Посол Е.В. Путятин и его "китайская миссия" в России (1857-1858)
Из истории российской дипломатии


Известность графа Евфимия Васильевича Путятина, генерал-адъютанта и вице-адмирала, члена Государственного Совета Российской империи, как государственного и военного деятеля нашей страны в XIX в. уступает только его славе дипломата, заключившего Тяньцзиньский договор России с Китаем. Эти страницы его жизни достаточно хорошо известны. Не умаляя значения трудов Путятина в установлении и развитии межгосударственных, политических и экономических, российско-китайских отношений в итоге возглавляемой им дипломатической миссии 1857-1858 гг. в Китай, ко двору императора маньчжурской династии Цин, имя которого Ичжу, а девиз годов правления Сяньфэн, обратим внимание на тот аспект его деятельности как посла, который был направлен на развитие культурного сотрудничества между двумя странами, о чем и пойдет речь в настоящих тезисах.

Путятин обратил внимание на культурные аспекты российско-китайских отношений, например, проблему распространения в Китае православного христианства и русского языка, а также необходимость для государственных интересов России изучать китайский язык. Внимание Путятина к проблемам образования обусловило после окончания его миссии в Китае назначение его на пост министра народного просвещения в 1861 г. Особое внимание Путятин уделял религиозному вопросу. Данное обстоятельство нашло отражение и в одной из статей Тяньцзиньского договора, заключенного в результате миссии Путятина между Россией и Китаем в 1858 г.:

"… Другое средство... в учреждении в разных местах школ для распространения христианства… опыт посылки миссионеров в Китай… не может быть противен видам здравой политики, извлекающей прочную пользу только тогда, когда главной ее целью бывает не один эгоизм, но общая польза обоих сторон… Нельзя не желать, чтобы нашей Духовной (Православной.-Авт.) Миссии в Пекине, дано было более… (подходящее.-Авт.) направление…" Для обслуживания религиозных нужд захваченных в конце XVII в. маньчжуро-китайскими войсками при осаде Албазина - крепости на Амуре русских пленных, цинское правительство позволило учредить Российскую православную духовную миссию в начале XVIII века, более века выполнявшей также и дипломатические функции, являясь при этом единственным иностранным представительством в Цинской империи. " А между тем, не упоминая уже о книгах, полезных для светского просвещения, не переведено на китайский книги Священного Писания, ни духовно назидательных… Учреждение правильной школы для детей одних Албазинцев, было бы… делом не довольно удовлетворительным. Школа кроме их должна быть доступна всем манчжурам и китайцам, которые пожелают в ней образовываться и как для сего потребуются значительные расходы, то их конечно должно покрывать не Правительство, но Духовная власть, имеющая в своих руках все средства прибегать к частным пожертвованиям. Необходимым условием при назначении духовных лиц в Китай должно быть обязательство взятия с них о возможно лучшем изучении китайского и маньчжурского языков… Весьма желательно, чтобы молодые люди для этого назначения избирались из окончивших курс в Университетах или высших училищах и знающих французский и английский языки, что много бы им способствовало к изучению китайского, т.к. лучшие к тому руководства составлены на этих языках. По малому числу лиц, знающих письмена Китая и по умножающейся необходимости отношений между Китаем и Россией, необходимо дать поощрения тех, которые захотят посвятить себя на эту службу".

Путятин ратовал за распространение русского языка и образования, православия среди китайцев и маньчжур, а также за изучение русскими китайского языка и китайской цивилизации, что так актуально и поныне, привлекая к этому образованную российскую молодежь. Заявления Путятина по этому поводу не голословны, он обозначил источники финансирования данной культурной политики. Путятин привез из Китая матрицы со старинными китайскими иероглифами и передал их для расшифровки в Российскую Академию наук академику Броссе. Сам Путятин читал по-китайски и по-маньчжурски, о чем свидетельствуют его рапорт министру иностранных дел России: "Кроме того, считаю своим долгом обратить внимание… на одно выражение… В Манджурском тексте… Государь Император назван "Ваном"… , т.е. князем, титул, которым пользуется Ургинский правитель. Подобное название, данное Императору Всероссийскому, наравне с подвластным Китаю князем, не может быть оставлено без замечания, тем более, что уже в первых наших трактатах с китайцами, постоянно употреблялось выражение "Чахань-хан", т.е. "Белый царь". В китайских же текстах трактатов других наций с Китаем, Государям обоих договаривающихся Держав, дан равный титул "Хуанди" (Император.-Авт.)…."

В этом документе интересен анализ Путятиным китайских и маньчжурских политических терминов эпохи Цин применительно к общественной и государственной организации России и западных держав, в первую очередь к их монаршим особам, являвшихся главами и символами этих государств. Знание такого рода важнейших официальных протокольных тонкостей на языках оригинала – маньчжурском и китайском, затрагивающих достоинство лиц, олицетворяющих Государство Российское, делает честь Путятину не только как дипломату, но и как знатоку Китая.

Александр Кадырбаев
д.и.н., в.н.с. ИВ РАН