О.Власенко: Литература посторонних. Русскоязычным писателям Казахстана сложно определиться в пространстве и времени 23:27 06.03.2012
Литература посторонних Русскоязычным писателям Казахстана сложно определиться в пространстве и времени
Русскоязычным писателям Казахстана сложно определиться в пространстве и времени. Они объявляют себя носителями ценностей глобального мира и называют кочевниками духовных пастбищ. Им сложно ответить на вопрос, казахстанские ли они авторы, но они точно знают, что не русские В конце февраля в клубе Института политических решений состоялось обсуждение недавно вышедшей книги Юрия Серебрянского "Desti atio . Дорожная пастораль". В этот раз опять ставились "проклятые вопросы", теперь уже о судьбах казахстанской литературы. Как заметил модератор собрания и писатель Павел Банников, для поколения 30-40-летних казахстанских литераторов не важно, где они живут - Казахстан не прочитывается из их книг. Поэтому было предложено поговорить на тему: "Что и кому должен писатель? А точнее, что он должен читателям и обществу?". По мнению критика Бориса Стадничука, Казахстан в книге Юрия Серебрянского присутствует своим отсутствием. На него книга произвела "впечатление эскапизма, свойственного многим отечественным авторам". Окружающая реальность либо не интересует их, либо кажется чуждой и враждебной, заметил он. Борис определил жанр книги Юрия как лирическую прозу. "Автор ищет новых впечатлений, ищет рай. Например, Казахстан присутствует в образе встреченных в вагоне поезда соотечественников. Он к ним прислушивается и приглядывается. Но почему на протяжении всей книги его тянет сбежать? Это отдельная тема для разговора. Если человек пишет от первого лица и это выдуманный персонаж, то он пишет о своей несостоявшейся судьбе. Он пишет о жизни, которую бы хотел прожить", - уверен критик. По его мнению, трагедия казахстанских русскоязычных писателей в том, что они выражают интересы определенного культурного слоя, который сужается с каждым годом, а читателей становится меньше. Поэтому у них один путь - пробиваться к российскому читателю. О себе Борис заметил, что другой родины у него, кроме Алма-Аты, нет. "В России я себя чувствую дискомфортно, это другая среда. Для моего поколения ударом был крах СССР, смена идеологии, одновременное сужение и расширение культурного диапазона. Искать в книге Юры напрямую ответы на эти вопросы не стоит. В ней все это есть, но сказано иначе. Больше того, что нас объединяет, чем разъединяет. Насколько я знаю из разговоров о казахскоязычной литературе, вопросы там ставятся в более открытой и жесткой форме. Мы же избрали легкий путь: я вроде здесь и не здесь, меня не спросили - я не сказал", - посетовал он.
Ты здесь не нужен На заседании в основном присутствовали коллеги Юрия, другие казахстанские писатели. Они и высказали свое мнение. Писатель-прозаик Канат Кабдрахманов продолжил размышлять над темой эскапизма: "Эта особенность присуща не только поколению тридцатилетних писателей. У поэта Николая Веревочкина та же ситуация. Он родился в Казахстане, но это не прочитывается в его произведениях. Хотя так или иначе писатель всегда отражает свое время и место. По моему мнению, его выражать очень трудно. Особенно такое время и такое место, когда ты не знаешь, твоя ли это родина, и когда тебе прямо или косвенно говорят, что ты здесь не нужен. Поэтому естественен уход от такого места и времени. Но если писатель здесь родился и сформировался - он должен суметь выработать в себе осознание родины. Любой начинающий писатель пишет про себя. Но с накоплением опыта приходит самосознание, стремление передать место и время". Про себя Канат Кабдрахманов сказал, что у него мало читателей и тираж его книг не превышает ста экземпляров. Но эти сто читателей тратят деньги, чтобы их купить. Поэтому он пытается ответить на волнующие их вопросы. Для писателя важно начать думать о других, считает он.
Без драматизма, но с комфортом Модератор высказал идею, что географическое пространство и пространство языка для молодых казахстанских писателей различаются - живут они в Казахстане, а пишут на русском языке. "Любой из сидящих здесь впервые был опубликован в России и получил первые отклики вне пространства казахстанской культуры. Как вы себя чувствуете в ситуации дилеммы местоположения и языка?" - задал он коллегам вопрос. Как отметил писатель и поэт Илья Одегов, ему везде хорошо - и в Казахстане, и в России. Все зависит от человека, а не от сообщества, считает он, и драматизма ситуации не чувствует: "Я вырос в "Мусагете", получил казахстанское воспитание и образование. То, что нас больше публикуют в России, объясняется тем, что там больше журналов, у которых больше читателей. В российской литературе есть критики, здесь их нет". С ним согласен Михаил Земсков, который как русскоязычный писатель чувствует себя в Казахстане комфортнее, чем в России. Поэтому драматизма ситуации, как и Илья, он не разделяет: "Толстой писал о казаках. Они были вроде русские, но жили на границе с чеченцами и ощущали с ними более близкое родство. Так же и я чувствую себя казахстанцем в большей степени, чем россиянином. Хотя все мои романы были изданы в России". С точки зрения Михаила, в России до сих пор мыслят по-имперски: "Там нас рассматривают как представителей Средне-Азиатского региона и находят в этом экзотику. Тематика наших произведений российскому читателю не интересна. Современная русская литература более социальна, политизирована и откровенна в своих вопросах. Например, Захар Прилепин и Дмитрий Быков активно выступают в политическом поле. Но мне их позиция не близка". По поводу произведений соотечественников он заметил, что они более прозападные, чем российские. Это касается и Юриной книги. В то время как "современная русская литература увязла в своем болоте и отстала от современных западных тенденций". В книге Юрия Михаил почувствовал потерю корней, последовательности пространства и времени, которая питала людей раньше.
