С песней по зоне

"Серкуеш" – гимн узбекского Карлага

Всякий раз, пребывая в любую зону, неважно в каком городе Узбекистана, тебя не покидает чувство, что совершаешь исторический скачок в прошлое, лет на 50 или 60 назад и все происходящее вокруг невольно намекает тебе, что находишься в сталинских лагерях из книг Александра Солженицына или Варлаама Шаламова. Но чувство это настигает тебя лишь снаружи, потому что всякий город Узбекистана окутан колючей проволокой. Концлагеря есть во всех областных и районных центрах Узбекистана, а что происходит внутри, знают не многие, кроме бывших зеков или тех, кто побывал там с "визитами" по разным причинам. Во многих населенных пунктах Узбекистана тюрьмы и зоны являются "градообразующими" предприятиями, потому что зона, как правило единственное место работы и источник дохода, в данной местности, а еще это источник наживы для тех кто тусуется вокруг зоны, это торгаши, "посредники", знакомые или друзья работников зоны, а также вольнонаемные и прочие "насекомые" облепившие места лишения свободы в поисках халявы, как мухи на ватрушке.

По роду своей деятельности в системе "Узбек-концерт" Серж Иваков имел возможность проникать в зоны Узбекистана в качестве посетителя и поэтому ты имеешь возможность узнать о происходящем в зонах глазами очевидца. Непонятно как, но МВД так и не узнало об этом, вплоть до 2003 года и герой этой книги "безнаказанно" собирал информацию в зонах, о чем ты сейчас имеешь возможность прочитать в этой книге.

Город Навои, в колонии общего режима УЯ 62/29, раннее утро, начинается с ударами обрезком рифленой арматуры по висящему на цепи рельсу, отчего в помещениях барачного типа, тут же выключается свет, и все приходит в движение. Это подъем! Кого-то с матом стряхивают вместе с матрацем на пол. Тут же возникает утренний мордобой. Основная масса заключенных, старается быстрей выбраться на улицу, на пьянящий свежий воздух, из зловонного барака.

Главный проход напоминает встревоженный муравейник, сотни людей устремляются на плац, а там физзарядка – обязательный утренний ритуал. Тут же не успев оправиться и умыться, поотрядно, гремя чашками, пробиваются через людскую толчею, в столовую, идут на прием пищи отряды первой смены.

Надо торопиться, в зоне около двух часов отводится на то, что бы накормить более 4000 человек. Ровно в 7-оо, первая тысяча занимает свои места в столовой. Чужаков не пускают, здесь дорог каждый черпак баланды. О хлебе, лучше не заикаться, хлеборез – знает каждого в лицо, и просить бесполезно, можно нарваться на неприятность, зазевался – остался голодным, "кто не успел – тот не съел".

Дюралевые пятилитровые бачки, наполовину наполненные грязно – зеленой жидкостью с омерзительным запахом, уже стоят на столах. "Бачковые", проще говоря - ответственный за бачок или по - зоновски "черпак", разогнав содержимое по кругу, наполняют пестрое разнообразие ободранных и покореженных мисок. Норма – черпак на одного человека, примерно 350 – 400 мл, жидкой баланды "на рыло", пайка лагерного хлеба – булка на четверых, и ровно три глота сладкого чая или компота, который не так просто получить. Для основной массы голодающих людей и истощенных до предела, это единственная возможность получить "глюкозу", то есть естественную потребность организма в сахаре. "Пролетный стол" возмущается, требует свое, но на них набрасываются "гады", на помощь им появляется "дубак" с резиновой дубинкой. Несколько хлестких ударов вынуждает "капитулировать" возмущенных. Украденный сахар, попадет сегодня, все тем же СПП–шникам, поварам и в офицерскую столовую, а также на продажу, за наличные. "Аккуратно" его можно приобрести у поваров или дежурных по кухне, кроме денег здесь котируются две другие зоновские "валюты" - сигареты и заварочный чай.

Все имеет свою "цену", так к примеру 500 гр рафинаду стоит 4 пачки сигарет без фильтра или – 100 гр чая. Буханка относительно белого хлеба 2 пачки сигарет или 50 гр чая, в качестве мерной чашки используются, оставшиеся еще с советских времен баночки из-под зубного порошка, которые вмещают ровно 50 гр чая доверху. Другие продукты тоже подлежат свободному обмену на чай или сигареты.

Тут бесполезно призывать к милости и человеколюбию, на всякую просьбу о добавке, обычно звучит четкий ответ – "Отползай"! Однако "блатные" и "гады" живут по принципу – "Кто не работает – тот ест"!

Скудный рацион зека состоит из пустой баланды и хлеба специальной выпечки, больше похожего на глину, который ты не встретишь на воле и все это на здоровый растущий организм! Большинство "постояльцев" на зоне молодежь, им требуется, как минимум вчетверо больше калорий, а они страдают от недоедания и диареи.

