Все протестные движения противостоят бюрократам
Национальные движения в системе гражданских отношений

Со второй половины 1980-х гг. национальные (национально-культурные, национально-политические, религиозные) движения в Советском Союзе и его республиках стали весьма заметным общественным явлением. Нельзя сказать, что до этого времени в СССР не было гражданской активности на национальной почве. Но она была характерна лишь для незначительных групп интеллигенции, входящих в диссидентские, в том числе и националистические кружки [см.: Алексеева, 1992]. В конце же 1980-х – начале 1990-х гг. гражданская инициатива во всех сферах общественной жизни нарастала экспоненциально, что выразилось как в масштабном приросте численности активистов, так и в постоянном увеличении количества различного рода социальных движений.

В результате этнополитической мобилизации неизмеримо возросло влияние идеологий национализма, традиционализма, религиозного фундаментализма, сепаратизма и проч. на решение задач общегосударственного масштаба [подробнее этот механизм самовозрастания конфликтного поведения см.: Перепелкин, 1999]. Социальная активность этого периода выразилась, с одной стороны, в принуждении власти к демократизации общественного устройства страны, но с другой, – в распаде СССР и возникновении сети локальных межэтнических конфликтов.

После начала либеральных реформ гражданская активность в России заметно снизилась, прежде всего, в результате значительного падения уровня жизни населения [см.: Perepiolkin, Figatner, 1997]. Однако она осталась весомым фактором политической жизни страны, особенно в своей этнической составляющей. Достаточно сказать, что уже на начало 1990-х гг. статистика зафиксировала 269 объединений национально-культурного профиля [Ананьина, Новицкий, Орешкина и др., 1992], а на вторую половину 1990-х гг. таких объединений, по весьма неполным данным Министерства культуры РФ, было более 420. В одной только Москве в начале 1990-х гг. зафиксировано около 70 национально-культурных объединений и около 110 религиозных центров, общин и обществ [Ананьина, Новицкий, Орешкина и др.; Черкасов-Георгиевский, 1992]. В конце 90-х гг. ХХ в. вновь был отмечен рост национально-политической, национально-культурной и, особенно, религиозной активности российских граждан [см., например, данные по исламским организациям и центрам: Асадуллин, 1999].

Сказанное предполагает, что в нашей стране должен существовать отчетливый научный и практический интерес к проблематике социальных, и в первую очередь национальных движений. Их необходимо рассматривать в целостном контексте общественной и политической жизни страны, в исторической перспективе и традиционного социологического знания, однако с течением времени меняются теоретические подходы к изучению этого явления.

Так, до 1970-х гг., то есть до массовых движений протеста, которые захлестнули США и Западную Европу в конце 1960-х гг., доминировала парадигма коллективного поведения, позже замененная парадигмой коллективного действия, или мобилизации ресурсов [Здравомыслова, 1993, с. 4]. Здесь нет смысла пересказывать содержание теоретических воззрений и концепций отдельных авторов, подробно изложенных в работе Е.А.Здравомысловой. Однако есть необходимость добавить, что в последнее время наиболее интенсивно развиваются исследования так называемого "некоммерческого", или "третьего сектора", в которых социальные движения рассматриваются на одном уровне обобщения вместе с государством и частным предпринимательством [напр.: Salamon, Anheier, 1996]. Это значит, что общественная роль движений подобного рода существенно возрастает.

Исследования социальных движений осуществляются обычно в рамках раздела социологии, связанного с изучением социальных изменений в целом. В эту группу проблем включается также анализ революционной деятельности, восстаний и переворотов, причем "последовательность событий не является революцией в том случае, если в ней не присутствует массовое социальное движение" [Гидденс, 1999, с. 568; выделено автором]. Таким образом, можно указать на важный элемент, выделяющий социальные движения из числа однородных общественных явлений – их массовость.

