Ключи России к вратам Центральной Азии
Памяти Владимира Анисимовича Моисеева посвящается

Александр Кадырбаев
д.и.н., в.н.с. ИВ РАН

После реформ Петра I и преобразования государства в Российскую империю в ее внешней политике определилась устойчивая тенденция, направленная на развитие торговых связей с государствами Востока. Казахский край, сопредельный с ханствами Средней Азии, представлялся мостом, ведущим в Китай, Индию, Афганистан, Персию. Петр был убежден, что только с присоединением к России казахских (по терминологии того времени – киргизских, киргиз-кайсацких) степей можно решить эту задачу. Однако смерть помешала ему осуществить свои грандиозные планы; прорубив окно в Европу, он предоставил своим преемникам подобрать ключи к вратам Азии.

Важным шагом на пути к этой цели стало основание в устье реки Орь русского города Оренбурга, позднее переименованного в Орск. В тех местах, где впоследствии была проведена по карте граница между Европой и Азией, издавна происходил оживленный торг. На берегах реки Яик (Урал) хивинские и бухарские купцы выменивали на хлопчатобумажные ткани у кочевых калмыков и казахов баранов, лошадей и верблюдов. Обустройство Оренбурга-Орска должно было способствовать налаживанию более регулярной и выгодной торговли с гостями из Средней Азии. Однако опасность разграбления караванов кочевниками и незнание удобных путей через степь еще долго сдерживали энтузиазм предприимчивых русских купцов, стремившихся достичь Ташкента и Хивы. От разбойных нападений (в том числе и со стороны расселявшихся по Яику русских) и неустроенности торгового дела в Орске несли урон и среднеазиатские торговцы.

Значительную роль в укреплении безопасности, развитии промышленности и торговли в Оренбургском крае сыграл видный государственный деятель XVIII века Иван Иванович Неплюев (1693 - 1773). Боевой офицер, прошедший под началом царя Петра Северную войну, он служил затем главным командиром Петербургской судоверфи, резидентом России в Стамбуле – столице Османской империи, управлял Малороссией. Карьера Неплюева, однако, не была безмятежной. По доносу придворных интриганов он был уволен с государственной службы и, как пишет он сам в автобиографических записках, "увидел себя вдруг лишенным знатного поста, ордена и деревень". Иван Иванович помчался в Петербург, и там в конце концов подтвердилось, что он "ничего противного отечеству и самодержавной власти не только не делал, но не слыхал, но, ей-ей, и никогда не думал".

В начале 1742 года императрица Елизавета Петровна вернула Неплюеву орден Святого Александра Невского, а через несколько дней, продолжает мемуарист, "сделана мне от Сената повестка, чтобы я во оный явился, где мне объявлен Ея Величества именной указ, чтобы ехать в Оренбургскую экспедицию командиром, которая экспедиция учреждена в 1735 году для новоподдавшегося киргиз-кайсацкого, кочующего между морей Каспийского и Аральского народа и для распространения коммерции, утверждения от того степного народа границы". Именно И.И. Неплюев является основателем современного Оренбурга, ставшего потом центром губернии, которой он управлял с 1743 по 1758 год. В этот период он проявил качества незаурядного администратора и дипломата, неустанно заботясь о государственных интересах России, развитии и исследовании вверенного ему края.

Помимо мемуаров, вышедших в XIX веке под названием "Записки Ивана Ивановича Неплюева", жизни и деятельности этого "птенца гнезда Петрова" посвящена монография В.Н. Витевского "И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г.", изданная в 1891 году. А в фондах Научно-исследовательского отдела рукописей РГБ хранится еще один любопытный документ, раскрывающий "технологию" дипломатической деятельности И.И. Неплюева и представляющий собой ценный источник по истории российско-казахских отношений. Это нигде не публиковавшаяся ранее рукопись, скопированная с собственноручно составленного Иваном Ивановичем дневника, где подробно излагаются его переговоры с двумя казахскими историческими деятелями - Абулхаир-ханом и его сыном Эрали-ханом. Оригинал дневника, написанный трудно читаемым почерком, находится в фондах Государственного архива Оренбургской области.

