С наступлением весны и открытием горных перевалов в Афганистане стартовал новый политический сезон. 15–16 апреля боевики "Талибана" напали на столицу страны Кабул и три провинции: Логар, Пактия и Нангархар.
О том, как развиваются события в Афганистане и куда движется страна, мы попросили рассказать директора Центра по изучению и исследованию Афганистана (Германия) и бывшего Чрезвычайного и Полномочного Посла Исламской Республики Афганистан в Республике Казахстан (2006–2008) Азиза Арианфара и координатора региональных программ Института востоковедения Российской академии наук Александра Князева.
– Единый Афганистан, состоящий из нескольких племен, сталкивается с дефицитом стабильности. Может ли обеспечить мир стране и соседям план по созданию конфедеративного Афганистана?

Азиз Арианфар (А.А.): Нет никакого плана по созданию конфедерации в Афганистане. Это просто вынужденная неизбежная мера. Ни страны региона, ни Россия, ни народ Афганистана не заинтересованы в этом, то есть мы ратуем за единый, нейтральный и свободный Афганистан. Сегодня есть два варианта. Первый вариант: если будет достигнут консенсус между НАТО и ШОС и под эгидой ООН будет проводиться большая международная конференция, где будет восстановлен нейтральный статус Афганистана. Если вместо соперничества великие и региональные державы будут сотрудничать по афганскому вопросу, тогда эта проблема будет совершенно по-другому решаться. Тогда можно будет провести лойя джиргу (перевод с пушту "большой совет" – всеафганский совет старейшин (представителей), нерегулярно избираемый от этноплеменных групп для решения общенациональных вопросов. – Ред.), менять Конституцию, менять структуру системы власти, чтобы все жители Афганистана могли участвовать в системе, в отличие от нынешней, которая является исключительно монополией пуштунов. Тогда, конечно, ситуация будет выглядеть по-другому. Наподобие времен Наджибуллы, когда президент был пуштун, у него были четыре заместителя из четырех разных национальностей Афганистана. Премьер-министром был таджик, четыре заместителя из других национальностей, допустим, узбеки, хазарейцы, туркмены и т.д. И самое главное, Афганистан был разделен на семь-восемь зон. И местные органы власти были выборочные, чтобы каждая провинция выбирала своего губернатора, мэра города и в уездах и т.д.
А сейчас все назначаются из Кабула, и обычно приходят люди, которые не знакомы с местными условиями, и поэтому ситуация совершенно иная. А если будет достигнут консенсус, то проведение лойя джирги изменит Конституцию страны. Вот представьте себе: сейчас национальный гимн Афганистана звучит на языке пушту. 70 процентов населения Афганистана этого языка не знают. Это абсурд, это единственная страна в мире, где большинство населения не знает своего гимна. В стране проживает порядка 30–35 процентов пуштунов, из них 10 процентов проживают на севере, и многие из них не знают язык пушту, то есть остаются только 20 процентов. А среди других национальностей только образованные люди понимают язык пушту (около 10 процентов). Таким образом, Афганистан является единственной страной в мире, где люди не знают своего собственного гимна. А ведь гимн является одним из символов, атрибутов государства.
– Получается, что дыма без огня не бывает и у предложения создать конфедерацию есть своя почва…
А.А.: Существует два варианта. Первый – это мирное решение афганского вопроса, когда американцы отказываются от своих стратегических планов и договариваются с Китаем, Россией, ЕС и странами региона. Тогда, конечно, в Афганистане наступит мир и будет сохранен единый Афганистан. Конечно, тогда будет и национальная армия, которая требует вооружения. А сейчас американцы не дают вооружения.
А при нынешней ситуации, когда американцы не могут на долгое время оставить большой контингент, они вынуждены вывести наземные войска, оставив некоторые части ВВС, спецназ и разведку в составе 20–30 тысяч человек – максимум. Юг и восток практически уже находятся под властью талибов. Американцы контролируют только большие города, как в советские времена. Что же касается северных провинций, в этот раз северяне будут защищать свои земли, свои достижения, которые были сделаны за последние 30 лет. И, конечно, для России, Индии и Ирана очень опасен приход "Талибана" к власти, потому что сейчас речь не идет о каких-то талибах.
