Р.Махмудов: Иран и Запад в борьбе за грузовые и газовые потоки из Центральной Азии 18:00 30.05.2012
Иран и Запад в борьбе за грузовые и газовые потоки из Центральной Азии
Вопросы геополитики Центральной Азии в сфере транспортных коммуникаций и энергетического экспорта традиционно рассматриваются сквозь призму соперничества США-ЕС с Россией и Китаем. При этом тема иранского участия в этой большой геополитической и геоэкономической игре не является столь популярной, хотя по ряду направлений Иран выступает серьезным оппонентом западных держав.
Тегеран сегодня представляет собой для Центральной Азии в условиях, продолжающегося конфликта в Афганистане, фактически, "ворота на юг" и, исходя из этого, он строит в значительной мере свою геополитику в регионе.
Начиная с момента обретения странами ЦА независимости, Тегеран проводит последовательную политику по налаживанию с ними конструктивных отношений. По сути, сегодня можно сказать, что Иран стал серьезным фактором, оказывающим влияние на целый ряд политико-экономических процессов в Центральной Азии.
В то же время, необходимо отметить, что иранская политика в регионе развивается в довольно сложных условиях, принимая во внимание тот факт, что Центральная Азия давно и прочно превратилась в зону пересечения геополитических и геоэкономических интересов сразу нескольких крупнейших акторов мировой политики. В число этих акторов входят также США, НАТО и ЕС, которые имеют сложную историю взаимоотношений с Ираном.
Все это, конечно же, оказывает прямое влияние на стратегию Тегерана, который вынужден участвовать в разворачивающейся конкурентной борьбе за позиции в Центральной Азии. Зачастую соперничество не афишируется, или даже опровергается большинством акторов, но от этого оно никуда не исчезает.
Геополитика как движущий фактор стратегии ИРИ и США в ЦА
Для Ирана Центральная Азия не может не представлять интерес, в первую очередь, в силу географической близости. Это огромный регион площадью в 3,994 млн. кв. км, с одной стороны, граничащий с Ираном со стороны Хорасана и Каспийского моря, а с другой, с Россией, Южным Кавказом, Китаем, Афганистаном, Пакистаном. Население ЦА превышает 60 млн. человек, при этом региональные страны обладают мощной сырьевой базой, промышленным и кадровым потенциалом. Распад Советского Союза дал Ирану шанс вновь выйти на это перспективное политико-экономическое поле, доступ на которое для него был ограничен в течение нескольких десятилетий XX века.
Тегеран для продвижения своих позиций стал активно использовать три инструмента – экономический, религиозный и этнокультурный. При этом цели геополитического характера не выдвигались на первый план, однако, по мере активизации на центральноазиатском поле других внешних игроков, в первую очередь США, они стали все больше проглядываться в иранской политике.
Геополитический аспект, на наш взгляд, во многом стал превалировать после того, как США и НАТО ввели свои воинские контингенты в Афганистан для борьбы с движением "Талибан" и "Аль-Каидой", что фактически стало означать выход Пентагона к восточным границам ИРИ и расширение зоны окружения Ирана. Необходимо отметить, что к настоящему времени базы США и НАТО уже находятся в Персидском заливе, Индийском океане, Ираке и Турции, а также в Кыргызстане.
Учитывая это, жизненно важное значение для Тегерана стал приобретать вопрос недопущения появления подобных баз в приграничных с ИРИ регионах Центральной Азии и Южного Кавказа и их использования для раскачивания внутриполитической ситуации. На данный счет у иранской политической элиты есть опасения, поскольку во многих событиях, связанных с попытками дестабилизации ситуации в азербайджанских, курдских, белуджских и арабских районах страны, она видит руку Вашингтона и Лондона.
Чтобы минимизировать риски и усилить свои позиции Иран в превентивном порядке реализует активную политику, включающую, в том числе создание мощного экономического базиса сотрудничества со странами Центральной Азии. В свою очередь для США Центральная Азия представляет важнейший с позиции геополитики регион. Это, безусловно, выгодный плацдарм, который дает выход на Афганистан, где Вашингтон и его союзники уже десятый год ведут войну против движения "Талибан".