Вхождение Казахской степи в орбиту российского влияния началось с 1731 года. Инициатором этого процесса с казахской стороны был хан Младшего жуза (Малой киргиз-кайсацкой орды) Абулхаир-хан - прославленный в степи воин, незаурядная, противоречивая и трагическая личность, споры о месте которой в исторической науке продолжаются до сих пор. Абулхаир был ханом не только "кайсацким", но и "каракалпацким", пользовался влиянием среди башкир, некоторое время был правителем Ташкента. Одна из его жен была башкиркой, и Абулхаир-хан прочил своего сына "в Башкирии ханом уличить". Волевой и смелый, обладавший военными и дипломатическими способностями, Абулхаир-хан уже своим внешним обликом внушал уважение. Рослый, плотного телосложения, красивый и мужественный, он обладал огромной физической силой, был весьма искусен в джигитовке. Никто не мог превзойти его в натягивании тетивы самого тугого лука. Под стать героическому образу своего хозяина был и знаменитый скакун Абулхаир-хана, о выучке и резвости которого ходили легенды не только в Казахской степи.

Звездный час Абулхаир-хана настал в страшное время "Великого бедствия", вызванного нашествием на казахские земли войск Джунгарского ханства в 20-е годы XVIII века. На народном собрании - курултае его избрали главным полководцем казахского ополчения. Один из немногих лидеров казахского народа, которому удалось сохранить присутствие духа в годину тяжелейших испытаний, он сплотил батыров – представителей военного сословия - для отражения опасности. В народных преданиях сохранились воспоминания об Анракайской битве с джунгарами (ойратами, калмыками) близ озера Балхаш. Победа в том сражении была одержана благодаря объединению под началом Абулхаир-хана сил всех трех казахских родоплеменных объединений - жузов (Малого, Среднего и Большого). Произошло это событие в 1729 году или весной 1730-го.

После поражения джунгары были вынуждены отойти на восток на территорию собственно Джунгарского ханства. Но угроза нового вторжения оставалась. К тому же произошел раскол между казахскими владетелями. Вскоре после сражения Абулхаир-хан ушел на запад, к российским границам, а хан Абулмамбет, возглавлявший Средний жуз, откочевал к ставке казахских ханов – городу Туркестану. Основной причиной раскола между казахскими ханами и султанами, судя по всему, явилась борьба за верховную власть в степи. Главными претендентами на трон Казахского ханства были Абулмамбет и Абулхаир. А поскольку ханом избрали первого, глава Младшего жуза счел себя обойденным и удалился в пределы своих владений. Такова была ситуация в степи к 1742 году, когда состоялась встреча Абулхаира с И.И. Неплюевым, о которой рассказывается в упомянутом рукописном источнике.

Абулхаир-хан решил обратиться к покровительству России прежде всего потому, что он рассчитывал воспользоваться ее военной силой в противостоянии джунгарам. Тем более что опасность возникла и на южных рубежах: Надир, шах Персии, захватил Хиву и создал угрозу для земель казахов в бассейне Сырдарьи. Абулхаир-хан сам претендовал на хивинский трон. И в данном случае противостоять персидскому натиску могла только Российская империя.

На пророссийскую ориентацию части казахских владетелей, которых представлял Абулхаир-хан, повлиял также пример Калмыцкого ханства, которое образовали на Нижней Волге откочевавшие сюда племена ойратов во второй половине XVII века. Калмыцкое ханство, находившееся под российским протекторатом, обязано было защищать южные рубежи империи, но имело широкую автономию в делах внутреннего самоуправления и в установлении торговых связей не только с соседними губерниями, но и с другими народами и государствами. Этот пример мог послужить моделью будущих отношений Казахского ханства с русской монархией в составе России. Заметим, что Абулхаир-хан в юности несколько лет провел при дворе калмыцкого хана Аюки и владел калмыцким языком.