Сущностной чертой социальных движений выступает их противостояние формальным бюрократическим организациям, прежде всего, государственным: "в целом социальные движения – такая же неотъемлемая черта современного мира, как и формальные бюрократические организации, которым они чаще всего противостоят" [Гидденс, 1999, с. 583; выделено мной – Л.П.]. "Социальное движение может быть определено как коллективная попытка осуществить общие интересы или добиться общей цели посредством коллективного действия вне рамок установленных институтов" [Гидденс, 1999, с. 584]. Поэтому социальные движения являются современной формой самоорганизации гражданского общества, нацеленной на изменение условий существования больших социальных групп при помощи изменения формальных процедур принятия государственных решений.

При этом существенной характеристикой социальных движений выступает их цель, базирующаяся на определенной системе ценностей [Щепаньский, 1969, с. 214]. Эта новая ценностная система может войти в законодательную практику государства, и в этом случае "социальные движения могут... постепенно превращаться в формальные организации..." [Гидденс, 1999, с. 584]. Такими формальными организациями зачастую выступают политические партии, консультантские группы при государственных органах, исследовательские центры и фонды, научные учреждения. Формализация деятельности социальных движений означает, как правило, что они достигли своей цели, то есть внедрили в процедуру принятия государственных решений разработанную ими систему ценностей (идеологию).

Выделение социальных движений из всей совокупности политического активизма происходит, таким образом, по критериям массовости, противостояния формальным бюрократическим организациям и наличным процедурам принятия государственных решений, существования собственной системы ценностей и целей, отражающих интересы больших социальных групп. В этом контексте по всем перечисленным параметрам социальные движения явно контрастируют с группами интересов, созданных для оказания давления на политиков. Следует добавить, что "социальные движения обычно возникают на основе экономических и культурных изменений" и "могут представлять в некоторые периоды могучую силу, изменяющую общество" [Щепаньский, 1969, с. 214]. Иными словами, бурное развитие социальных движений – это верный признак переходного состояния общества, т.к. в эти исторические периоды нарастает ощущение беспокойства, неудовлетворенности каких-либо потребностей среди широких групп населения [Щепаньский, 1969, с. 215].

Анализ социальных движений, произведенный американским и французским социологами Н.Смелзером и А.Туреном [Гидденс, 1999, с. 585-587], вскрывает конфликтный потенциал этой формы социальной активности. Хотя взгляды этих двух авторов на социальные движения трактуются как противоположные, они восходят, по нашему мнению, к представлению о социальных полях [подробнее: Левин, 2000], то есть о некоем социальном континууме, включающем и противостоящие конфликтующие стороны. Если объединить точки зрения двух авторов на социальные движения, то интегральная формулировка может быть следующей. В современном обществе резко возрастает гражданский активизм, направленный на изменение условий существования. Он развивается в благоприятных обстоятельствах и имеет питательной почвой наличие в обществе конфликтных интересов. Активизация социальных движений зависит от ряда ускоряющих факторов, но вместе с тем поддается социальному контролю со стороны государственной власти. Включение переговорного процесса зачастую ведет к сближению конфликтных позиций.

Обобщенный подход Н.Смелзера и А.Турена указывает, таким образом, на необходимость и возможность проведения государственной политики по отношению к социальным движениям с тем расчетом, чтобы адаптировать к практике принятия государственных решений инновационный потенциал гражданских инициатив и вместе с тем избежать деструктивных последствий массовой неконтролируемой гражданской активности.

Национальные движения как разновидность социальных движений

Если в основе возникновения социальных движений лежит определенная система ценностей, отражающая неудовлетворенность больших групп населения условиями своего существования, то в этнической жизни многонационального государства всегда более чем достаточно причин для развития национального активизма. Национальные движения возникли еще в прошлом веке. Так, К.Леонтьев в 1888-1889 гг. выделял борьбу греков за независимость от Турции как первое по времени движение подобного рода [Леонтьев, 1992, с. 224]. Но пика своего развития национальные движения достигли лишь в XX столетии. Достаточно сказать, что в Российской империи до 1917 г. было лишь считанное количество национальных движений, объединений, организаций, партий: еврейское, украинское, польское, "мусульманское", сибирский автономизм и некоторые другие.

