Прошло уже больше года со времени кровавого свержения режима ливийского лидера Муаммара Каддафи. Достаточно большой срок, чтобы оглянуться назад и проанализировать то, как развивается новая, посткаддафийская Ливия.

Судя по происходящим в этой стране событиям, ей еще очень далеко до идеалов тех государств, которые в прошлом году инициировали смену режима в Триполи.

Характеризуя новый политический строй в Ливии, можно, не опасаясь обвинений в предвзятости, назвать его авторитарным. За прошедшее время новые власти не сумели создать даже зачатков демократических институтов. Отчасти это можно объяснить тем, что внешние спонсоры ливийской оппозиции после свержения Каддафи и победы "ливийской революции" фактически бросили своих подопечных на произвол судьбы. Во многом потому, что Ливия стала уже отработанным материалом и в рамках масштабного проекта по переформатированию Ближнего Востока явно наступил новый этап – сирийский.

Обращает на себя внимание и политико-географический ландшафт новой Ливии. Сегодня это североафриканское государство кажется более раздробленным, чем когда-либо. Хотя новое правительство и переехало в Триполи, механизм принятия политических решений остается крайне децентрализованным. Недавний оплот революции, Бенгази, остается по-прежнему неформальной столицей страны. Однако ни Триполи, ни Бенгази не являются в нынешней Ливии центрами принятия политических решений в общенациональном масштабе. Это происходит потому, что в Ливии резко возрос уровень регионального сепаратизма.

Действительно, ливийское государство стало в крайней степени сегментированным. Фактически в каждой провинции появились свои местные лидеры, которые обладают и реальной властью на местах, и силовыми аргументами (собственными армиями), чтобы ее защитить. Фактически со времени начала ливийской революции в 2011 г. Ливия прекратила свое существование в качестве единого целого. А сейчас это сложившееся положение принимает все более острые формы.

Ситуация усугубляется тем, что в стране явно назревает решающая схватка за передел ее природных богатств. Племена и военные группировки, контролирующие районы добычи нефти, отказываются делиться ими и с Триполи, и с Бенгази. И активно ищут возможности для самостоятельного экспорта энергоресурсов за рубеж. В ливийских регионах созрели все условия для формирования фактически независимых государств, которые только ждут разрыва с национальным правительством.

Само же руководство страны явно не может положить конец ползущему сепаратизму в Ливии. У него нет для этого ни политической воли, ни экономических рычагов, ни военных сил. Кроме того, появляются все признаки того, что новое ливийское руководство вскоре столкнется с новой проблемой в лице терроризма. Судя по всему, сторонники Муаммара Каддафи склонны навязать ему партизанскую войну. Об этом свидетельствуют новые произошедшие недавно в Триполи взрывы и последующие аресты нескольких десятков сторонников свергнутого лидера. Ситуация усугубляется явным нежеланием новых ливийских властей инициировать процесс гражданского примирения в стране. Напротив, в Ливии фактически началась "охота на ведьм", в ходе которой к сторонникам Каддафи причисляются неугодные по тем или иным причинам нынешнему режиму люди.

Если ситуация в Ливии будет развиваться таким образом, то это государство вполне может пойти по пути Сомали, превратившись в фактически неуправляемый конгломерат кланов и группировок. И это будет большой проблемой для всего региона Ближнего Востока и Северной Африки, который переживает сегодня непростой период в своей истории. Негативные последствия ливийского хаоса уже дают о себе знать в Сирии, куда из Ливии хлынул поток оружия и наемников. На очереди вполне может оказаться и какая-либо другая страна арабского мира. И, к сожалению, дальнейший прогноз на будущее ливийского государства пока негативный.

Алексей Пилько - доцент факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова
24.08.2012