В июне 1742 года, вскоре после своего назначения, И.И. Неплюев отправился в поездку для ознакомления с вверенным ему краем. Излагая в мемуарах свои впечатления об увиденных русских укреплениях, он отмечает, что "главнейшая из тех крепость, именуемая Оренбург, а после мною переименованная Орскою, на реке Яике, была окружена забором из плетня, осыпанным земляным бруствером и снабженная малым числом гарнизона. В ту крепость Орскую по однажды в год езжали командиры со многочисленным конвоем, потому что по всей той линии регулярных команд нигде не было, кроме беглых крестьян, названных казаками, в некоторых местах населенных, а в зиму и вовсе коммуникация с Яицкою линиею пресекалась". (При чтении этих строк сразу возникает ассоциация с описанием Белогорской крепости в повести А.С. Пушкина "Капитанская дочка".). Здесь он дожидался приезда ханов Малой и Средней орды.

В рукописном дневнике Иван Иванович подробнейшим образом излагает (называя себя повсюду в третьем лице), "что происходило у тайного советника и кавалера Неплюева при Орской крепости" в период с 20 августа по 7 сентября, когда сюда прибыли Абулхаир-хан, султаны и другие "старшины киргиз-кайсацкого народа", а также послы Джунгарского ханства и каракалпаков. Пересказываются речи, которыми обменивались стороны, перечисляются имена и титулы родственников хана и прибывших вместе с ним владетелей, описывается день за днем ход переговоров и сопровождающий их церемониал, приводятся фамилии и звания русских офицеров, готовивших встречу, фиксируется количество подарков, преподнесенных тому или иному гостю.

Событие и в самом деле произошло историческое: Абулхаир-хан принес присягу на верность российскому престолу по случаю коронации императрицы Елизаветы Петровны, что означало юридическое оформление российского протектората над заметной частью казахских земель. Следует заметить, что до этого Абулхаир уже дважды присягал на верность российскому трону при предшествующих монархах. Приезд джунгарских послов необходим был для демонстрации им принятия казахов в подданство России и снятия тем самым претензий джунгар к Абулхаиру и хану Среднего жуза Абулмамбету (последний на переговоры с Неплюевым не приехал). Автор дневника указывает, что казахи привезли с собой шестерых поволжских калмыков, содержавшихся у них в плену, которых они собирались обменять с джунгарами на своих пленных.

Неплюев разработал подробнейший церемониал приглашения и встречи хана. После первого дня переговоров он с удовлетворением записывает в дневнике, что встреча "учинена была так, как в церемониале написана": с почетным сопровождением, салютованием ружьями и шпагами, барабанным боем, военной музыкой и т.д.. Неплюев лично выехал встречать Абулхаир-хана и торжественно его приветствовал. Церемония принесения Абулхаир-ханом присяги завершилась большим пиршеством. С присущей ему педантичностью Неплюев отмечает, что "в переднем шатре поставлен был стол человек на 40, но их со сто набралось", так что пришлось раскинуть скатерти на коврах. Обедавших был 231 человек, причем все порядочно и спокойно происходило". Перечислено девять "здоровий", которые "при пушечной пальбе питы", в том числе здоровье и благополучие российской императрицы, хана и его семьи, "всех российских соседей добрых".

Встречи и переговоры Неплюева с Абулхаир-ханом и его ближайшим окружением происходили ежедневно, поскольку надо было уладить много сложных проблем: взаимоотношения казахов с российскими подданными - поволжскими калмыками, башкирами, Яицким казачьим войском, вопросы пограничной торговли. Оренбургский губернатор поставил перед казахскими владетелями условие прекращения нападений на русские и среднеазиатские купеческие караваны, набегов на российских подданных, поскольку башкиры жаловались на угон казахами лошадей, а яицкие казаки и поволжские калмыки требовали освобождения из казахского плена своих людей. Надо сказать, что и казахи выставляли ему подобные претензии, которые были встречены с пониманием.

Оренбургский управитель небезуспешно выступил в роли арбитра при разрешении всякого рода конфликтов. К примеру, башкиры, восстававшие против российских властей, обычно находили убежище в Казахской степи. Здесь скрывался и мятежный башкирский предводитель Карасакал. Неплюев предлагал, чтобы беглецы без опаски сдались российским властям, обещая им возвращение в родные жилища.

