Куда пошел ЛУКОЙЛ?
До чего же мы пугливые! Сущие газели! Нефтяная компания ЛУКОЙЛ выпустила годовой отчет, в котором проинформировала инвесторов, что выходит из двух проектов на казахстанском шельфе Каспия. Информагентства поспешили сообщить эту новость подписчикам. Братья-журналисты раскатали ее, что называется, каждый по месту работы. Общий тон комментариев: что же теперь будет?

Между прочим, эта информация не стала сюрпризом для тех, кто хоть чуть-чуть следит за нефтянкой. Еще в ноябре было известно, что ЛУКОЙЛ из этих проектов выходит. Но раз уж данная новость стала одной из главных именно в эти дни, попробуем разобраться что к чему.

Про Тюб-Караган все понятно: там пробурили две скважины, обе оказались сухими, то есть нефти там не нашли. Логично было после нескольких лет мучений и в условиях "отсутствия понимания перспектив" уйти, признав неудачу. Что ж, так бывает. Далеко не каждая разведочная скважина дает нефть – в лучшем случае, каждая пятая. А мы свой лимит удачных бурений на Каспии исчерпали еще на Кашагане: там, если помните, каждая – каждая! – пробуренная скважина оказалась нефтеносной. После этого крупных удач не было – Курмангазы, Аташ, Тюб-Караган так и не удалось перевести из разряда "проекты" в разряд "месторождения".

Тюб-Караганом занималась операционная компания, созданная ЛУКОЙЛом и "КазМунайГазом" на паритетных началах. Что теперь будет с проектом, не совсем понятно. В КМГ не делали никаких заявлений по этому поводу, и неясно, по-прежнему ли они верят в его перспективы или, как и ЛУКОЙЛ, считают его "шансовнеткой". Если первое – то будут ли искать нового партнера (а может, уже нашли?)? Если второе – то на чем основан такой оптимизм?

Скорее всего, КМГ свернет Тюб-Караганский проект без пыли, без шума. В условиях, когда нужны деньги для финансирования обязательств по Кашагану и Тенгизу, а возможно, и – в скором будущем – по Карачаганаку, инвестиции в бурение новых сухих скважин кажутся совсем уж безрассудными. Впрочем, можно какое-то время там еще ковыряться – проводить дополнительные недорогие геофизические исследования, изучать геологическую модель… На судьбу проекта это вряд ли повлияет. Но Вагит Алекперов довольно сильно подставил своего коллегу Ляззата Киинова – теперь президенту КМГ не просто придется принимать решение, а объяснять его публично.

В случае с Жамбаем в эту игру вовлечен еще и министр нефти и газа Сауат Мынбаев. Похоже, ему тоже придется объясняться перед президентом, парламентом и СМИ по поводу того, что думает министерство насчет будущего проекта, и почему оно думает именно так. Но сначала – немного предыстории.

Соглашение о разделе продукции (СРП) по Жамбаю было подписано под занавес 2001 года. Сегодня его участниками являются КМГ (через "дочку" – "КазМунайТениз") – 50%, испанская "Репсол" – 25% и специально созданная "КаспианИнвестментс Жамбай Б. В." – 25%. В ней "сидят" российский ЛУКОЙЛ и китайская Sinopec. Таким образом, ЛУКОЙЛу в проекте принадлежат 12,5%.

Все эти 10 с лишним лет Жамбай считался очень перспективной нефтеносной провинцией. Говорят, Нурлан Балгимбаев называл Жамбай "морским Тенгизом". И хотя многие геологи сомневались в этом, извлекаемые запасы нефти на Жамбае некоторые специалисты оценивали даже в 1-1,5 млрд тонн. Это безумно много, для сравнения: на Кашагане, который был признан крупнейшим открытием в мире за последние 30 лет XX века, извлекаемые запасы вдвое меньше – 761 млн тонн.