На сегодня существует несколько проектов талибов, за которыми стоят различные великие и региональные державы. Поэтому было бы ошибочно думать, что талибы, как и в 90-е годы, захватят весь Афганистан и все будет нормально. Нет, такого не будет. Если талибы приходят на север при помощи США – это один сценарий, а если при помощи таких арабских стран, как Саудовская Аравия или Катар, – это второй сценарий, а если при помощи Китая, который поддерживает Пакистан, – это будет выглядеть совсем по-другому. И при любом сценарии это негативно может повлиять на страны региона.
Уже сейчас слышны лозунги об освобождении Бухары и Самарканда от неверных. Поэтому они неизбежно будут экспортировать нестабильность в страны Средней Азии. Причем за каждым из этих проектов стоят огромные средства и последствия будут очень тяжелыми для стран региона. Я считаю, что на данном этапе создание федерации в Афганистане не произойдет, хотя это очень выгодно американцам. Вместе с тем я не вижу другого выхода для Афганистана, как конфедерация. Потому что у талибов совершенно другие ценности, другой образ жизни, иное мнение и другая культура поведения, а на севере все абсолютно по-другому. То есть это две совершенно разные идеологические школы, причем антагонистические. Поэтому я считаю конфедерацию Афганистана неизбежной, независимо от того, остаются ли американцы или уходят. Ну, может быть, это разделение будет временное и продлится 10, 20, 40 лет. В конце концов будет единый Афганистан, ну а сейчас будет физическое разделение, как де-факто. Конечно, мир не будет это признавать, равно как и народ Афганистана не сможет с этим смириться, но пока другого выхода я не вижу. Это просто вынужденная мера.

Александр Князев (А.К.): На идущих сейчас в Катаре прямых переговорах американцев с талибами – в обход Хамида Карзая, которого США сольют в любой удобный момент, – обсуждается среди иных и вопрос о некой федерализации страны. Пуштунский юг, где актуализируется тема выделения "свободного Белуджистана", в случае реализации такого плана вовлечет в более высокой степени, чем ныне, в конфликтную зону пуштунские и белуджские регионы Пакистана и населенную белуджами иранскую провинцию Систан и Белуджистан. Ядровой территорией этого узла является афганская провинция Нимруз, где живет большое количество белуджей, там действует организация "Джундуллах", на базе которой может быть или уже выстроено сепаратистское движение, хотя сепаратистских белуджских группировок полно и в пакистанском Белуджистане.
При этом, я полагаю, основные базы – Шинданд (иранское направление), Кандагар, Баграм (контроль над Кабулом), возможно, Хост, американцы всеми силами постараются оставить за собой. Часть войск смещается на север – под Мазар-и-Шарифом достраивается военная база, не имеющая по своим масштабам аналогов среди баз США в Афганистане. И часть войск планируется вывести в страны Центральной Азии. Речь идет о новых постоянных базах. А создавать их предполагается под сурдинку террористической угрозы, которую можно усилить. В нашем регионе существует много радикальных группировок, и никто не гарантирует, что они не используются западными спецслужбами в "большой игре" в Афганистане. Причем при всей интернациональности ислама внутри этих организаций формируются этнические отряды – казахские, уйгурские, выходцев с Кавказа и т.д.
Если террористической угрозы нет, значит, ее можно организовать. Думаю, что речь нужно вести о планах создания некой объединенной конфликтной зоны – собственно, Афганистан, Таджикистан и Киргизия в нее уже готовы объединиться, я не раз об этом говорил и писал.
Кроме этого, англосаксонское сообщество очень встревожено последними интеграционными действиями России, Казахстана и Беларуси. Дестабилизация Казахстана в этом контексте – едва ли не приоритетнейшая, хотя и сложная для них задача. Очень важно здесь каспийское направление, где можно связать два конфликтных узла - среднеазиатский и кавказский.
В самом же Афганистане никакая федерализация ничего не решит. О создании союзного государства, наподобие СССР, мечтал еще Хафизулла Амин. Вопрос автономии для таджиков обсуждался в советском руководстве накануне вывода войск из Афганистана. Все это утопии. За исключением отдельных регионов на юге, где живут только пуштуны, вся остальная территория в этническом плане заселена дисперсно. На севере живут таджики, пуштуны, хазарейцы, а есть еще узбеки, туркмены, есть районы компактного проживания исмаилитов… В случае федерализации начнется "эффект домино" – узбеки какого-нибудь уезда Хаш в глубинке афганского Бадахшана или пуштуны на севере Кундуза, у границы с Таджикистаном, тут же объявят о своей независимости.
Я утрирую, но сохранение унитарной формы государства – одно из первых и наиболее принципиальных условий стабилизации, любое изменение повлечет возникновение новых и новых витков конфликта. Договариваться нужно в рамках существующего. Другое дело, что страна очень разнородная по уровню культурно-цивилизационного развития: есть регионы с более консервативным укладом, есть достаточно светские. На мой взгляд, для Афганистана наиболее эффективной в будущем была бы модель США: сильное местное законодательство и сильная местная власть в провинциях при сохранении сильной вертикали центральной власти в ключевых вопросах: конституционных, военных, внешнеполитических, полицейских. Среди таджиков, хазарейцев идеи автономизации сейчас очень сильны, но это пагубный путь. Пуштуны уже не смирятся с потерей севера страны, а это будет означать только новый этап эскалации войны с ее дестабилизирующим воздействием на наш регион.
– Как повлиял на ситуацию в Афганистане уход с политической арены влиятельного генерала Рашида Дустума?
А.А.: Конечно, среди узбеков он пользуется авторитетом, но это было раньше. Сейчас растет новое поколение, с новыми взглядами и авторитетами. На сегодня Дустум тяжело болен и его влияние не такое большое, как в 90-е годы. Сегодня он имеет другой политический вес.
А.К.: Непринципиально. Дустум был первым лидером, сумевшим консолидировать под своим началом узбеков Афганистана. Это было существенно в условиях войны 1990-х годов против тогдашнего "Талибана", по сути, под его началом в четырех-пяти провинциях, где высок процент узбекского населения. Он создал тогда автономию, которая поддерживалась Ташкентом, поскольку была для последнего неким буфером, сдерживавшим талибов. Но такая ситуация могла быть только временной, таковой и оказалась. В масштабах же всей страны узбекская община занимает далеко не первые места по значимости в политических процессах. В последние годы среди узбеков началась дифференциация, появляются новые лидеры, от узбеков отходят ранее примыкавшие к ним туркмены… Если гипотетически предположить его возвращение, не думаю, что он способен стать фигурой общенационального масштаба, максимум – на уровне его родной провинции Джаузджан.
– Известно, что Узбекистан делал ставку на генерала Дустума. Какие интересы в этом случае преследует Ташкент в Афганистане?
А.А.: Конечно, Узбекистан имеет свои интересы. В первую очередь – стабильность на территории северного Афганистана, так как около 10 процентов населения страны – узбеки, туркмены и казахи, которые проживают в Афганистане, а это порядка 3 млн человек. Поэтому Узбекистан вынужден поддерживать узбекскую диаспору, поэтому здесь все, естественно, по-другому быть не может.
А.К.: Ставка Узбекистана на Дустума имела место в 1996–1998 годах, когда он, не сумев удержать свою зону, отбыл в Турцию. Его возвращение в Афганистан летом 2001 года и участие в событиях осени 2001 года ограничились ролью пусть и крупного, но местного, локального, полевого командира.
Интересы Узбекистана в Афганистане уже никак не связываются с Дустумом, он исключен из всех схем. Интересов, грубо говоря, два: обеспечение безопасности своего участка афганской границы и недопущение активности антиузбекистанских сил (Исламское движение Узбекистана, Глобальный исламских джихад) в приграничной полосе – это во-первых. Во-вторых, максимум участия Узбекистана в экономике Афганистана. Первое достигается в настоящее время путем взаимодействия с губернатором провинции Балх Ато Мохаммадом Нури (он, кстати, этнический таджик, не узбек) и американцами. Второе – через аналогичное взаимодействие, и, надо отметить, довольно эффективно. Узбекистан поставляет электроэнергию в приграничные провинции и в Кабул, кульминацией этой деятельности можно считать строительство узбекистанским подрядчиком первой, по сути, в Афганистане железной дороги от Хайратана до Мазар-и-Шарифа. Помимо выполнения задач американо-натовской коалиции эта дорога может обеспечивать определенную экономическую экспансию Узбекистана в Афганистан, пусть и не столь великую по масштабам. Эта дорога увеличивает и транзитно-коммуникационную значимость Узбекистана в экономическом и военном измерениях.

Олег СИДОРОВ, Алматы
18.04.2012