В свою очередь, Абулхаир-хан надеялся на защиту со стороны российских властей казахских кочевий от своего главного противника - джунгар, посланцев которых он намеренно привез на церемонию принесения присяги, чтобы джунгарский правитель, хунтайджи Галдан-Цэрэн, узнал, под покровительством какой могущественной страны он находится. Следует отметить, что надежды его на поддержку казахов со стороны русских оправдались.

В то же время Неплюев предостерег Абулхаир-хана от скоропалительных поступков. Видимо, под влиянием эмоций и напитков, которых достаточно было на пиршестве, тот отбросил дипломатические условности, открыто называя джунгар своими врагами. Хотя, возможно, Абулхаир-хан был не так прост, каким он казался, а его поведение могло быть игрой с целью выявить позицию российской стороны. Но выдержка и хладнокровие Неплюева, который предостерег, "чтобы хан с теми посланцами в задор войти не мог", погасил назревавший скандал. Хану было предложено посмотреть "краткой солдатской экзерциции, и как он сказал, что охотно желает, то вышли пред ворота, где поставлена была гренадирская рота и делана была экзерциция краткая с пальбою и бросанием шлагов (потешных огней, хлопушек. - А.К.)".

В ходе переговоров был поднят вопрос о переходе в российское подданство каракалпаков, поскольку Абулхаир являлся и "ханом каракалпацким". Как отмечает автор дневника, "потом говорено о каракалпаках по содержанию того, как накануне с ханом разговор был". Неплюев "вышел для принятия каракалпацких посланцев (которые пред тем стояли между кайсацкими старшинами)" и сообщил им, что они милостью императрицы "оставлены не будут".

Абулхаир-хан некоторое время правил в Хивинском ханстве, а позднее хивинский трон занимал его сын Нуралы. Поэтому у Неплюева был шанс склонить в российское подданство и Хиву. Но реализовать его ему не удалось. К этому времени в дела Хивы стал активно вмешиваться персидский шах Надир, что также обсуждалось в ходе переговоров. Казахский хан просил русских о посредничестве в сношениях с Надир-шахом, на что получил согласие, предотвратив тем самым распространение персидского влияния на Хиву.

Перед Неплюевым был поставлен вопрос и о торговых отношениях, в частности, о том, как быть с торгами казахов в Оренбургской крепости. На это хан получил развернутый ответ и заверение, что русские будут пребывать "с киргиз-кайсаками в согласии".

Как видно из документа, фрагменты которого публикуются ниже, И.И. Неплюев и Абулхаир-хан немало способствовали тому, чтобы Россия овладевала "ключами и вратами Азии", как в свое время назвал Казахскую степь Петр I, что обусловило почти трехвековое проживание русского и казахского народов в единой великой державе.

Литература

Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г. Вып. 1-5. Казань, 1889-1997. РГБ: R 108/3; R 229/14; P 75/12.
Неплюев И.И. Жизнь Ивана Ивановича Неплюева, им самим написанная. М., 1870. РГБ:
Е 71/269; О 28/526.
Неплюев И.И. Записки Ивана Ивановича Неплюева (1693 – 1773). СПб., 1893. РГБ:
U 219/43; U 194/321; U 323/218.

Приложение

Забытые дневники первого Оренбургского губернатора
И.И. Неплюева (1742 и 1749 гг.)

с предисловием и примечаниями
П.Л. Юдина

НИО рукописей РГБ. Ф.203,д. 235, е.х. 15. Пронумерованные примечания, помещенные в конце публикации, принадлежат редакции, примечания, обозначенные звездочками, - П.Л. Юдину. Сохранено оригинальное, отличающееся от современного, написание имен и характерных для середины XVIII в. наименований.

