Суд в Актау по делу о беспорядках в Жанаозене 16 декабря прошлого года выходит на финишную прямую. Суд завершил опрос свидетелей и изучение материалов дела, вскоре последуют прения, а обвинение уже огласило свои требования по наказанию подсудимых – от одного года условно до восьми лет колонии общего режима. Естественно, новые события процесса послужили затравкой для новой порции "честных" репортажей "неподкупной" либеральной прессы.

Скажем, материалы "Республики", освещающие процесс, прямо-таки изобилуют эмоциями, за которыми замалчиваются неудобные для аблязовцев версии произошедшего в Жанаозене. Или иначе – эмоциями подавляется объективное отношение к изложенным фактам. Вот, к примеру, репортаж "Суд в Актау принес новые сенсации" (от 12 мая). Речь идет о показаниях экс-акима Жанаозена Орака Сарбопеева, который по делу проходит как свидетель, однако сам находится под следствием по расследованию злоупотреблений в Жанаозене. Вот как подает его читателям "Республика": "…Ждали, что к микрофону выйдет человек, как минимум ощущающий груз своей ответственности, но перед залом предстал 40-летний холеный дорого одетый мужчина, отвечающий на вопросы со спокойствием уверенного в себе человека…". Очевидно, журналисты ждали, что в зал суда вползет трясущаяся и потеющая мышь – интересны представления либералов о чиновниках, тем более в ранге руководителей. Но после такого представления любые показания Сарбопеева в изложении "Республики" предстают… несерьезными, что ли. Холеный же их произносит, "не ощущающий груз своей ответственности" мужчина. Поэтому его утверждения, что "врезавшийся в толпу УАЗ" на самом деле вез продукты в юрты, читатель воспринимает именно через призму сложившегося неприязненного отношения к "безответственному мажору". А журналист к тому же скороговоркой сообщает нечто очень важное, но читатель это нечто проскакивает, чтобы быстрее покончить с показаниями неприятного ему Сарбопеева. Но мы читателя к этому абзацу вернем: "У 37 подсудимых тоже были вопросы к акиму их города: почему во время забастовки власти трактором сносили палатки, почему нефтяников заставили перейти из пригорода, где они стояли прежде, на центральную площадь города, почему во время голодовки им отказывали в медицинской помощи…". Понимаете, что происходило? Обвиняемые "набрасывали на уши" собравшимся в зале суда оправдания своего поведения 16 декабря! Все эти вопросы – это именно претензии, которые как бы объясняют их "вспышку" на День Независимости – дескать, не выдержали прессинга. Но перечисленные обиды наносились не в течение одного дня или недели перед бунтом – они раскиданы по всему процессу противостояния забастовщиков то с работодателем, то с властью, так что обида от каждого из них сглаживалась бы к моменту нанесения следующей: в акимате Жанаозене тоже не дураки сидят, понимают, что с огнем играть опасно. Кстати говоря, по ряду претензий экс-аким Жанаозена "пожимал плечами" вполне по делу – переселение из пригорода состоялось по просьбе тамошних жильцов, обеспокоенных наличием массы разгоряченных мужчин вблизи из жилищ. Об этом можно было узнать из форумов Мангистауской области в интернете. Там же можно было узнать подробности общественного поведения нынешних подсудимых, которые таковы, что мамаши на форумах отписывали о страхе отпускать своих детей гулять на улицу, пока там "бастуют" нефтяники.

Интересно и отношение журналиста к другому участнику процесса – Кийкбаю Ишманову, бывшему руководителю "Озенмунайгаза", выступавшему в суде в качестве потерпевшего (его дом подвергся нападению "расчувствовавшихся" забастовщиков): "…На голубом глазу он заявил: забастовку раскачивали оппозиционные силы и журналисты, а чиновники… всячески пытались помочь рабочим…". Тут, конечно, Ишманов погорячился насчет роли чиновников – хотели бы помочь, помогли бы – но в первой-то оценке он прав. Оппозиционные силы и обслуживающие их журналисты сделали из забастовщиков эдаких революционеров, борцов за социальную правду, патриотов (они же против китайцев боролись!), что, возможно, забастовщики и сами в это уверовали. По крайней мере, действия некоторых из них, речи, которые приводятся в судебных бумагах, свидетельствуют, что кое-кто из этих 37-ми видел себя Исатаем Таймановым, как минимум. А то и Жаныбеком и Кереем в одном лице сразу (по крайней мере, реплики типа "Надо создавать временное правительство в Алматы – святом городе казахов" следует рассматривать именно в этом ракурсе – как мысли "зачинателей государства").

