Национальный аспект афганистано-пакистанских отношений

Смерть Усамы бен Ладена, безусловно, открывает новые перспективы для вывода западного (в основе американского) воинского контингента из Афганистана. Ведь он появился в стране как прямой результат отказа талибов выдать " отца современного террора" международному правосудию. Исчезновение первопричины ввода войск естественно создает благоприятные условия для их вывода из Афганистана. Правда, остается еще судьба правительства Хамида Карзая, перспективы пребывания у власти которого тесно связаны с прямой военной поддержкой США.

После свержения исламского движения " Талибан", объединявшего 90% территории страны, Афганистан вновь фактически распался на несколько полусамостоятельных образований. Причины такого положения, казалось, очевидны. Ведь Афганистан - одно из самых полиэтничных государств мира. Этнические амбиции, как может показаться, и обусловливают его дезинтеграцию. Игравшие прежде ведущую роль пуштуны хотели бы ее возвратить, а таджики, узбеки и хазарейцы, на которых преимущественно базируется правительство пуштуна Х. Карзая, этого не хотят.

Встает вопрос: как удалось опиравшимся главным образом на пуштунов талибам в свое время объединить почти всю страну? Конечно, "Талибан" в начале поддерживали Пакистан и США. Но это обстоятельство мало что объясняет. Тогдашняя помощь не идет ни в какое сравнение с задействованной ныне военной и экономической мощью. Единственное логичное объяснение - включение талибами глубинных механизмов государственного строительства, которое в Центральной Азии и на Среднем Востоке традиционно базировалось не на разложении и слиянии общин и кланов разной этнической принадлежности (как в Европе), а на их объединении и сосуществовании.

Впоследствии под влиянием европейской цивилизации в Центральной Азии утвердилась государственность на базе отдельных этнических групп. Но в Афганистане (как, впрочем, и в Иране) осталась прежняя форма власти, когда санкционированные исламом межобщинные и межклановые связи на региональном уровне превалировали над межэтническими. В то же время в общенациональных рамках общины и кланы разной этнической принадлежности на протяжении истории играли в государственном строительстве, как правило, разную роль: пуштунские и узбекские - ведущую, таджикские и хазарейские - ведомую. Дело в том, что таджики и хазарейцы сформировались как народы оседлые, пуштуны и узбеки - как оседло-кочевые. Отсюда локальная ориентация одних и гораздо более широкая - других.

Хазарейцы, сконцентрированные в слабо связанном с другими частями страны районе, принимали пассивное участие в государственном строительстве. Пуштуны, узбеки и таджики, напротив, были очень активны.

С 16 века самой сильной формой местной межэтнической государственности выступала узбеко-таджикская. Однако, превращаясь в оседлый народ быстрее, чем пуштуны, узбеки потеряли прежнюю мобильность. И в 18 столетии место лидера перешло к пуштуно-таджикской государственности. Завоевание Россией в 19 веке Центральной Азии (где уже в советское время возникли Узбекистан и Таджикистан), "отрезав" афганских узбеков от среднеазиатских, укрепило ведущую роль пуштунов.

Правда, одновременное утверждение Великобритании на территории будущего Пакистана разделило и их. Но в Афганистане, именно тогда обретшем нынешние границы, пуштунов осталось все же гораздо больше, чем узбеков. В результате пуштуно-таджикская государственность полностью выдавила узбеко-таджикскую.

В 20 столетии практика подтвердила жизненную необходимость для страны ведущей роли пуштунов. Когда дважды (в 1929 и 1992-1996 годах) верховная власть оказывалась в руках таджиков, Афганистан фактически распадался. В результате созданный не желающими подчиняться талибам непуштунскими силами Северный альянс изначально был крайне непрочен.

Сегодня во главе Афганистана стоит пуштун Хамид Карзай. Опираясь на прямое иностранное военное присутствие, он пытается воссоздать альтернативную талибам государственность, которая, противостоя экстремизму, стояла бы на собственных ногах и объединяла страну. В то же время, видимо, понимая, что афганская проблема не имеет военного решения, он постоянно предлагает талибам сесть за стол переговоров. Хотя до сих пор подобные призывы успеха не имели, сегодня для них складывается более благоприятная обстановка чем прежде. Ведь объявленные сроки вывода иностранных войск, как кажется, снимают главное препятствие для таких переговоров в глазах талибов. Правда, вывод войск не связан с ликвидацией американских военных баз, которые предполагается сохранить в Афганистане на долговременной основе.