Вполне точную и беспристрастную характеристику ему как дипломату, администратору и, пожалуй, до некоторой степени "военному" человеку, так как, несмотря на то, что Ив. Ив. носил мундир гражданского чиновника, тем не менее, надо отдать должную справедливость, он умело руководил военными действиями русских отрядов в борьбе с непокорными туземными племенами Башкирии и Зауралья.

Местные архивы наши стоят в запустении и настолько мало разработаны, что даже позднейший биограф Неплюева г. Витевский в своем обширном труде "Неплюев и Оренбургский край" совершенно не коснулся таких архивных данных, которые имеют большое значение в жизни и деятельности Ив. Ив-ча.

В Тургайском областном архиве нам удалось отыскать два дневника Неплюева, еще нигде не напечатанных, которыми, видимо, не пользовался даже г. Витевский, хотя в них есть несколько новых интересных сведений о самом Неплюеве, также и о наших сношениях с Киргизскими ордами и Среднеазиатскими ханствами.

Первый дневник [...> относится к тому времени, когда Неплюев, назначенный в 1742 году командиром Оренбургской комиссии (так тогда называлась Оренбургская губерния), предприняв в июне этого года первую поездку для обозрения вверенного ему края, прибыл в Орск (бывший Оренбург), где пробыл с 20 августа по 7 сентября, дожидаясь приезда ханов Малой орды Абулхаира и Средней – Абулмамета.

Второй дневник (или журнал) написан в 1749 году, с 11-го по 25-е июня [...>, когда в Оренбург (уже на настоящем его месте) приезжал для "конфирмации" хан Малой киргизской орды Нурали, сын первого хана Абулхаира, убитого в 1748 году султаном Средней орды Бараком. Дневник этот, написанный в форме "протокола", служит дополнением к "доношению" Неплюева в Коллегию иностранных дел (9-го августа 1749 г., № 229).

Оба дневника выясняют первые наши отношения с ордынцами и дипломатические приемы Ив.Ив. в делах с ними. Бесспорно, редижированы 1 они самим Неплюевым; особенно последний испещрен поправками и дополнениями его руки. Поэтому приводим их здесь без всяких изменений, с исправлениями лишь грамматических ошибок.

П. Юдин.

Журнал, или записка ежедневная

о том, что происходило у тайного советника и кавалера Неплюева при Орской крепости и в бытность тут киргиз-кайсацкой орды Абулхаир-хана, Эрали и прочих салтанов, Джанбек-тархана и других киргиз-кайсацких старшин и того народа, также зенгорских и каракалпацких посланцев 1742 года с 20 августа по 7-е сентября

20 августа. По много бывшей до сего числа с Аублхаир-ханом переписке, прибыл в лагерь прежде отправленный к оному хану геодезии прапорщик Муравин с письмом и ведомостью, что хан того дня прибудет близ лагеря на реку Орь, к урочищу, называемому Каменный брод, при котором обретаются и зенгорские посланцы*, и приказывал просить о палатках. С ним, Муравиным, приехали 2 ханских есаула, которые обедали при столе т. с-ка.** После обеда оный Муравин отправлен возвратно к хану с ответным письмом и с ним помянутые два есаула, которым дано награждение по одной [нрзб] красной и посланы к хану палатка, ханше его – палатка же и Джанбек-батырю палатка же.

* Зенгорское (калмыцкое) владение находилось на месте нынешнего Туркестанского края, что впоследствии составляло Кокандское ханство.
** Вследствие частых повторений титул "тайный советник", "его превосходительство" и проч. поставлены здесь нами в сокращении.

[…>
21 августа. По утру отправлен к Абулхаир-хану секунд-майор Миллер, с ним гренадир шесть и один капрал, 12 человек панцирников* поздравить его с благополучным приездом и спросить, изволит ли он на завтре быть к т. с-ку для свидания или дождется (как объявлено) сына своего Эрали-султана. Причем приказано ему, майору, помянутому хану представить наперед о учинении присяги Ея И. В-ву, со истокованием, что все Ея И. В-ва подданные по благополучном Ея И. В-ва** на родительский престол вступлении, по всенародному обыкновению присягу верности учинили, что и он, хан, со своими, яко Ея И. В-ва верноподданный, учинить долженствует. С помянутым майором послано: к хану: чаю 2 ф. черного и зеленого и 2 головы сахару, бык – 1, баранов – 3, вина горячего 3 – 2 ведра 4, водки гданской – 1 шт.; Джанибек-батырю: чаю 1 ф. зеленого и черного да голова сахару, баранов – 2, вина горячего – 1 ведро.