Кроме того, ЦА и Афганистан дают выход на болевые и геополитические важные точки Китая (СУАР) и России (Урало-Сибирское геополитическое ядро), Ирана (проблема экстремизма в Белуджистане) и Пакистана (Пуштунистан и Белуджистан). Соединенные Штаты, будучи внерегиональной силой, уже десятилетие определяют ряд ключевых трендов в регионе благодаря наличию в Афганистане серьезной военной группировки НАТО, численностью более 100 тысяч человек.
В евразийской геополитике США Центральная Азия – это также регион, обладающий огромными запасами углеводородного и минерального сырья, и имеющего выгодное транспортное положение. Отсюда Вашингтон и стремится занять позицию ведущего актора, которая даст ему возможность определять политико-экономический климат и пути развития ситуации во многих регионах Евразии, включая транспортную и энергетическую сферу.
Между тем, принимая во внимание, что США все же являются внерегиональной и внеконтинентальной силой, они, следовательно, не могут, как Иран использовать фактор непосредственной территориальной близости к Центральной Азии. Исходя из этого, США должны разрабатывать довольно сложные транзитные схемы и действовать в связке с другим союзным актором – ЕС, которому отводится вспомогательная и компенсаторная роль как рынка потребления энергоресурсов, грузоформирующего и грузопринимающего центра.
Соперничество в области транспортных коммуникаций
В настоящее время Иран входит в число ведущих торгово-экономических партнеров стран ЦА и в значительной степени, этому способствует совпадение интересов сторон в целом ряде секторов и в первую очередь в сфере транспортных коммуникаций.
Ирану важно реализовать свой транзитный потенциал в транспортной сфере, которая создает дополнительные рабочие места и повышает политико-экономический вес страны в регионе.
Что касается государств Центральной Азии, то диверсификация транспортных маршрутов представляла для них в последние два десятилетия одну из ключевых идей укрепления своей политической независимости. Высокая зависимость от российских коммуникаций (железные и автомобильные дороги, трубопроводы) не устраивала ключевые экономики ЦА, как в плане наличия определенных экономических рисков, так и по соображениям геополитического характера. В этой связи южное транспортное направление через Иран рассматривалось как перспективная альтернатива.
Первым прорывным проектом стала железная дорога "Теджен-Серахс-Мешхед", благодаря которой страны ЦА получили доступ к Турции и портам Персидского залива, а через них к рынкам Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии. В 2011 году началось строительство железной дороги "Казахстан-Туркменистан-Иран", которая должна положительно сказаться на развитии туркменских и казахских прикаспийских регионов, и стать транзитным узлом, связывающим Иран и Россию.
В последние годы ИРИ делает многое для развития и повышения качества своей транспортной инфраструктуры, создания новых маршрутов для повышения объемов прохождения транзитных грузов. Также многое делается в области развития свободных экономических зон, привязанных к этим коммуникациям. Однако дальнейшее укрепление иранского влияния в транспортной и энергетической сфере Центральной Азии ставится под сомнение действиями его геополитических оппонентов – США в связке с Европейским Союзом, которые используют в противовес географическим преимуществам Ирана механизмы политико-экономического давления, а именно международные санкции.
Предположительно, в транспортной сфере эти санкции в обозримом будущем могут привести к повышению акций прозападных проектов, нацеленных на создание транспортно-геополитических коридоров для Центральной Азии через Каспийское море и Южный Кавказ в Европу.
Подобные проекты были изначально направлены против России с целью создания для центральноазиатских и южнокавказских государств обходящий российские коммуникации маршрут, но в свете последнего резкого обострения отношений между ИРИ и Западом они могут превратиться в довольно серьезного оппонента иранским железным и автомобильным дорогам. Речь идет о железной дороге "Баку-Тбилиси-Карс", которая должна быть сдана в эксплуатацию в конце 2012 года. По ней планируется перевозить от 10 до 25 млн. тонн грузов. В случае если дорога будет достроена, то она станет частью более обширного проекта по соединению железных дорог Южного Кавказа, Турции и Европы.
