Индия: слагаемые единства
Страну населяет множество наций, национальностей, народностей, племен – однако власти умело нивелируют угрозу сепаратизма

Для большей части населения России, как впрочем, и остального мира, Индия остается государством, населенным лишь одной нацией – индийцами. Поэтому довольно часто прорывающиеся в прессу сообщения о беспорядках, происходящих там на национальной почве, вызывают легкое недоумение: с чего бы это вдруг? На самом деле с этническими проблемами наш соратник по блоку БРИКС знаком не понаслышке.

Начнем с того, что тождественность понятий "Индия" и "индиец" является лишь любимой мечтой, одним из идеалов правящей элиты родины Будды. Эту страну в действительности населяют несколько десятков больших, насчитывающих порой сотни миллионов человек, и несколько сотен малых - от десятков тысяч до нескольких миллионов - наций, национальностей, народностей, племен. Причем одни племена живут своими обособленными общинами, как при родовом строе, и, по-видимому, представляют собой наиболее древнюю часть жителей Индии. Другие – постепенно встраиваются в социальную жизнь общества, отходя от привычного уклада. Иногда, правда, подобные явления приобретают весьма замысловатые формы. Например, часть жителей обитающего на востоке страны племени чинкуки объявила себя потомками еврейского пророка Манасии.

Чинкуки, сохраняя старый уклад жизни, стали исповедывать иудаизм. Однако на "земле обетованной" не слишком озабочены судьбой своих живущих в далеко не самом богатом штате Индии новых сородичей: лишь несколько делегаций чинкуков побывало в Израиле в целях изучения религиозных канонов иудаизма.

Так что, судьба проживающих за рубежом соотечественников интересует историческую родину лишь в том случае, если с помощью новообретенных "соплеменников" можно добиться хоть какой-нибудь выгоды. Получить, например доступ к природным ресурсам, обеспечить себя дешевой рабочей силой или "пушечным мясом"…

Картина национально-племенной жизни в Индии настолько пестрая, что усилий всех этнографов мира было бы недостаточно для описания даже малой ее части. Более двух третей индийцев говорит на языках, родственных языку хинди, – откуда и пошло общепринятое название государства и государствообразующей нации. Довольно компактно проживающее на юге меньшинство – около 22 процентов - использует языки дравидийской семьи, стоящей особняком среди лингвистических семей всего земного шара. Добавим сюда еще и разделение людей по религиозному признаку: даже среди хиндиязычных существуют различные религиозные общины, наиболее многочисленными из которых являются индуистская и исламская. Одно это нередко становится отправной точкой для возникновения серьезных проблем.

Понятно, что в условиях подобной национальной пестроты этнические разногласия и сепаратизм могут цвести пышным цветом. Поэтому власти особое внимание уделили выработке взвешенной языковой политики. Согласно конституции страны наивысший статус официальных, то есть находящимся в употреблении по всей стране, придан двум языкам – хинди и английскому; 22 языка называются национальными, то есть использующимися большинством населения определенных территорий. Еще четыре имеют ранг региональных национальных – на них общается между собой значительное количество людей в том или ином регионе страны. Введение подобной иерархии позволяет ослаблять давление части местных элит, любящих побрюзжать на тему "забитости" локально распространенного языка, который порой уместнее именовать наречием.

Казалось бы, индийцам, стремящимся избавиться от "пережитков английского колониального владычества", давно следовало бы покончить с подобным наследием прошлого. Первоначально это так и планировалось – в 1965 г. было решено отказаться от языка Шекспира окончательно. Однако планы остались на бумаге. На вопрос, почему это случилось, можно ответить так: английский, в слегка приспособленной под местные реалии форме, является языком общения интеллигенции.

Английский язык играет в стране ту же роль, что и русский в государствах бывшего СССР – он необходим для межнационального общения различных народов.

Другой важнейший инструмент борьбы с очагами сепаратизма, могущий показаться парадоксальным - непрерывный процесс создания новых территориально-административных единиц. Если в ходе конституционной реформы в 1956 г. была образована дюжина штатов, то к настоящему времени их насчитывается уже 28 плюс семь территорий. Последним в этом ряду стало образование в 2009 г. штата Телангана. С одной стороны, управлять государственной машиной становится все сложней и сложней. С другой – местные элиты получают больше рычагов управления территориями, на которых они проживают. При этом центральная власть не настолько наивна: существующие технологии позволяют правящей в Индии партии осуществлять твердый контроль над законодательными собраниями штатов. Работают на "центр" и его усилия по развитию сельского хозяйства в регионах. Конечно, индийские националисты не слишком одобряют заигрывание с местными элитами, видя в этом поощрение сепаратизма. В подобном духе недавно высказывался, например, глава Национальной организации волонтеров Мохан Бхагват.

Еще один метод борьбы с этническим сепаратизмом – прививание идеи национального единства со школьной скамьи. Правящие круги Индии прилагают максимум усилий для того, чтобы "изваять" единую нацию.

В начальной школе детям во всех регионах страны преподают крайне сложный древнеиндийский язык санскрит и проводят занятия по древнеиндийской литературе. Таким образом подрастающему поколению объясняют, каковы его исторические корни - хотя это, конечно, и не совсем так, если говорить о национальных меньшинствах. Тем не менее, у человека с ранних лет формируется сознание того, что он житель единой и неделимой страны. В определенной мере все это напоминает времена Советского Союза, когда школьники национальных окраин знакомились с произведениями великой русской литературы.

Наконец, один из главных - если не самый главный - цементирующий фактор - религия. Подавляющее большинство населения этого государства исповедует индуизм, в пантеон которого согласно традиции входят 330 миллионов богов. Конечно, это лишь красивая метафора, но она – дань исторической реальности. Пришедшие в незапамятные времена на полуостров индоарии хорошо понимали, что подчинив коренное население, предков нынешних южных народностей страны, они не смогут ассимилировать их без идеологического господства. В те далекие времена вся идеология сводилась к религии, поэтому основные усилия новые хозяева Индии прилагали в сфере религиозной конвергенции. По-видимому, с тех времен берет свое начало традиция включения в индуистский пантеон божеств покоренных народов – ведь первоначально там насчитывалось всего тридцать три персонажа.

В результате, с одной стороны, сложилась довольно аморфная религиозная система, в полной мере понять и описать которую сейчас, наверно, уже не по силам и маститым специалистам. С другой – благодаря именно этой аморфности все жители страны, независимо от национальной принадлежности, смогли объединиться вокруг общей религии – индуизма, что и стало фундаментом для строительства нации.

Однако жизнь далека от теории и любые, даже правильные методы срабатывают далеко не всегда.

Так было в случае с пенджабским сепаратизмом: в первой половине 80-х гг. прошлого века Нью-Дели был вынужден провести серию масштабных войсковых операций для нейтрализации сикхских экстремистов. По официальным данным, жертвами насилия стало несколько тысяч человек. Несмотря на всю жесткость центральных властей и звучащие до сих пор обвинения в убийстве ни в чем не повинных людей, эти события сыграли положительную роль. Например, сторонники отделения штата Тамилнад не хотят вооруженного противостояния с центральными властями – у них перед глазами пример Пенджаба. В то же время эти события (напомним, что в 1984 г. охранниками-сикхами была убита Индира Ганди) привели к тому, что в последующем столь масштабных боевых действий с сепаратистами власть не вела.

Особый случай – исламский сепаратизм. С ним Нью-Дели особо не заигрывает и не церемонится. Достаточно сказать, что в спорном штате Джамму и Кашмир, где большинство составляют мусульмане, волнения среди мусульман проходят практически ежедневно. Однако отпускать в свободное плавание эту мятежную территорию индийцы не собираются – это бы стало началом "парада суверенитетов", как в свое время в Советском Союзе. Власть демонстрирует мусульманам, кто в доме настоящий хозяин, и другими методами. Например, при приеме в учебные заведения, на государственную службу в различные компании и на предприятия предпочтение отдается представителям наиболее крупной общины – индуистской. Мусульмане пытаются негодовать, но большинство инициированных ими судебных дел либо вообще не рассматривается, либо решается не в их пользу.

Столь откровенное пренебрежение к последователям ислама возможно потому, что Нью-Дели не опасается массового недовольства: мусульмане – в меньшинстве, а высокий процент прироста населения в лояльных "центру" штатах – гарантия того, что они никогда не станут играть первую скрипку в многоголосом "оркестре" Индии.

