в люди, утвердили себя. Кто их опекал? Кто их поддержал? Не позволил упасть в пропасть? Советская власть!
У меня лично свои счеты к ней. Я не могу забыть, что меня в хрупком возрасте депортировали, репрессировали по национальному признаку, подчинили спецкомендатуре, социально ограничили, ставили разные преграды вплоть до 1956 года (не буду здесь вдаваться в подробности), однако и я окончил институт, аспирантуру, учительствовал, жил активно, утвердил себя в литературе. Кто из моих сверстников мог бы получить высшее образование при нынешних условиях? Никто! Ну разве что профессорский сын Володя Маркович. Или будущий карьерист дипломат Салим Курмангужин, сын председателя колхоза. Или я, сын сельского фельдшера и санитарки. Больше никого и не припомню из сотни и тысячи замандасов. И когда напропалую ругают советскую власть, я всегда вспоминаю про этот очевидный факт. Забывать про это - ей-ей! - не след.

Герольд БЕЛЬГЕР, писатель
9 февраля 2012 |