Всплеск социальных, в том числе национальных движений в уходящем веке объясняется рядом причин. В первую очередь, следует напомнить о процессах демократизации и либерализации общественного устройства, которые интенсивно развивались именно в XX веке. В его начале стали формироваться устойчивые тенденции к распространению всеобщего избирательного права. В политическую жизнь обществ, таким образом, стали включаться все новые и новые группы населения. Этот процесс расширил возможности для становления гражданского общества во многих странах мира. Диалог между гражданами и государством, невозможный при авторитарных режимах, уже к середине века привел к возникновению новой отрасли профессиональной государственной деятельности, связанной с разработкой и реализацией государственной социальной политики, имеющей и национально-культурные аспекты [напр.: Фигатнер, Перепелкин, 1996; Гуща, 1997].

Рост политической активности граждан теснейшим образом коррелировал с расширением их культурно-образовательных навыков, что следовало за интенсификацией модернизационных и урбанизационных процессов. У широких слоев населения появились новые потребности в области культуры, в том числе связанные с возвращением к их национальным основам. Работа ученых – этнологов, историков, социологов – XIX в. к началу текущего столетия способствовала формированию новых идеологий, связанных с утверждением права наций на самоопределение (В.Вильсон, В.Ленин). Эти воззрения не только воздействовали, например, на мировую политику: привели после первой мировой войны политические границы Европы в соответствие с этническим критерием. Они нашли широкую аудиторию в лице относительно грамотных и культурных граждан. Идеологические воззрения национализма, разработанные интеллектуалами, стали жить своей жизнью, формируя множество разновидностей: фашизма, сепаратизма, ирредентизма, фундаментализма, негритюда и т.д.

Дальнейшие глобальные события XX в. – распад колониальной системы; усиление миграционных процессов и формирование заметных групп меньшинств в прежде мононациональных странах; проведение своеобразной национальной политики в СССР и странах социалистического лагеря; бунтарские движения конца 1960-х гг. и т.д. – активизировали общественную активность на национальной почве. Стала либерализироваться международная правовая практика, связанная с различными трактовками прав человека, положения в государстве этнических, культурных и прочих меньшинств, включая обязанность правительства оказывать им всемерное содействие. Таким образом, создавалась необходимая почва для резкого взлета гражданской активности на этнической или религиозной почве в конце XX в.

В ХХ веке произошло стремительное ускорение исторических событий, "сжатие" исторического процесса. Достаточно сказать, что наш современник мог жить в трех государствах с различными политическими системами: Российской империи, СССР и Российской Федерации. На его глазах прошли две мировые войны, коллективизация и индустриализация, кардинальное преобразование материальных основ человеческого существования. Если ранее исторические циклы были гораздо длиннее человеческой жизни, то теперь, наоборот, жизнь каждого отдельного человека охватывает несколько заметно различающихся между собой периодов истории. Постоянный переходный процесс стал важнейшим атрибутом процесса исторического. А это значит, во-первых, что заметно понижаются адаптивные возможности к изменениям как отдельных людей, так и больших социальных групп. Во-вторых же, следовательно, постоянно продуцируются все новые и новые условия для беспокойства и неудовлетворенности каких-либо базовых потребностей, для возникновения конфликтных ситуаций.

Таким образом, всплеск в XX в. гражданской активности в рамках социальных, включая национальные, движений имел вполне объективные предпосылки, сводящиеся к изменению типа взаимодействия между государством и гражданским обществом, широкому распространению формальных образовательно-культурных навыков, возникновению новых идеологических парадигм, становлению новых глобальных политических и социально-экономических реалий. Если это так, то национальные движения можно трактовать как устойчивую форму социального бытия, стремящуюся к приобретению своих институциональных форм. Можно прогнозировать их дальнейшее развитие. А это предполагает, что необходимо представлять их социальные функции и в соответствии с этим ориентировать государственную политику.

Лев Перепелкин
к.и.н. ст.н.с. Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья