Имам приходит в роту
Армия приспосабливается к свободе вероисповедания военнослужащих

Общение с Аллахом – по распорядку дня воинской части.
Военнослужащие, призванные из Дагестана, Чечни, Ингушетии, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, чаще всего создают проблемы для командиров при решении вопросов управления воинскими частями и подразделениями. Большинство представителей именно этой категории солдат отказываются от выполнения хозяйственных работ, аргументируя тем, что в исламе есть разделение на "мужскую" и "женскую" работу и правоверному мусульманину якобы нельзя выполнять "грязную женскую" работу. Военнослужащие, призванные из Северо-Кавказского региона, как правило, физически хорошо развиты, быстро организуют сплоченные этнические группы, обладают сильной волей при воздействии на солдат, призванных из других регионов России.

ДЕДОВЩИНА С ЛИЦОМ КАВКАЗСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ

В Российской армии в последние годы звучит проблема этнических групп, прежде всего выходцев с Северного Кавказа. По словам заместителя генерального прокурора РФ – главного военного прокурора генерал-полковника юстиции Сергея Фридинского, количество преступлений, совершаемых солдатами-срочниками, в 2010 году увеличилось на 18%. "Сейчас солдаты чаще отбирают у сослуживцев деньги, мобильные телефоны. Понятно, не обходится без кулаков. И еще что настораживает: в последнее время насилие в армейской среде порой приобретает национальную окраску, и здесь также есть над чем поработать", – пояснил главный военный прокурор.

"Во многом именно неуставные взаимоотношения являются причиной многочисленных уклонений от военной службы по призыву и даже самоубийств", – отмечает Сергей Фридинский. По его словам, в Российской армии намечается тенденция к дальнейшему росту подобного рода преступлений. Особо обращают на себя внимание факты издевательств над сослуживцами со стороны представителей северокавказских республик. Главная военная прокуратура, Министерство обороны и правозащитные организации были вынуждены признать, что одной из главных причин ухудшения обстановки стала существовавшая долгие годы система предупреждения неуставных отношений. В совокупности с другими факторами она перестала быть эффективной. Кроме того, общественный резонанс вызвал факт временного отказа со стороны Министерства обороны призывать уроженцев Чеченской Республики.

Уголовная статистика приводит примеры издевательств со стороны представителей Северного Кавказа над солдатами-славянами. Например, в Самаре на скамье подсудимых оказались пятеро солдат из северокавказских республик. Их признали виновными в издевательствах над русскими солдатами в воинской части, расположенной в городе Ртищево Саратовской области. Что там произошло? Нарушители сколотили группировку, отлавливали сослуживцев в укромных местах, избивали, унижали, отнимали деньги. И у каждого из своих русских жертв на затылке выбривали по одной букве, чтобы получилась надпись "Кавказ". Наконец, эти парикмахерские эксперименты заметили в части.

Еще один пример. Рядовой Зейналабит Гимбатов явился в медицинский изолятор своей части и приказал больным солдатам встать. Те поначалу отказались, тогда дагестанец применил силу. Солдаты нехотя подчинились. Затем Гимбатов достал мобильный телефон и включил одну из мелодий – боевую лезгинку. То есть на записи мелодия кавказского танца чередовалась с автоматными выстрелами, воем волков и грохотом канонады. Гимбатов приказал больным солдатам танцевать, они отказывались. Тогда дагестанец начал их бить. Больные военнослужащие подчинились и начали неумело имитировать кавказский танец. За издевательствами молча наблюдали остальные солдаты.

ЭКСПЕРИМЕНТЫ 90-х

Можно привести и другие примеры, которые показывают, как непросто работать с этой категорией военнослужащих. В 90-е годы прошлого века и в нулевые годы нынешнего века солдат, призванных из Северо-Кавказского региона, направляли служить в военно-строительные части. И это было оправданно. Ведь в военно-строительных отрядах еще с советских времен был накоплен богатый опыт работы с многонациональными коллективами. Специфике этой работе вполне эффективно учили будущих офицеров-политработников в двух военно-политических строительных училищах – Симферопольском и Таллинском. Опытные преподаватели прививали курсантам навыки и умения, обучали методике нестандартных подходов в воспитательной работе на основе советской идеологии.

В начале 90-х годов исчезла прежняя идеологическая составляющая, офицеры-воспитатели стали находить другие нестандартные методы работы, в том числе и с уроженцами Северного Кавказа. Мне также немало пришлось с ними повозиться, так как я командовал военно-строительной ротой, в которой 90% личного состава были выходцами из Дагестана и Карачаево-Черкесии. И вот нашему подразделению, состоящему из мусульман, поручили участвовать в строительстве храма Христа Спасителя. Трудность работы заключалась не только в конфессиональной и национальной особенностях личного состава, но и в специфике самого строительного объекта, который расположен на огромной территории на нескольких уровнях, что весьма серьезно осложняло контроль за личным составом.

Крепкая дисциплина, как военная, так и трудовая, была достигнута путем назначения на сержантские должности карачаевцев. Они командовали подразделениями, состоящими из дагестанцев. В свою очередь, представители Республики Дагестан назначались на должности командиров отделений и заместителей командиров взводов, где большинство составляли представители Карачаево-Черкесии. Но наибольший эффект принесла материальная заинтересованность сержантского состава. По итогам месяца денежные вознаграждения получали только те младшие командиры, подчиненные которых не нарушали дисциплину, в срок и качественно выполняли плановые задания. Таким образом в неспокойные 90-е годы личным составом военно-строительной роты не было допущено нарушений правопорядка и трудовой дисциплины, несмотря на обилие окружавших их различных соблазнов.

РЕЛИГИЯ СТАНОВИТСЯ В СТРОЙ

Позднее меня назначили заместителем командира 212-го военно-строительного отряда по воспитательной работе, который располагался в столице на улице Верхние Поля. По моей просьбе помощь в работе с выходцами из Северо-Кавказского региона мне оказывали представители мусульманского духовенства. Между нашей воинской частью и Советом муфтиев России был подписан договор о сотрудничестве в сфере проведения воспитательной работы, в котором были определены основные направления реализации проекта "Мусульманин – примерный воин".

Совместная работа с представителями Совета муфтиев России начиналась сразу же после прибытия молодых солдат в воинскую часть. В это время имам в ходе посещения военно-строительного отряда говорил с мусульманами о необходимости соблюдения чистоты и порядка, об отсутствии в исламе разделения на "мужскую" и "женскую" работу, о том, что мусульманин должен содержать свое жилище, в данном случае казарму, в чистоте, не гнушаться уборкой и другими хозяйственными работами.

Много внимания в беседах с военнослужащими мусульманский священник по моей просьбе уделял этике поведения – учтивому и доброму отношению к товарищам по службе, особенно другого вероисповедания, и необходимости беспрекословного подчинения командирам. "Военная служба – часть твоей веры" – под таким лозунгом начиналась и проводилась воспитательная работа со всеми военнослужащими. Подчеркну, что во время бесед имама с личным составом я обязательно присутствовал.

Принятие военной присяги также не обходилось без участия имама. Но, чтобы не было каких-либо недоразумений, во время проведения церемонии воинского ритуала и православный священник присутствовал и выступал с наставлениями к личному составу. После торжественного обеда с военнослужащими из числа мусульман вновь встречался имам. Он поздравлял солдат с этим важным событием в их жизни и снова говорил о необходимости добросовестного выполнения обязанностей.

Мусульманские священнослужители оказывали мне помощь и в ходе дальнейшей воспитательной работы. Имам посещал нашу часть, как правило, один раз в месяц, в один из воскресных дней. Имам Московской соборной мечети Анас-хазрат Садретдинов вместе со мной обходил каждую роту и беседовал в отдельности с каждым солдатом. Особое внимание по моей просьбе он уделял нарушителям воинской дисциплины. Такая работа приносила особый эффект – гордые "джигиты" плакали, осознавая свою вину, и искренне раскаивались. Если кто-то из числа военнослужащих-мусульман находился в лазарете, мы шли с имамом в лазарет. Если кто-то из них выполнял хозяйственные работы в столовой, например, чистил картофель или нес службу в суточном наряде на контрольно-пропускном пункте, мы также вместе посещали эти объекты.

Кроме того, Совет муфтиев России готовил по моей просьбе проекты писем на родину особо провинившегося солдата в целях общественного воздействия на нарушителя. Правда, такой проект письма в моей практике был только один – в отношении особенно неуправляемого военного строителя, призванного из Наурского района Чеченской Республики. Публичная читка этого письма с намерением его отправить имаму Наурского района весьма сильно подействовала на "зарвавшегося солдата. Он начал менять свое отношение к выполнению служебных обязанностей, к товарищам, стал проявлять рвение и добросовестность при выполнении приказов, демонстрировать уважение к командирам.

Сразу оговорюсь, что проблемы в воспитательной работе все равно оставались. Но были и конкретные результаты. В нашей части даже побывала съемочная группа телеканала "Россия", которая подготовила репортаж о воспитательной работе в части для программы "Мусульмане".

ИНИЦИАТИВА НАКАЗУЕМА

Вышестоящее начальство по-своему "оценило" мою работу. Стали переводить ко мне в часть самых отъявленных нарушителей воинской дисциплины из других воинских частей, дислоцированных не только в Подмосковье, но и в других областях России. Все переведенные ко мне нарушители оказывались уроженцами Северо-Кавказского региона. Это вызвало раздражение командира части и офицеров ротного звена. Но свои претензии они предъявляли не к вышестоящему командованию, а ко мне, так как в армии "любая инициатива наказуема". Этот принцип, к сожалению, оказался живуч. Может быть, поэтому в настоящее время в Российской армии очень мало инициативных, творческих офицеров?

А в то время я решил поделиться своим опытом воспитательной работы. Совместно с Сергеем Мельковым, при поддержке Совета муфтиев России были подготовлены и изданы "Методические рекомендации по работе с военными строителями-мусульманами". В дальнейшем, уже совместно с Сергеем Мельковым и офицером управления воспитательной работы Сухопутных войск Сергеем Григорьяном, опять же при помощи Совета муфтиев России были подготовлены и изданы "Методические рекомендации по работе с военнослужащими-мусульманами" для офицеров, прапорщиков и сержантов Сухопутных войск.

Для чего была проделана такая работа? Многие офицеры из других частей говорили так: "Дайте мне Коран, и я буду с его помощью воспитывать представителей Северного Кавказа!" Но светские специалисты из Совета муфтиев России тут же задавали вопрос: "А как вы сможете, не будучи специалистом по исламу, найти в Коране необходимые слова, чтобы в нужном месте и в нужное время их процитировать? Ведь это трудно даже для подготовленного исламоведа!"

Методические рекомендации так и не нашли широкого применения в Вооруженных силах. Не был востребован и мой опыт работы с военнослужащими, призванными с Северного Кавказа. Почему? На этот вопрос, полагаю, легче ответить руководителям органов военного управления. Ведь проблема воспитательной работы с военнослужащими, призванными из Северного Кавказа, не только никуда не делась, но стала еще более острой.

2012-05-25 / Александр Николаевич Перенджиев - кандидат политических наук, эксперт Ассоциации военных политологов, подполковник запаса.