Показания Ишманова приводятся не полностью (и это правильно, мало ли как он подтвердил свое утверждение насчет разжигания бунта оппозиционерами и журналистами), но и их приходится прерывать душещипательными вставками вроде такой: "…что видели там чиновники и почему не пытались прекратить зверские избиения жанаозенцев?...". О том, на какой почве построена защита нефтяников, говорит красноречивая фраза Ишманова "В народе сейчас говорят много того, чего не было…", сказанная в ответ на вопрос адвокатов "Вы также говорили, что устроите нефтяникам "второй Кыргызстан", если они вас скинут с должности?..".

Еще более интересен подход к описанию видеофайлов суда. Почему-то журналисту кажется, что эти файлы лишь пошатнули доказательную базу обвинения, так как "Почти все, что было снято полицейскими 16-17 декабря, свидетельствовало об участии в беспорядках неизвестных групп людей и демонстрировало… провокационные действия самих полицейских…". Непонятно где автор углядел все это, все ролики доступны в сети и много раз отсмотрены. Действия полицейских, каковы бы они ни были в профессиональном отношении, явились ответом на действия не неизвестной группы людей, а вполне узнаваемых забастовщиков, часть из которых, очевидно, по природной скромности, прячет лица. В числе того, что перечисляет автор, есть такой перл: "Видно только, как люди, пытаясь защититься, беспомощно (!) кидают в сторону полицейских камни…". Защититься от выстрелов, кидая камни? Головы им напекло, что ли? И где автор увидел беспомощность в швырянии булыжников, непонятно. Кидали так, чтобы поразить полицейских. Выстрелов не боялись, потому и не скрывались, как положено, за укрытиями, в подъездах домов, а швыряли камни открыто. А поначалу никакого страха нет. Бодро сожгли полицейский автобус, разогнали самих полицейских, уничтожили аппаратуру. Пошли жечь и громить здания – и видео о поджоге одного из них тоже есть. Причем все видео не подтасованные и даже сняты эти кадры не полицейскими, не акиматчиками. Лишь когда были поражены первые, и до остальных дошло, что пули боевые (очевидно, ожидали резиновых, потому и не боялись), тогда и началась паника и суматошное бегство по городу. Другой вопрос, и именно он будоражил и будет еще долго будоражить общественное мнение в целом: насколько правомерно было применение огнестрельного оружия?! Разговоры о том, что не было спецсредств поистине в пользу бедных… Их попросту не было. Но при таком развитии ситуации и общем фоне, который в данном ракурсе не назовешь оптимистичным и гуманным в масштабах страны, стоило ли ожидать иного? Ведь постановка вопроса, как так можно стрелять в собственный народ, как можно было до такого докатиться – весьма и весьма риторические. Одно слово, докатились. И одним судом тут все детали не раскроются. Но кто мог предвидеть такой исход и кто мог предвидеть что "народ" пойдет жечь акимат? Где и когда это было в Казахстане за последние 25-30 лет??? Впрочем, в Таразе наш соотечественник из гранатомета стрелял по зданию ДКНБ… Сказать, что не было звоночков нельзя. Но это не значит что ситуация была такова, что именно так все и должно было случиться. Однако всестороннего анализа или хотя бы толики беспристрастности в поджигательских СМИ вы не найдете. Кстати, если видеть мир через призму этих писаний, то совершенно непонятно, а как живут те, кто не бастовал, а работал, как живут теперь те, кто бастовал, но получил работу. Этого ничего нет и в помине. Вопрос не в том, что с вышеперечисленным нет проблем или это неинтересно стране, а в том, что налицо жесткая заточенность на вполне определенной тематике… И она всегда была и остается, мягко говоря, самодовлеющей.

Чем ближе к финалу, тем писания защитников беспредельщиков становятся все менее приближенными к реальности. Для ретуширования этой бреши между реальностью и создаваемой теми же аблязовскими СМИ виртаульностью все чаще и все больше применяются эмоции – одни и те же описания одних и тех же душещипательных эпизодов. Но история события в Жанаозене складывается не из эмоциональных моментов – в ней есть замысел, группа, его реализовавшая, и заказчики всего этого. Так вот, раскрытие этой истории началось с исполнителей, то есть, не с самой интересной части. Поэтому окончание судебного процесса – только начало другого процесса: процесса установления истины в жанаозенских событиях. И эта истина – явно не в интересах аблязовской прессы, то есть, самого Аблязова. Несложно догадаться, почему.

Алим ИНОЯТОВ
14.05.2012