Вступление Владимира Путина в должность президента России меняет политические условия, в которых будут развиваться таджикско-российские отношения в предстоящие годы. Суть этих изменений заключается в упразднении политического двоевластия в России и возвращении системы управления страной в естественное для нее состояние единоначалия.
ВОССТАНОВЛЕННОЕ единоначалие будет, конечно же, определяющим образом сказываться на развитии в России самых различных процессов – политических и не политических. Естественно, в республике надеются, что новые российские реалии позитивно скажутся на всем комплексе таджикско-российских отношений, и прежде всего на экономических. При этом особо важным для Таджикистана было бы изменение к лучшему состояния дел в развитии сотрудничества в реализации стратегически важных для республики энергетических проектов, таких как возведение различных ГЭС, разработка и реализация проектов строительства ТЭЦ, работающих на угле, в комплексе с освоением самих угольных месторождений. А также в реализации проектов по поиску и освоению перспективных газовых и нефтяных месторождений.
Не менее важным было бы и оживление, а лучше сказать, восстановление таджикско-российского сотрудничества в деле развития горнодобывающей промышленности республики. Модернизация существующей дорожно-транспортной инфраструктуры страны, реализация совместных проектов строительства новых дорог, способствующих диверсификации выходов страны во внешний мир, также могли бы стать одним из главных направлений таджикско-российского экономического сотрудничества. Тем более что сотрудничество в данном вопросе в полной мере отвечает стратегическим интересам и самой России.
Как представляется, надежды эти далеко не беспочвенны. Опыт свидетельствует: в те годы, когда положение в постсоветской России характеризовалось отсутствием полного единоначалия, в развитии таджикско-российских экономических отношений особого прогресса не наблюдалось. Именно так обстояли дела в эпоху первого российского президента Бориса Ельцина. В те времена в динамике развития таджикско-российских отношений отчетливо проступали две разновекторные тенденции – достаточно устойчивый рост военно-политических отношений между двумя странами и такой же устойчивый регресс, по сравнению с уровнем 1990-1991гг., в развитии двусторонних экономических отношений.
Вместе с тем военно-политическое присутствие России в Таджикистане могло эффективно служить коренным интересам обеих стран – обеспечению устойчивого присутствия в стране для России, безопасности и стабильности для Таджикистана - лишь при дополнении его развитием взаимовыгодного сотрудничества в области экономики, в развитии производственного потенциала республики. Но именно данный компонент таджикско-российского сотрудничества не только не получил, но и не мог получить развития в ельцинскую эпоху.
В ельцинскую эпоху российская властная элита была целиком и полностью ориентирована на Запад. Новое российское государство она видела построенным исключительно на соответствующих западных либеральных идеях и ценностях. Соответственно, в том, что у нее не просматривалось особого стремления к налаживанию серьезных и диверсифицированных отношений с Таджикистаном, со странами Центральной Азии в целом, не было ничего удивительного.
В республиках Центральной Азии быстрыми темпами развивался процесс становления такой системы постсоветской государственности, в рамках которой институт президентской власти аккумулирует практически всю реальную политическую власть и выдвижение значимых политических и всех прочих инициатив, а парламент и правительство (кабинет министров) в большей степени трансформируются в соответствующие технические законотворческие и исполнительные структуры. Данное обстоятельство, предопределявшее разный характер устройства российского, при Б. Ельцине, и центральноазиатских государств, не способствовало более глубокому их взаимопониманию и являлось мощным фактором, препятствовавшим развитию диверсифицированных отношений России со странами региона.
С приходом к власти в России Владимира Путина ситуация стала меняться. И стала она меняться просто потому, что становление путинской России во многих принципиальных моментах (доминирование всеобъемлющего и всеопределяющего института президентской власти, технический характер парламента и правительства, плебисцитный характер выборов, идеология национального возрождения и т.д.) вернуло ее на естественный и неизбежный для большинства стран на постсоветском пространстве СНГ путь развития. Становление в России госустройства и системы правления, которые были сродни тем, что имеют место быть в Центральной Азии, снижало идеологические и политические барьеры на пути расширения и углубления сотрудничества России с Таджикистаном и другими странами региона, как на двусторонних, так и многосторонних основах.
Сложившаяся в России при Путине новая политическая реальность, помноженная на его желание восстановить значимость российского государства, обуславливали необходимость уравновесить приоритет страны, ориентированной на Запад, диверсификацией векторов отношений с внешним миром. В первый президентский период Путина такая диверсификация действительна произошла. Частным ее проявлением стало дополнение весьма существенной военной составляющей двусторонних таджикско-российских отношений и заметной экономической составляющей.