То, что для Ирана дела могут обстоять не очень радужно, непосредственно указывают некоторые результаты негативного влияния санкций на иранскую транспортную отрасль. В частности, крупнейший мировой линейный морской перевозчик "Maersk Line", владеющий 470 контейнерными судами и 1,9 млн. контейнеров, заявил в начале июля 2011 года, что намерен соблюдать санкции США и ЕС, и прекращает все свои операции в иранских портах Бендер-Аббас, Бандар Хомейни и Асалуйе.
Это тревожный звонок для ИРИ и в случае если подобные процессы будут усиливаться, то под вопрос может быть поставлена целесообразность использования центральноазиатскими поставщиками иранских портов в Персидском заливе для транзитных операций.
Борьба за центральноазиатский газ
На газовом поле США и ЕС, как и Иран, участвуют в борьбе за центральноазиатский природный газ и маршруты его транспортировки.
Иран в свой актив может записать уже два газопровода из Туркменистана. В 1997 году был построен газопровод "Корпедже – Курткуи" пропускной способностью 8 млрд. куб. метров в год, а в 2010 году был запущен второй газопровод "Довлетабад–Серахс–Хангеран", рассчитанный на поставки 12,5 млрд. куб. м газа в год. В данной сфере интересы сторон также совпали, так как Иран получил возможность решить проблему газоснабжения своих северных провинций.
Важность газопроводов с геополитической точки зрения видна по тому, как Тегеран относительно мягко отреагировал на прекращение Ашхабадом 1 января 2008 года поставок газа в Иран, якобы из-за технических неполадок, а в реальности, желая оказать давление по вопросу повышения цены. Для сравнения в 2001 году Иран едва не применил военную силу для выдворения азербайджанского судна с представителями "British Petroleum" из спорных территориальных вод на Каспии.
В свою очередь, Вашингтон и Брюссель, как известно, являются основными идеологическими спонсорами проектов "Набукко" и Транскаспийский газопровод, которые направлены против России, но в то же время затрагивают и интересы Ирана, прежде всего, в сфере энергетического транзита.
Дело в том, что ИРИ могла бы выступить как транзитером газа из Центральной Азии, так и его поставщиком, учитывая гигантские собственные запасы, на европейские рынки. Однако Тегеран не может этого сделать, так как США выступают категорически против. В настоящее время на фоне санкций, шансы Ирана стать транзитной страной на пути поставок природного газа из Туркменистана на европейский рынок весьма невысоки, хотя, согласно МИД ИРИ, в апреле 2011 года Иран и Туркменистан подписали договор о транзите газа объемом до 20 млн. кубометров в день.
То, что Иран мог бы стать транзитером по линии ЦА-ЕС, говорит рассматривавшийся в середине 90-х гг. прошлого века проект газопровода "Туркменистан-Иран-Турция". В 1997 году даже был подписан меморандум о его строительстве на правительственном уровне, но он так и не перешел к стадии практической реализации. Турция вновь проявила интерес к подписанному в 1997 году договору после того, как был в 2010 году введен в эксплуатацию газопровод "Довлетабад–Серахс–Хангеран".
Между тем, Иран не является лишь объектом идущей в регионе энергетической игры. Напротив, он сам оказывает серьезное блокирующее влияние на попытки Запада создать южнокавказский коридор поставок газа из Центральной Азии. Тегеран в частности блокирует все попытки построить по дну Каспия газопровод для поставок туркменского газа в Азербайджан, используя вопрос неурегулированности международного правового статуса Каспийского моря. ИРИ настаивает на своем варианте раздела моря, претендуя на его 20%, что препятствует юридическому оформлению морских секторов и границ между Ираном, Азербайджаном и Туркменистаном.