Почему-то испытываешь неловкость, слыша признания наших писателей в комфортности существования. Казалось бы, за людей радоваться надо - они довольны жизнью и везде чувствуют себя хорошо. Возможно, это покажется кому-то старомодным и банальным, но писатель должен если не страдать, то хотя бы переживать за родину, за то, что ему дорого и что он ценит.
Собственная гордость О большей своей близости Западу, чем России, присутствующие писатели говорили с неподдельным энтузиазмом. "Русская проза традиционно завязана на ландшафте. Там колхозная тематика сильна до сих пор. У наших авторов этого нет. Круг чтения у нас с российскими писателями разный. В Нижнем Новгороде читают писателей патриотической направленности, почвенников. У нас круг чтения другой", - подытожил Павел Банников. Данное заявление прозвучало не как указание на недостаток или хотя бы констатация факта, а как демонстрация некого достоинства нашей литературы. Что, конечно, абсурдно и совсем не означает, что сельская проблематика для Казахстана не актуальна. Сегодня для страны, в частности для социального ландшафта казахстанских городов, она является наиострейшей. Печально, что этот факт ускользнул от внимания отечественных авторов. И гордиться тут нечем. Стремясь расширить географию мировых путешествий, бывая в Таиланде, на Тибете, в Европе, наши писатели в собственном городе ходят по одним и тем же двум улицам в центре, и им никогда не приходит в голову пройтись по "Аксаю" или "Шаныраку". Не говоря о том, чтобы съездить в Кустанай, Кокчетав или Жанаозен с Атырау. На это, как и на проблемы российской жизни, они смотрят со стороны.
Реклама на сайте > Казахстанские литераторы хотят идентифицировать себя с западной литературой, минуя русскую. Так, Павел Банников причисляет себя и коллег к поколению битников, критиковавших общество потребления. Что странно, ведь он сам пишет по-русски. Не хочется умалять лингвистические познания наших писателей, которые, возможно, читают классические и современные произведения западных авторов на языках оригиналов, но даже в этом случае любой профессиональный переводчик соотносит свой перевод с имеющимися уже переводами и сложившейся литературной традицией. К тому же тема природы и сельского ландшафта (кстати, наряду с темой путешествий) является одной из ведущих в творчестве основателя битничества Джека Керуака.
"Безродинность" или безродность? Провозглашая беспочвенность и спекулируя метафорой номадизма, отечественные авторы искусственно помещают себя в пространство духовной пустоты, из которого сложно определиться, "насколько ты казахстанский писатель", но зато смело можно заявить, что "точно уже не русский". По мнению Каната Кабдрахманова, наши писатели в отличие от отсталых соседей-патриотов выражают ценности нового глобального мира - демократии и индивидуальной ответственности. По его мнению, факт "безродинности" (патриотизм Канат Кабдрахманов почему-то отождествляет с имперским сознанием) только предстоит осознать россиянам. Ему вторит поэтесса Жанна Прашкевич, которая считает, что новое поколение казахстанских писателей уже шагнуло в новую реальность. В общем, выступающих охватила гордость за самих себя и казахстанскую литературу, которая впереди планеты всей. Илья Одегов со вкусом обыграл рекламный образ беспочвенника-номада, не отягощенного культурной традицией и порхающего подобно бабочке с цветка на цветок: "Юрина книга в этом смысле номадическая, кочевая. Ее герой - близкий нашей кочевой культуре человек. Он ищет новые духовные пастбища. В России же принято пускать корни в землю, строить дома на сваях".
Стоит заметить, что с собой можно унести немногое, легко перемещаться могут только те, у кого все имущество помещается в небольшом узелке. Может, все же не стоит радоваться отсутствию корней? К тому же для человеческой культуры номадическая цивилизация - пройденный этап, она осталась в прошлом, как и каменный век. Как метафора и образ номадизма полезен, но только не в случае разговора о культурной или литературной традиции. Постмодернист француз Жиль Делез использовал это слово как философское понятие и имел в виду нечто вполне определенное, взятое строго в контексте его научных трудов.
Конечно, желание утешить себя и обернуть недостатки преимуществом объяснимо. Но не стоит упиваться такого рода надуманной уникальностью. К тому же стремление примкнуть к кому-то и чему-то (к той же западной традиции, поколению битников или современной литературе) у наших писателей, пусть и неосознанно, но присутствует. Но факт остается фактом - традиция в самой казахстанской литературе еще не сложилась. А без почвы побегам не взойти и не превратиться в цветущий сад. В Казахстане есть отдельные авторы, которые что-то пишут и издают. Очень хорошо, что они знают друг друга, общаются и образуют социальную группу. Но пока ярких творческих феноменов, складывающихся в единую мозаику, все же нет. Писатель интересен тем, что пишет о том, что волнует, что близко и понятно. Кто, кроме самих казахстанских писателей, сможет лучше рассказать об окружающих и знакомых с детства местных реалиях? В этом вопросе у казахстанцев конкурентов нет. Ничто не делает текст таким интересным и уникальным, как время и место. Поэтому, как ни крути, эти классические ходы остаются той беспроигрышной комбинацией, которая может помочь молодой казахстанской литературе выбиться в дамки.
Ольга Власенко №9 (350) /05 мар 2012,
|