Так, во время октябрьского 2004г. официального визита В. Путина в Таджикистан стороны подписали соглашения об инвестировании российской стороной почти 2 миллиардов долларов в строительство Сантудинской ГЭС-1, Рогунской ГЭС, модернизацию ТадАЗа, строительство нового алюминиевого завода на юге страны.
Практическая реализация данных соглашений была связана с сотрудничеством таджикской стороны с командами Анатолия Чубайса и Олега Дерипаски. В современной России отношение большей части населения к Чубайсу характеризуется устойчивой неприязнью. Однако для Таджикистана то обстоятельство, что руководство реализацией проекта Сангтудинской ГЭС-1 выпало на его долю, оказалось настоящим благом. Утверждения о блестящих менеджерских способностях Чубайса нашли в республике свое полное подтверждение. Во многом именно благодаря этим его способностям в кратчайшие сроки было возобновлено строительство и запущены первые гидроагрегаты Сангтудинской ГЭС-1. И далеко не случайно, что с уходом Чубайса из РАО ЕЭС стали возникать различные проблемы с вводом в строй последующих агрегатов станции, а затем появилась до сих пор не нашедшая свое решение проблема задолженности.
Проект Рогунской ГЭС и алюминиевые проекты должны были быть реализованы командой Дерипаски. Но отношения между таджикской стороной и его командой не сложились. До сих пор таджикская общественность пребывает в неведении по поводу того, какая из сторон – таджикская или российская – была инициатором выбора Дерипаски в качестве стратегического инвестора в Рогунский и связанные с ним проекты, в частности алюминиевые. Но какая бы сторона ни была инициатором, ее выбор оказался неудачным. В конечном итоге таджикско-российское сотрудничество в данном направлении обернулось провалом.
Попытки заменить О. Дерипаску другим инвестором, в частности той же РАО ЕЭС, или изыскать средства для Рогуна в российском госбюджете ни к чему ни привели. В свое время в прессе промелькнуло сообщение, гласившее, со слов источника в РАО ЕЭС, что если бы в вопросе о Рогуне изначально ставка была бы сделана на эту компанию, то первые агрегаты ГЭС были бы введены в строй одновременно с агрегатами Сангтудинской ГЭС. И все же одно хорошее дело для Таджикистана Дерипаска сделал – возвел на проспекте Айни, второй главной артерии таджикской столицы, здание, которое должно было стать штаб-квартирой дерипасовских проектов в Таджикистане, но стало лучшим на сегодняшний день международным бизнес-центром в республике.
Формальной причиной неудачи стали разногласия сторон по поводу типа и высоты Рогунской плотины. Но, как представляется, реальных причин было больше. В частности, не последнюю роль сыграли две фундаментальные причины, так или иначе, связанные с Узбекистаном - негативное отношение соседней страны к самой идее строительства Рогуна и международные последствия всем известных событий, произошедших в Андижане в мае 2005 г.
Узбекистан во все постсоветские годы последовательно выступает против реализации Рогунского проекта, рассматривая его как прямую угрозу своей аграрной и экологической безопасности. Вполне очевидно, что когда подписывались соответствующие таджикско-российские соглашения, российская сторона была в полной мере осведомлена о позиции Узбекистана по Рогунскому проекту. На то Россия и великая держава, чтобы быть в курсе всех аспектов и деталей взаимоотношений своих союзников и партнеров. Однако когда готовились и подписывались таджикско-российские соглашения по энергетическим проектам, никаких вопросов по поводу типа и высоты Рогунской плотины у российской стороны не возникало. После андижанских событий они появились.
Вооруженное выступление противников узбекских властей, слившееся с изначально мирным протестом части горожан, недовольных ходом и решением суда над группой местных бизнесменов, в деятельности которых было усмотрено наличие оппозиции власти, резко обострив ситуацию в Андижане, спровоцировало массовые беспорядки с жертвами и разрушениями. Власти, применив силу, восстановили порядок в городе, что также не обошлось без многочисленных человеческих жертв. Западные страны резко осудили действия узбекских властей и потребовали проведения независимого международного расследования. Руководство Узбекистана категорически отказало им в этом, усмотрев в них посягательство на суверенитет своей страны. Реакция Запада была жесткой – против страны были введены политические и экономические санкции. Политический ответ Узбекистана на действия западных стран был столь же решительным и жестким. Сразу после того как они определись со своим негативным отношением к Узбекистану, президент Ислам Каримов нанес визиты в Пекин и Москву. В обеих столицах он нашел поддержку своей позиции. К тому же Пекин, помимо оказания политической поддержки, подписал и ряд соглашений с Узбекистаном, если не изменяет память, на миллиард долларов. Через некоторое время Узбекистан поставил вопрос о целесообразности пребывания американской базы в Ханабаде и добился ее закрытия. Российско-китайская поддержка обессмыслила политические и экономические санкции Запада в отношении Узбекистана и в целом ухудшила его позиции в Центральной Азии.