Более того, официальный Тегеран открыто высказывается против каких-либо попыток проложить газопровод между Туркменистаном и Азербайджаном в обход мнения всех пяти прикаспийских стран, и призывает не преувеличивать попытки других государств, таких как США, принять участие в принятии решений. Здесь Тегеран солидаризируется с позицией России.
Иран на поле закупок газа
Иран пытается играть и на поле закупок природного газа для сужения ресурсной базы проамериканских проектов газовых трубопроводов не только в ЦА, но и на Южном Кавказе. Как уже упоминалось, эти закупки призваны, прежде всего, решить проблемы с газоснабжением в северных регионах страны, однако, их геополитическое измерение нельзя не принимать во внимание.
Исламская Республика в дополнение к наращиванию объемов закупок туркменского газа с недавних пор стала покупателем природного газа из Азербайджана, крупнейшее месторождение которого "Шах-Дениз" рассматривается как ресурсное для "Набукко". В настоящее время на иранский рынок из Азербайджана экспортируется 2 млн. кубометров газа в сутки.
В январе 2010 г. ГНКАР и иранская Национальная газовая компания подписали соглашение об объемах будущих поставок газа в Иран, которые должны вырасти до 3-5 млн. кубов газа в сутки. Тегеран готов в перспективе покупать у Азербайджана любые объемы газа по газопроводу "Гази-Магомед-Аcтара-Бинд-Бианд", пропускная способность которого составляет 10 млрд. кубометров в год.
Эксперты указывают, что если Ирану и дальше удастся наращивать объемы закупок газа параллельно с наращиванием импорта азербайджанского газа Россией, то для США и ЕС не останется ресурсов в Азербайджане для наполнения "Набукко". Более того, США и ЕС вообще могут потерять ресурсную базу в Центральной Азии, поскольку в дополнение к России и Ирану импортером центральноазиатского газа стал Китай, который в перспективе может превратиться в крупнейшего импортера углеводородного сырья из Туркменистана, Узбекистана и Казахстана.
Чем способны ответить США и ЕС для усиления своих конкурентных позиций в игре с Ираном на центральноазиатском энергетическом направлении? Как и в случае с транспортными коммуникациями, скорее всего, будет использован механизм международных санкций, особенно в банковско-финансовой сфере.
Да, Иран обладает географическим преимуществом, близостью своего рынка сбыта, удобными портами, но США и ЕС в противовес ему обладают неизмеримо более мощными политическими и финансовыми ресурсами, давление с использованием которых уже оказывают влияние на внешнеэкономическую активность ИРИ.
К примеру, Резервный банк Индии запретил расчеты за поставленную иранскую нефть через "Азиатский клиринговый союз", что стало реакцией на введение международных санкций против Ирана. В ответ Тегеран пригрозил приостановить поставки нефти до тех пор, пока Дели не выплатит задолженность в сумме 9 млрд. долларов. Индия пыталась расплатиться через банковские системы России, Турции и ОАЭ, но они оказались неудачными.
Финансовое давление негативно отразилось на операциях "swap" с туркменской и казахской нефтью. С 2010 года иностранные компании отказались от этих сделок из-за применяемых в отношении Ирана международных санкций.
Выводы
Таким образом, геополитическое соперничество Ирана и США в транспортной сфере и энергетическом транзите и импорте из Центральной Азии вступает в новый этап, его катализатором выступают международные санкции, усиленные односторонним санкциями США, ЕС и рядом других государств против ИРИ.
Безусловно, Иран в практическом смысле добился больших успехов, используя свои естественные преимущества и искусство своих дипломатов, однако сможет ли он удержать их и развить на фоне негативно складывающегося международного климата, покажет время. Вполне вероятно, что ситуация может кардинальным образом поменяться, изменив сложившийся баланс сил, если наблюдаемые экономические проблемы в США и ЕС не будут решены и перерастут в новую волну глобального финансово-экономического кризиса.
30.05.12 Рустам Махмудов, Центр политических исследований (Узбекистан). Специально для Иран.ру версия для печати
|