В последнее время Франция, а за ней и ряд других стран Европы объявили войну парандже. Жителей Старого Света отчасти можно понять. Но есть и другая сторона медали: такое одеяние позволяет укрыться от жестоких будней иммигрантских районов. Кроме того, до четверти носящих паранджу - урожденные европейки. Потому одним запретом проблему не решить.

Против гетто и за равноправие

Паранджа в былые времена была для меня явлением из другого, почти нереального мира. О ней мне было известно, благодаря репортажам из мусульманских стран, типа Афганистана или Саудовской Аравии, а также по советским фильмам о борьбе с басмачеством в Средней Азии. Знаменитая фраза "Гюльчатай, открой личико!" из культового отечественного фильма "Белое солнце пустыни" вызывала невинный смех из-за анекдотичной ситуации, в которой оказался влюбленный в мусульманскую девушку солдат Петруха.

Как ни странно, мне надо было оказаться в современной Франции, чтобы вживую увидеть женщин, завуалированных с головы до ног. Находиться в одном лифте, ходить рядом по одному и тому же тротуару с женщиной в черной парандже было для меня чем-то из области сюрреализма. Что должны испытывать французы или жители других стран Западной Европы, воспитанные на идеях индивидуальной свободы, при виде этих женщин-фантомов, олицетворяющих мир безликой покорности? Шок, одним словом…

Попытка объяснить появление паранджи в европейских городах религиозным фанатизмом их носительниц или их безропотным повиновением мужской воле было бы, на мой взгляд, упрощенчеством. Между прочим, говоря о Франции, жительницы иммигрантских районов, где проживают большей частью выходцы из мусульманского Магриба, были первыми, кто стал активно выступать против распространения патриархальных традиций, мачизма и сексизма.

Каплей, переполнившей чашу терпения, стал вопиющий случай, когда в октябре 2002 года в городе Витри-сюр-Сен была заживо сожжена 17-летняя Сохан Бензиан. Убийцей был 19-летний парень, решивший устроить показательную расправу над девушкой, которая отвергла его домогательства. В начале 2003 года во Франции прошли резонансные марши и демонстрации под девизом "Женщины из рабочих кварталов против гетто и за равноправие". На волне протестов в 2003 году была создана феминистическая организация "Ни проститутки, ни рабыни" (NPNS), выступающая против всех форм насилия над женщиной, против обскурантизма и за эмансипацию.

Принятие в марте 2005 года по инициативе правительства Жана-Пьера Раффарена закона, который запрещал ношение в государственных учебных заведениях демонстративных религиозных знаков, в том числе мусульманских платков, было неслучайным. Он гармонично вписался в требования общества и самого времени.

Следующим шагом стал закон о запрете появления в религиозных одеяниях, закрывающих лицо (паранджа, бурка, никаб), в административных органах и общественных местах (магазины, кинотеатры, вокзалы, общественный транспорт и т. д.), принятый в октябре 2010 года и вступивший в силу в апреле 2011-го. За его нарушение полагается штраф до 150 евро и/или обязательное прохождение курсов на тему гражданственности. Еще более суровое наказание предусмотрено для мужчины, который принудил женщину к ношению паранджи: тюремное заключение на один год и 30-тысячный штраф.

Эмансипация или нарушение прав?

Франция не осталась в одиночестве в ее борьбе против паранджи. Подобные законы уже приняты или находятся в процессе принятия в Нидерландах, Бельгии, Дании, Италии и Германии (в восьми ее землях). Что касается Испании, то запрет пока коснулся города Барселона. Швейцария воздерживается от таких решительных шагов из экономических соображений: ей не хочется отпугнуть очень богатых покупательниц из арабских стран. При том, что в этой стране с ноября 2009 года введен запрет на строительство минаретов.

Можно привести несколько цитат, которые поясняют позицию европейских политиков и их мотивацию. "Люди должны иметь возможность видеть лица друг друга и идентифицировать их при встрече", - говорится в специальном коммюнике Министерства внутренних дел Нидерландов.

Немецкий либерал и заместитель председателя Европарламента Сильвана Кох-Мерин, выступающая за запрет паранджи в границах всего Евросоюза, заявила: "Паранджа является наступлением на права женщин. Это мобильная тюрьма". По словам экс-президента Германии Кристиана Вульфа, в Европе паранджа воспринимается как проявление закрытости. Ее ношение ставит под вопрос принцип равноправия мужчины и женщины. А одним из признаков открытого общества является готовность показывать свое лицо.