Так что, решая национальный вопрос, правительство страны довольно умело лавирует между Сциллой и Харибдой. Приведу наиболее характерный в этом отношении пример политики исполнительной власти, проводимой в отношении тамильских сепаратистов на соседней Шри-Ланке. На этом острове в течение нескольких десятилетий длился этнический конфликт. При этом Нью-Дели был вынужден поддерживать не сингалов, родственных большинству хиндиязычного населения, а, напротив, родственных населяющим крайнюю южную оконечность Индии тамилам их ланкийских собратьев из организации "Тигры освобождения Тамил Илама". То есть тех, кто боролся против центральной власти, и подчас далеко не самыми гуманными методами. Власти Индии делали вид, что положительно реагируют на обращения руководства и общественное мнение штата Тамилнад о необходимости поддержки сражавшихся на Шри-Ланке тамилов. И это при том, что в 1987 г. Индия и Шри-Ланка подписали соглашение о совместной борьбе с тамильскими сепаратистами. Таким образом, в зависимости от обстоятельств, Нью-Дели может занимать позицию, в корне отличающуюся от предыдущей. Ничего сверхъестественного, просто прагматичная политика.

Все это вызывало, мягко выражаясь, не совсем одобрительную реакцию большинства индийских граждан. Ведь те же перебравшиеся в Индию тамильские сепаратисты были исполнителями нескольких кровопролитных терактов, в одном из которых в 1991 г. погиб премьер-министр Раджив Ганди. Однако именно сдержанность индийского правительства позволила предотвратить возникновение очагов сепаратизма и волнений на национальной почве в штатах, населенных тамилами. В то же время власти без колебаний пошли на применение силы (в основном речь шла о полицейских операциях), когда в феврале 2009 г. практически весь штат Тамилнад охватили волнения. Они были вызваны тем, что власти Шри-Ланки начали операцию по окончательному разгрому сепаратистов. Однако все довольно быстро вернулось на круги своя. Власть в данном случае просто действовала согласно рецепту генерала Дуайта Эйзенхауэра, который в своих мемуарах писал, что в Северной Африке, при решении споров арабов с местными иудеями, он всегда вставал на сторону первых. Таким образом он выбивал козырь из рук немецкой пропаганды, утверждавшей, что его, военачальника еврейского происхождения, направил в Северную Африку президент Франклин Делано Рузвельт - тех же кровей.

И все же идеализировать национальную политику индийских властей не следует. Крупные очаги сепаратизма (не считая Кашмира, где это невозможно сделать в принципе) в основном подавлены, хотя и не везде. Один из примеров – штат Ассам, где действует хорошо организованная маоистская группировка. На родине Будды тоже все сильнее заявляют о себе различного рода экстремистские группировки. Нет-нет, да и раздаются призывы к тому, что Индию должны составлять лишь территории, примыкающие к Нью-Дели.

Именно поэтому модный в последнее время термин"толерантность" в Индии толкуют по-разному. Один из теоретиков современного национализма Мадхав Садашив Голвалкар давно утверждал, что в Индии нехиндиязычные являются чужими, просто индуисты терпимо к ним относятся. Голвалкар без обиняков признавался, что "толерантность" – слово, которое ему не по душе: "Мы не практикуем толерантность. Они (иноверцы - Д.М.) – наши гости, пришедшие сюда, когда, спасаясь от гонений, нашли у нас защиту. Тем не менее, они лишь гости, они не сыны почвы, многие из них пришли сюда как захватчики, утверждая свое господство в надежде поработить нас".

Еще одна важная деталь: Нью-Дели не выделяет значительных субсидий национальным окраинам. Наиболее экономически развиты именно хиндиязычные регионы страны, в то время как в южной, тамильской, части Индии высокий жизненный уровень наблюдается лишь в промышленных центрах.

Сегодня вряд ли кто-то рискнет говорить о реальной угрозе раскола Индии в обозримой перспективе. Если, конечно, не продолжится сближение Нью-Дели с Вашингтоном, лучшими друзьями которого являются монархии Персидского залива. А их позицию власти Индии вынуждены будут, в той или иной степени, учитывать.

Специально для Столетия
Дмитрий Мельников
24.02.2012