[...>
Того же утра приехал от хана из лагеря поручик Гладышев, который доносил, что от Абулмамет-хана отлучились (зенгорские посланцы) и к нему, Абулхаиру, вчерась накануне приехали и к т. с-ку приехать хотели. Он же, Гладышев, объявлял, что и помянутый Абулмамет-хан незамедленно приедет, ибо де положил намерение, чтоб сего числа к Орску кочевать.

* Башкиры конного башкирско-тептярского войска. (См. примеч. 2 в конце публикации. - Ред.)
** Государыни Елизаветы Петровны.

23 августа. Поутру чинены были приготовления к принятию Абулхаир-хана со старшинами и прочими. К встрече же оного учинен особый церемониал, по сему:

1-е. В лагерь ханский отправить майора, с ним капитана, поручика да адъютанта, гренадир 60 человек с трубами и литаврами, да панцирников из казаков и башкирцев 60 человек, с двумя старшинами: одним казачьим, а другим башкирским; при том же за конюшего т. с-ка унтер-офицер и заводных лошадей 3 в уборе. Коляску, цугом заложенную, а напереди оной форейторов 4 чел., и ехать им до отъезжего караула и тут, остановясь, построиться.

2-е. По прибытии к тому караулу и построясь, майору послать адъютанта с толмачом к хану и объявить от майора, что он для чести его прислан к встрече с командою и просить, чтобы изволил ехать.
3-е. Как он, хан, из своего лагеря поедет, то быть при нем прежде отправленным к нему, хану, поручику Гладышеву и прапорщику Муравину, также и старшинам его ханским, а адъютанту возвратиться наперед и донести майору, что хан едет.

4-е. Когда хан со свитою своею подъедет к построенной команде, тогда ему отдать честь ружьем и музыкою, и майор, подъехав, должен объявить, что он с командою прислан его ханскую высокопочетность встретить и с подобающею честию препроводить до лагеря т. с-ка и кавалера, и при том спросить, в коляске ли он изволит ехать или верхом, что оставляется на его изволение, ибо для него, для салтана и для Джанбека верховые лошади, а для него с салтаном, особо, ежели изволит, и коляска присланы.

5-е. Напротив хана ехать гренадирам с обнаженными шпагами и играющею музыкою, потом весть заводных лошадей, за ними карета, и ежели хан в оной будет сидеть, то с ним в коляске и майору сидеть, напротив его, а адъютанту и находящимся при хане поручику и прапорщику и толмачу ехать по сторонам. А буде хан верхом поедет, то майору и оным ехать с ним по сторонам или напереди, как хан пожелает. За ними старшинам ханским, а позади всех казакам и башкирцам.

[…>
Хан сидел в коляске, и при нем были дети: Эрали…и Чингиз (лет осьми, прижитый от другой жены, калмычки) салтаны, а напротив их сидел майор Ртищев, и как подъехали к воротам, то тут, вышед из коляски, шли хан с детьми обще, а за ними два свойственника его ханские: салтан Джанбек и Дербишали, сей последний ему зять, да Джанбек-батыр и еще 2 старшины, сквозь ставки; причем отдана им была честь, учинена встреча так, как в церемониале написана.