Ежедневная энергетическая потребность человека, занятого на тяжелом физическом труде около 4500 килокалорий. Энергетическая ценность, зоновской баланды, заранее "обглоданной" и почти лишенной мяса и жиров, не более 750 килокалорий, этого рациона достаточно чтобы не умереть, но мало чтобы жить вот почему на всех зонах Узбекистана зеки неестественно худые, впавшие щеки, голодные глаза. Когда приезжает какая-либо комиссия, то все выглядит празднично и красиво, скандалистов и больных увозят в другое место, наводят относительный порядок, но потом все возвращается на круги своя.

Есть мнение, явно спущенное из ГУИН или МВД, что не следует жаловаться на тяжкую жизнь осужденных родственников на зоне, мол будет еще хуже, что чем больше комиссий в зоне, тем хуже жизнь зеков, на что есть контраргумент проверенный временем, что чем больше комиссии и проверок, то пусть хоть на день жизнь заключенных будет лучше. Более того, всякая комиссия, тем более международная предусматривает отчет, о чем естественно узнают первые лица государства или ответственные чиновники на международном уровне. Соответственно, участь осужденных будет хоть не на много, но облегчена.

Не легка судьба "опущенных" на зоне, зековская пайка до них часто вообще не доходит, нередко им достаются отходы и обычная пища "петухов" – это помои в прямом смысле этого слова и пересчету на килокалории, такой "паек" - не поддается.

В 07-45 звучит горн, призывающий к общему построению. Плац – постепенно наполняется серой людской массой. Сбоку, при входе, небольшое квадратное в два этажа сооружение. Сверху – просторные комнаты с большими окнами – дежурная ДПНК. Там, в позе "важного наблюдателя", скрестив руки на груди, с равнодушным лицом, стоит дежурный офицер. Постепенно появляются его коллеги – офицеры, работники администрации. Вся громадная территория наполнена несмолкаемым, тяжелым гулом, от множества лиц рябит в глазах. Все терпеливо ждут начала проверки – "просчета". Наконец процедура, занимающая около двух часов – началась.

Небольшого роста майор, с озабоченным лицом, проходит между рядами, просчитывая зеков. Взмахи его пластмассовой досточки, как маятник, равномерно просчитывает ряды. Тоже проделывают пара "дубаков", затем старший нарядчик, из осужденных. К офицерам у ДПНК приносят списки из санчасти и хозобслуживания. По завершению процедуры – сверяют данные. Хорошо если это проходит весной или осенью – не так утомительно. Летом под палящими лучами солнца, когда в тени + 45, то не сладко, даже офицеры, пристраиваются где-нибудь в теньке.

Проверку проводят два раза в сутки – утром и в обед. Однако настоящие мучения – зимой, когда человек вынужден сидеть в мороз и в слякоть, иногда по щиколотку в ледяной жиже, без движения, по три часа к ряду. Случается "муть", либо кого-то не досчитались, или путаница с личными карточками осужденных. Приходится ждать, пока не разберутся, затем повторный просчет.

Зимой обычно, несколько человек уводят под руки в санчасть, или уносят на носилках. Многие перемерзают в буквальном смысле – не чувствуют ног, не спасает никакая одежда или обувь. Но люди двигаются как могут, чтобы не замерзнуть, все дело в психологическом настое человека. Примером тому война, когда бойцы сутками находились в окопах, в снегу, в одних шинелях, на морозе. Обморожения – были, но почти не было простудных заболеваний. Обуви на зоне не дают никакой, на всем протяжении срока, обычно в зону люди попадают в том, в чем арестовали, это при условии если обувь не украли в "Таштюрьме", считай, тебе повезло, или родственники "подгонят" обувку и робу, потому что в зоне выдают лишь тряпье. Да вот такой парадокс, почти все зоны Узбекистана шьют рабочую одежду и постельное белье, а зеки ходят в лохмотьях и спят на соломе.

Но мы отвлеклись. Вот наконец-то, эта изматывающая процедура окончена и подошло время торжественного ритуала – исполнения гимна Республики Узбекистан.

Сборный оркестр навоийской зоны 29/64
Сборный оркестр, в основном из бесспорно талантливых музыкантов, старательно отрабатывал свой хлеб. Морозный воздух затруднял дыхание, стыли пальцы. Мелодия гимна Узбекистана казалось бы, всем понятна и близка, будоражила и волновала душу и чувствовалась громадная сила его воздействия. Тот поверхностный налет, грубой, порой вульгарной уголовной развязанности, свойственной данной обстановке – бесследно улетучивался. Все внимание сосредотачивалось на внутренних, подчас глубоко запрятанных чувствах, их связью между звуками музыки и внутренней духовной культурой, в более широком духовном смысле. Лица осужденных, преображались до неузнаваемости, непоколебимая вера в справедливое будущее, глубоко подчинявшая себе их духовный и внутренний мир с душевными переживаниями. Это был один из источников духовного питания, раскрывающий их душевную красоту, внутренний мир переживаний.
На зоне власть насильственно пытается внедрить свои понятия, будучи нравственно близкой к преступной среде, и недосягаемо далекой к основной массе зеков, которая ей чужда и враждебна, так как всякая власть в диктаторском государстве находится в замкнутой оболочке, а реальность, даже интуитивно ей непонятна, потому что власть и народ живут в разных, как бы параллельных мирах.