Охлаждение отношений Узбекистана с США и другими западными странами и смена, на этом фоне, сдержанного отношения Каримова к России на достаточно теплое, а также дальнейшее улучшение и углубление узбекско-китайских отношений обернулось негативными последствиями для реализации стратегически важных для Таджикистана гидроэнергетических проектов. Рассматривая Узбекистан в качестве объективно более ценного партнера, ввиду его экономического и демографического потенциала, его географически центрального положения в регионе, невозможности обеспечить свои интересы в ЦА (для России, например, это логистическая поддержка своей базы в РТ, а для Китая - прокладка газонефтяных трубопроводов) без учета интересов Узбекистана, и Россия и Китай сочли для себя более выгодным воздержаться от участия в реализации этих проектов.
Изменение отношения российской стороны к реализации Рогунского и всех других гидроэнергетических проектов Таджикистана, как представляется, и стало первопричиной некоторого охлаждения отношений между двумя странами уже в конце первого периода президентства Путина. Необходимость для Таджикистана ориентироваться сразу на два властных центра, две команды, которые не всегда пребывали в гармоничных отношениях друг с другом, никак не способствовало разрешению проблем в двухсторонних таджикско-российских отношениях.
С избранием в 2008г. Дмитрия Медведева, ассоциировавшегося с либеральным вектором развития России, главой российского государства западное направление практически вновь стало основным для внешнеполитического курса страны. Соответственно, если и не все постсоветское пространство, то центральноазиатская его часть уж точно отошла на второй план в российских внешнеполитических приоритетах. И даже при таком неприоритетном отношении к центральноазиатским странам большее внимание, как и в предшествующие три года – и по все тем же, уже упомянутым, причинам – уделялось Узбекистану. Причем не просто уделялось, а учитывались и принимались во внимание все его претензии к гидроэнергетическим проектам Таджикистана. Кстати, не только Россия и, как упоминалось выше, Китай, но и США и их западноевропейские союзники были также вынуждены считаться с интересами и позицией Узбекистана, ибо реализация их стратегических интересов в регионе была и продолжает оставаться напрямую связанной с благожелательным к ним отношением нынешнего узбекского руководства.
Восстановление единоначалия в России снимает достаточно сложную для Таджикистана, как, впрочем, и для других государств Центральной Азии, проблему необходимости иметь дело одновременно с двумя центрами власти в Москве и их командами с различающимися, иногда весьма кардинально, ценностными установками. О том, что эти установки действительно весьма различны, свидетельствуют развернувшиеся после думских выборов в декабре прошлого года, особенно в Москве и Питере, выступления российской оппозиции. Они изначально были и являются не просто антипутинскими, но и откровенно прозападными. Вместе с тем, они не были антимедведевскими. Для граждан центральноазиатских государств, в отличии от многих россиян, данное обстоятельство вполне очевидно.
Восстановленное единоначалие и заявленная Путиным иная, нежели при его предшественнике, расстановка внутри- и внешнеполитических ориентиров создает объективно более благоприятные условия и возможности для нахождения больших точек соприкосновения с российской стороной в вопросе об обеспечении стратегических интересов и Таджикистана, и России. Надо просто суметь, во-первых, превратить эти теоретически благоприятные условия и возможности в объективную реальность и, во-вторых, актуализировать их на практике. При этом следует помнить, что в конечном итоге речь идет о финансовых, материальных и политических ресурсах России, которые она может направить в страны Центральной Азии. Что не только Таджикистан, но и другие государства региона, интересы которых порой диаметрально расходятся, также заявляют о том, что они являются стратегическими партнерами России и будут прилагать все усилия для перераспределения этих ресурсов, которые далеко не безграничны, в свою пользу. Таджикистану надо быть готовым к острой борьбе за эти ресурсы и в полной мере проявить свою конкурентоспособность, если он на деле желает заручиться российской поддержкой в обеспечении своих национальных интересов.
В принципе, Таджикистан должен был начать активно действовать в данном направлении уже в сентябре прошлого года, когда состоялось фактическое выдвижение Путина в президенты России. Ведь формализация выдвижения и его победа на президентских выборах не вызывали ни малейшего сомнения. Будущее покажет, насколько рационально и эффективно Таджикистан воспользовался тем временем, которое он имел и пока имеет в своем распоряжении, для обеспечения своих национальных интересов.

24/05/2012 Рашид Г. АБДУЛЛО, политолог