Хан, соединившись в другой ставке с т. с-ком, поздравляли друг друга по азиатскому манеру, тож с салтанами и Джанибеком, причем т. с-к хану говорил, что он всегда желание имел его ханскую высокопочетность видеть и по указу Ея И. В-ва высочайшую к нему Ея И. В-ва милость засвидетельствовать. Напротив чего хан со многим своим удовольствием отвечал ему, что он також де рад, видя его, т. с-ка, по всемилостивейшему указу Ея И. В-ва указу к ним присланного. После того т. с-к объявил хану, что не неизвестен он, хан, и салтаны и старшины о благополучном вступлении Ея И.В-ва на родительский всероссийский престол и яко все Ея И.В-ва верные подданные вседолжную присягу чинили, почему и он, Абулхаир-хан с его детьми, старшинами и народом то же учинить ныне и тем верноподданническую свою должность подтвердить и засвидетельствовать должен.
Хан на то ответствовал, что он всегда Ея И. В-ву в надлежащей подданнической верности пребывал и быть желает, и присягу учинить готов.

И тако подступил ахун с Кураном, и хан с султанами, Джанибеком и еще с двумя знатными старшинами, встав на колени, при т. с-ке учинил присягу, которую читал ахун, стоя на коленях же, а за ним хан и прочие повторяли и заключали целованием Курана и положением оного на голову.

После присяги подарено Абулхаир-хану сабля с бирюзою, ценою в 65 р., пара пистолет с медною оправою, панцирь железный, - с объявлением, чтобы он, хан, то оружие, служа Ея И. В-ву, против неприятелей Ея И. В-ва и во охранение своего здоровья употреблял.

[...>
Киргиз-кайсацкие прочие старшины присягали все между ставок и в передней ставке, стоя на коленях, которым, старшинам, особый реестр учинен…по перечислению их:
Меньшой орды 83,
Средней орды 68,
Большой 4.

25 августа.
[...>
После того был разговор о кочевании. Хан просил, чтобы позволено было кочевать киргиз-кайсакам его в близости к Яицкому казачьему городку и ниже оного, где кормов скотских довольно. Но на это ответствовано ему, что от такого их кочевания могут трудности происходить. Своевольные киргиз-кайсаки, паче чаяния, поссорятся с яицкими казаками, между которыми, так, как и между киргизами, предерзостных людей немало, а особливо легко могут калмыцкие с кайсацкими ссоры вновь воздвигнуты быть, отчего ему, хану, предосуждение последовать может. А Ея И. В-ва высочайшее повеление есть, чтоб киргиз-кайсаки и вольские калмыки 5, яко подданные, между собою во всяком добром согласии и миру пребывали и чтобы недавно установленный их с калмыками мир ненарушимо продолжен был. А буде затем, чтобы кайсакам у яицких казаков хлеб выменивать, то оное они в яицких новых крепостях удобнее получить могут, о чем командирам и указы даны. При том же говорено ему о посылке посланца в Астрахань для утверждения того мира.

[...>
Потом начата речь о пленниках, чтобы хан о сыску и высвобождении оных по верности своей к Ея И. В-ву особливое старание приложил. На что хан ответствовал, что он все возможное в этом старание прилагать готов, только при этом извиняется непостоянством своего народа. А ежели бы от всех владельцев аманаты 6 были из их детей, и ему дано было российских людей, хотя тысячи три, а именно: русских тысячу, калмык тысячу, башкирцев тысячу, то б он все то скорее действом исполнить мог.

На оное говорено ему, что все то пристойнее наперед добрыми способами употребить, ибо то более служить может к засвидетельствованию их верности, и Ея И. В-Во по своему природному милосердию всегда такие меры наперед употреблять соизволяет, как то и с башкирцами чинено, о чем ему, хану, известно…И так по наилучшему представляется, чтобы хан потрудился добрыми своими поступками оное во исполнение привесть, а когда уже сие не успеет, тогда, по его представлению, меры взяты быть могут.

26 августа. Послано к хану в лагерь для него: муки пшеничной 1 четверть 7, круп 1/2 ч., пива 3 ведра; для народу: муки ржаной 5 четвертей, круп 1 четверть; Джанбеку – круп 1/2 четверти, пива 2 ведра; зенгорским посланцам: пива 2 ведра, киргиз-кайсацкому старшине Кулсарю: муки пшеничной 1 пуд.