Внешне, звучащая музыка это народно-духовная импровизация, глубоко подчинявшая и захватывающая душевный мир. В этот момент нужно было представить картину, сотни поющих, застуженных глоток, рявканье труб оркестра, всем далеко было до совершенства. Фальшиво прозвучавшие ноты не вызывали недовольства на лице хозяина зоны – это было привычным явлением.

Главное, считал он, все "они" должны были чувствовать то, нечто могучее, отраженное музыкальным символом. Морозный воздух, являлся мощным резонатором, режущим слух на высоких тонах, достигая окраины подступающих многоэтажек близлежащего жилого массива.

Кстати это мероприятие на сленге "зеков" прочно закрепилось – "Серкуеш" начинается, пошли, а то…"

Вся эта громадная масса людей, весьма различных по характеру, были объединены в едином духовном пространстве. Именно здесь, на зоне, по воле случая и судьбы, суждено было столкновение разносторонних полюсов человеческого понимания истины.

Возможно, в мировоззрении "хозяина" зоны, истина была в том, что, заставляя зеков по четыре часа муштровать по плацу распевая невпопад гимн, это якобы укрепляет дух заключенных и их веру в незыблемость государственного устройства, а тех, кто падал от изнеможения, "гады" или "дубаки", добивали дубинками и пинками, травили собаками. А наведение порядка в колонии, по замыслу того же "хозяина", заключается в том, что несколько тысяч человек два раза в сутки надо держать сидя на земле, неважно какая погода на дворе испепеляющая жара или лютый холод, духота или слякоть. Или, в том, что просто необходимо мучить годами всю зону голодом, вшами, болезнями, мародерством и пытками.

Но было тут и то к чему с непоколебимой верой относилось подавляющее большинство с одной стороны, на все есть воля Аллаха и его милосердие, но за свою судьбу, будущность своего народа они не могли быть уверены до конца. С другой, стороны на лицо был факт стремления со стороны администрации, все это втоптать в грязь, и это при едином Боге, одной вере, одной нации, общем языке и вековом укладе жизни! С этим парадоксом, многим здесь пришлось не только сталкиваться, но и оказаться, одним в полном подчинении от других.

Оторванность жертв, от их привычной среды, близких и родных, усугубляла трагизм их положения. Для многих осужденных, сам процесс приспособления в этом аду, был мучительным и трудным, а для некоторых вообще закончилось смертью.

Некоторые умирали не только от физических страданий, голода или последствий избиений, нелепых случайностей, из-за невыносимых унижений, но и шли на самоубийство от отсутствия каких-либо проблесков, которые могли бы смягчить безысходную тоску и бесчеловечные пытки.

Человек без надежды на будущее, заблудившийся в беспросветной темноте враждебного ему мира, неизбежно терял жизненную точку опоры. В тюремной системе Узбекистана, этого добивались в открытую, внутренняя сущность таких людей легко могла оказаться сломленной.

Действительно, трудно представить себе яркий пример контраста мировоззренческих систем, господствовавших на 29 зоне Навои. Различие в логике мышления, имеющая свой определенный смысл, развитой в высшей степени – интуитивно, что наиболее остро и больно, вырисовывалось тут – за колючей проволокой.

Песнопение закончилось так же внезапно, как и началось, за ним продолжения самой жизни, полной тревог, надежд, борьбы.

Всякая действующая власть старается найти себе социально-близких элементов, чтобы так сказать, иметь близкую себе прослойку населения в народе. Для правящего режима в Узбекистане, это уголовники. Да, именно уголовники стали поначалу опорой для власти, к4ак на зоне, так и на свободе, именно отъявленные бандиты – как социально близкие элементы, взяли на себя роль "генералов" тюремного мира. Массовые репрессии дали свои результаты и очень скоро тюрьмы наполнились до отказа, и огромной армией зеков должен был кто-то управлять изнутри, причем не только на зоне. На свободе тоже самое, если хочешь дела делать – плати, будучи под ментовской крышей, отсюда два варианта - либо под ментами, либо – никак!

И еще чуть о символике. Воровская восьмиконечная звезда теперь государственная символика Узбекистана, репрессии в СССР середины прошлого века назвали – сталинизм, преступления Гитлера – фашизмом, а вот как назовут преступления Ислама Каримов, истории еще предстоит выяснить.

Серж в очередной раз покидал зону УЯ 64-29, и проходя к автобусной остановке, из-за забора слышался гимн выдуваемый тюремным оркестром:

Серқуеш ҳур улкам, элга бахт, нажот,
Сен ўзинг дўстларга йўлдош, меҳрибон!
Яшнагай то абад илму фан, ижод,
Шуҳратинг порласин токи бор жахон!...

P.S. Для любопытных, Послушать или СКАЧАТЬ ГИМН Узбекистана МР3

Искренне ваш Евгений Дьяконов, из книги "Zona.uz"