Довольно быстро стало понятно, что, если даже эта нефть там и есть, Жамбай ее так просто не отдаст. В том районе глубина моря крайне мала – всего лишь от полуметра до двух, и экологическая уязвимость в несколько раз выше, чем в районе Кашагана. Чтобы там бурить, нужна специальная установка, которая приспособлена для этих целей. Отвечающих условиям установок на Каспии сегодня две – "Сункар" и "Лотос". "Сункар" безвылазно торчит на Кашагане, а "Лотос" требует глубочайшей модернизации, так как в нынешнем своем состоянии он может загубить всю природу каспийского мелководья.

Несколько раз партнеры по проекту объявляли тендер на бурение. И каждый раз он срывался. Не нашлось буровой компании, которая готова взяться за эту сложную и, скажем прямо, расстрельную для репутации работу – экологи облепили бы этих смельчаков, как мухи, и имя компании не сходило бы со страниц газет и экранов телевизоров, причем не только в Казахстане. Но главное – не нашлось буровой установки.

Хотя еще в 2007 году, когда Жамбайский консорциум только начал формироваться, в КМГ знали, что для проекта надо строить специальную буровую на воздушной подушке. Но, видимо, уверенности в нефтеносности "морского Тенгиза" партнерам не хватило. Их можно понять: такая буровая стоит немалых денег, девать ее потом некуда, в случае неудачи деньги выброшены на ветер.

Представители ЛУКОЙЛа называли и другие причины. Например, год назад и.о. директора астанинского филиала компании "ЛУКОЙЛ Казахстан" Владислав Михайлов говорил СМИ: "Ресурсные оценки участка Жамбай Южный – Забурунье Южное неоднозначны. Инвесторы проекта столкнулись с недостаточным объемом сейсмической изученности северо-восточного Каспия, значительным ограничением по работе на участке (производственные операции возможны только с 15 июля по 1 ноября)".

Между прочим, "недостаточная сейсмическая изученность" – это тоже камешек в огород КМГ. Ведь геофизические исследования на Жамбае "КазМунайГаз" вел исключительно собственными силами, не привлекая никаких партнеров, чем крайне гордился. В общем, получилось, как в песенке Юлия Кима: "Шуры-муры, трали-вали, и все сам да сам! Помогли бы, подсказали – ты пришел бы к нам: нагрузили бы нагрузку, дали бы в торец"… Ну, "в торец"-то все равно дали в итоге.

Короче говоря, за 10 лет на Жамбае не пробурили ни одной разведочной скважины. Контракт на разведку все продлевали и продлевали, пока наконец все возможности не оказались исчерпаны. Поговаривают, Миннефтегаза хотело перезаключить соглашение по Жамбаю с теми же компаниями, но уже не на условиях СРП, а на других, менее для них выгодных. Они не согласились. Их можно понять: риск велик, затраты большие, а шансы оправдать их – маленькие.

Но, конечно, официально ЛУКОЙЛ ничего такого не признал. Основной причиной сложностей, которые возникли при реализации проекта, названо "отсутствие необходимого бурового оборудования".

Интересно, что через два дня после того, как информагентства сообщили о выходе ЛУКОЙЛа из Жамбая, на тех же лентах появилась информация о решении Евразийской экономической комиссии. С 1 июля ЕЭК вводит нулевую пошлину на буровые установки для работ на казахстанском шельфе Каспийского моря сроком на год. "От таможенных пошлин будут освобождаться погружные буровые установки для бурения нефтяных и газовых скважин глубиной до 6000 м в Каспийском море на глубинах воды не менее 2,5 м, но не более 5,5 м", – сообщает Интерфакс со ссылкой на пресс-релиз ЕЭК.

Учитывая вес ЛУКОЙЛа в Казахстане и России и его лоббистские возможности, не верится, что о готовящемся решении там не знали. Скорее всего, даже нулевая пошлина на оборудование не помогает решению жамбайской проблемы.

Демарш ЛУКОЙЛа можно назвать демонстративным: мол, мы не благотворительная организация, вы не хотите нас удерживать, значит, мы не хотим здесь оставаться. Теперь у ЛУКОЙЛа в Казахстане нет ни одного разведочного проекта – он присутствует только там, где добыча идет. Поиграв в "заинтересованного" инвестора, в конечном итоге Вагит Алекперов получил то, что хотел, и избавился от ненужных рисков.

Данила ЮВАЧЕВ
04.06.2012,