[...>
Пополудни во втором часу приехал Абулхаир-хан, с ним Эрали-салтан, Джанибек-салтан и старшин кайсацких человек с тридцать, а также и каракалпацские два посланца…

Т с-к начал с ними речь свою от сего, что поданного от них письма перевод видел и с того известно, что они подданства Ея И. В-ва просят, и чтоб в оное их принять, он высочайшее Ея И.В-ва повеление имеет, только наперед желает ведать, какие знаки того их подданства Ея И. В-ву от них быть имеет. На то посланцы говорили, что они все, состоящие в ведомстве Абулхаир-хана, в непременной верности к Ея И. В-ву пребудут и с торгами в Оренбург приезжать станут, также и у них свободно будет Российскому купечеству торговать и во всем они по указам Ея И. В-ва исполнять готовы.

После того говорено и толковано о том, чтоб с калмыками вольскими в покое и согласии пребыли, также б киргиз-кайсаки за Яиком и в Башкирию не входили и, кончае 8, б все происходившие воровства отгонами из Башкирии лошадей с их стороны прекращены были. Причем упомянуто о тех лошадях, кои с Сибирской дороги от башкирцев прошедшей весной отогнаны, также и об отгоне же лошадей Яицкого войска, о чем Яицкие казаки поданным доношением просили.

На то он, Джанбек, ответствовал, что всякое в том старание прилагать будут, а об отогнанных башкирских лошадях объявил, что отгоняли Найманской волости и, сказывают, башкиры де прежде того от кайсаков лошадей отгоняли, почему и кайсаки к ним ходили, и написано на них много лишнего. Однако же де те отогнанные лошади отысканы, и ежели хозяева приедут, то отданы будут. А о казачьих лошадях просил, чтоб к нему прислать Яицких казаков, с которыми он о том говорить будет.

Т. с-к весьма его, Джанбека, утвердил, чтоб впредь киргиз-кайсаки таких своевольств не чинили, представляя, что с башкирской стороны ныне никакого воровства не делается и крепкое имеется смотрение, чтоб башкирцы за Яик не переходили, а ежели какие обиды, паче чаяния, произойдут, то б приносили жалобу, ибо для того он, т. с-к, от Ея И.В-ва нарочно с полною властью определен.

Впрочем, говорено о способах к тому, также о недержании беглых у себя башкирцев и о сыску и высылке российских пленных, у киргиз-кайсаков находящихся.

[...>
Т. с-к говорил еще бывшим при столе старшинам, чтоб они беглецов из Башкирии у себя не держали, толкуя им то, что оные плуты ничего иного, живучи у них, учинить могут, как вредить их кайсацкое благополучие, ибо, с одной стороны, как и сами они жалобы приносят, убегая от них, лошадей крадут, а может статься, что и людей убивать будут; с другой же стороны, воруя при российских крепостях, на них нарекание наносят, отчего они Ея И. В-ва подпасть могут; третье то, что держание их указам Ея И.В-ва противно и для того б они, кончае, всех их выслали, собрав; а он, т. с-к, за их киргиз-кайсацкую верность обнадеживает, что все они в винах их прощены будут и отпустятся на прежние их жилища, где жить по-прежнему могут, как то со всеми таковыми ныне, а ежели пойманы будут, то уже без всякого милосердия яко противники почтутся. При том же говорено и о Карасакале, как и к хану, о чем выше сего писано, чтоб они всех русских также и других российских подданных людей, какого звания они ни были, у себя в полону отнюдь не держали.

Примечания

1 Редижировать (устар.) – редактировать.

2. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона дает следующее разъяснение: "Тептяри или тептери, народность, живущая среди башкир Оренбургской, Уфимской, Самарской, Пермской и Вятской губернии, в количестве 117 т. душ; образовалась из различных беглых элементов приволжских финнов и чуваш, с течением времени слившихся с башкирами".

3 Вино горячее – водка, хлебное вино.

4 Ведро – русская мера объема жидкостей, примерно 12, 3 л.

5 Вольские калмыки– т.е. поволжские.

6 Аманаты – заложники.

7 Четверть – здесь - мера объема сыпучих тел, равная примерно 210 л.

8 Кончае (устар.) – в конце концов.