Пытаясь навести мосты с талибами, Карзай весьма ревниво относится к аналогичным попыткам со стороны США. И это неудивительно. Ведь требуя от талибов размежеваться с международными террористами, Вашингтон может, как представляется, пожертвовать интересами правительства самого Карзая. И здесь, как думается, Карзай может опереться на Пакистан, который имеет немалые ставки во внутриафганской борьбе.

Возникший в свое время из населенных мусульманами районов Британской Индии Пакистан до сих пор одно из самых хрупких государств мира. Не случайно в начале 70-х годов прошлого века он уже раскалывался. Тогда на месте бывшей Восточной провинции возникло новое государство - Бангладеш. Отношения между оставшимися в составе Пакистана численно и политически преобладающими пенджабцами, с одной стороны, и синдхами, пуштунами и белуджами, с другой, всегда были далекими от идиллии. Особенно остро при этом стоял пуштунский вопрос. Расселенные в районах граничащих с Афганистаном пакистанские пуштуны постоянно требовали предоставления себе широкой автономии. Причем отказ властей пойти им навстречу неоднократно приводили к вспышкам борьбы за независимый Пуштунистан.

В своем противоборстве с Исламабадом пакистанские пуштуны всегда опирались на Кабул, который никогда не признавал законность афгано-пакистанской границы, преемницу рубежа между Афганистаном и Британской Индией некогда разделившим всех пуштунов на две примерно равные части. После ухода англичан с субконтинента Кабул заявил, что Пакистан не преемник Британской Индии, а новое государство, и как таковое должно предоставить оказавшимся в его составе пуштунам право на самоопределение. Пока же такое право (путем референдума) предоставлено не будет, Афганистан отказался признать афгано-пакистанскую границу.

Обусловленная стремлением продемонстрировать свой "подлинно пуштунский" характер прежде всего собственным пуштунам, такая позиция Кабула создавала немало проблем для Исламабада. Причем для него было опасно как сильное правительство в Афганистане с пуштунским стержнем, так и слабое правительство, неспособное обеспечить единство страны. Именно таким правительством было опирающееся главным образом на непуштунов правительство моджахедов. Именно таким правительством выступает ныне правительство Карзая, который, будучи сам пуштуном, опирается преимущественно на таджиков и узбеков. Из них в основном и формируются регулярная армия и полиция.

Дезинтеграция Афганистана чревата стихийным воссоединением пуштунов через афгано-пакистанскую границу, что может серьезно нарушить этнический баланс внутри Пакистана. Именно это и стало происходить во времена правительства моджахедов, когда оказавшиеся после коммунистического переворота в Кабуле и особенно ввода советских войск в Афганистан на пакистанской территории миллионы пуштунских беженцев не пожелали возвратиться к себе на родину.

Отсюда понятна первоначальная заинтересованность Исламабада в "Талибане". Стимулировав возникновение этого религиозно-политического движения, Пакистан рассчитывал восстановить твердую пуштунскую власть на юге Афганистана, где численно доминируют пуштуны. Тем самым были бы созданы условия для возвращения беженцев. В то же время контроль непуштунов над Кабулом предотвращал бы обострение пуштунского вопроса на межгосударственном уровне. Поэтому после утверждения талибов на юге Афганистана Исламабад стал их подталкивать к компромиссу с властями в Кабуле. Однако "Талибан" поломал планы Пакистана, распространив свою власть не только на юг, но также на север страны. В конце-концов под их контролем оказалось и сердце страны - Кабул. Единственной частью страны, продолжавшей сопротивление талибам, оставался примыкающий к границе с Таджикистаном горный район Панджшера.

Перед Пакистаном вновь замаячил призрак сильной пуштунской власти в Афганистане, чреватой обострением пуштунского вопроса уже и на межгосударственном уровне. Свержение режима талибов отбросила эту угрозу, но не ликвидировала корни пуштунской проблемы. По существу Пакистан стоит перед ситуацией и угрозами, напоминающими раздел Афганистана между талибами и моджахедами. Поэтому он очень заинтересован в примирении между нынешним правительством в Кабуле и талибами, на что естественно может опереться Карзай.

А.Ю. Умнов
28.02.2012