Как и следовало ожидать, принятие французского закона 2010 года о дресс-коде вызвало неоднозначную реакцию в обществе. Ассоциация "Ни проститутки, ни рабыни" восприняли его с энтузиазмом. Ее президент Сихем Хабши заявила: "Это новая страница в эмансипации женщин из рабочих кварталов, которым предложат нечто обратное изоляции и социальной смерти".

Представители другой ассоциации, "Не трогайте мою Конституцию", увидевшие в законе электоральную подоплеку, заняли совсем иную позицию. Во-первых, они инициировали акции гражданского неповиновения с участием женщин в парандже. Во-вторых, создали денежный фонд и обязались компенсировать им все штрафы. И, в-третьих, выразили твердое намерение довести дело до Европейского суда по правам человека.

"Лично я не поддерживаю ношение паранджи, - заявил официальный представитель ассоциации Рашид Некказ, - но я выступаю против того, чтобы страх перед исламом использовали для сужения поля свобод в этой стране". Что интересно, обе ассоциации стоят на единой политической базе, защищая принципы индивидуальной свободы и светского характера государства.

При виде столь острых дискуссий можно было бы предположить, что с момента вступления в силу "анти-вуального" закона во Франции последует "охота на ведьм". Ничего подобного не произошло. Руководители соответствующих ведомств дали инструкции сотрудникам полиции и жандармерии действовать, что называется, "без фанатизма". Не могут же они, в самом деле, срывать с женщин паранджу или применять другие формы насилия, что может шокировать не только мусульман, но и остальных французов.

Версия для печати Шрифт Послать другу К тому же, на всю Францию с его 65-миллионным населением приходится всего 1900 носительниц паранджи. Случаи с привлечением к суду и наложением штрафов можно пересчитать по пальцам одной руки.

Реальность за вуалью

Как показали социологические исследования, проведенные парламентской группой перед принятием закона, половина носительниц паранджи живет в Парижском регионе, две трети имеют французское гражданство, 90 процентов еще не достигли 40 лет, и примерно одна четверть были обращены в мусульманскую веру.

Интересные данные содержатся также в исследовании с красноречивым названием "Реальность за вуалью". Заказчиком выступил Институт открытого общества, основанный американским миллиардером Джорджем Соросом. 27 из 32 опрошенных имеют возраст менее 40 лет. Многие из них хорошо образованны: в частности, 14 защитили степень бакалавра, в том числе пять получили высшее образование. При этом лишь 10 из них работают, хотя все они хотели бы найти работу. Для подавляющего большинства ношение паранджи является результатом личного выбора, без какого бы то ни было давления извне.

Более того, их выбор нередко выливался в открытый конфликт с остальными членами семьи. Объясняя свои побудительные мотивы, одна из женщин по имени Джамиля сказала: "У меня было такое чувство, что простого платка недостаточно, что я должна развить мою духовность. Для меня это был путь, которому надо следовать".

Принятие законов, идущих вразрез с мусульманским дресс-кодом, ставит носительниц паранджи перед сложным выбором. Какой вариант лучше: 1) сменить религиозный наряд на цивильный, вопреки своим духовным устремлениям? 2) оставаться дома в добровольном заточении? 3) покинуть страну? Насколько известно, решение распределяется примерно поровну между первым и вторым. Одна из женщин, пребывающих в нерешительности, выразилась так: "Сегодня жить во Франции это все равно что быть влюбленным в человека, который жесток по отношению к вам".

Вдумчивый подход к феномену паранджи в Европе не позволяет сделать вывод о пользе простых и быстрых решений. У тех, кто хорошо знает жизнь иммигрантских районов (или гетто), где царят религиозно-этническая замкнутость, преступность и круговая порука, где в открытую орудуют банды наркоторговцев, где действуют законы джунглей и попираются законы страны, вряд ли поднимается рука "бросить камень" в адрес женщин в парандже.

Я бы сказал, что она для них является формой бегства от жестокой реальности, защитной завесой против страха и отчаяния, попыткой найти твердый островок веры в агрессивной среде. Если власти в европейских странах желают добиться реального результата в решении проблемы с паранджой, то придется пересмотреть иммиграционную политику в целом, причем без оглядки на электоральные процессы.

Усам Оздемиров
21.03.2012