2012 года ознаменовался новой вспышкой напряженности, связанной с вопросом о статусе нефтяного месторождения Кяпаз (он же Сердар) в центре Каспия. Поводом для международного скандала и дипломатических демаршей между Баку и Ашхабадом в июне т.г., как сообщают официальные источники, послужили сейсмические работы туркменской стороны в районе этого месторождения.

Предыдущий виток азербайджано-туркменской напряженности, связанный с нефтегазовым ресурсами Каспия, закончился в 2008 году подписанием президентами Алиевым и Бердымухамедовым договора, согласно которому на территориях пересечения участков двух стран не должно осуществляться никакой деятельности по разведке и добычи до момента определения статуса Каспийского моря. Тогда этот шаг был воспринят как один из сигналов потепления в отношениях между Азербайджаном и Туркменией после прихода к власти Гурбангулы Бердымухамедова и объявления им нового внешнеполитического курса. С тех пор двусторонний конфликт, начавшийся сразу после распада Советского Союза и дошедший в 2001 году до серьезных демаршей, считался замороженным.

Между тем вопрос о том, какие именно месторождения трансграничной морской территории считать спорными, также является дискуссионным. По версии официального Баку таковым является месторождение Кяпаз, и договор 2008 года касается именно его освоения. Однако туркменская сторона неоднократно заявляла свои права еще на два месторождения – Омар (Азери) и Осман (Чираг), спорность которых Азербайджан не признает и с 1994 года консорциумом во главе с британской ВP занимается их разработкой. Запасы этих двух месторождений оцениваются в 923 млн тонн нефти, 353,7 млрд куб. м попутного газа и более 632 млрд куб. м природного газа. Президент Туркмении Бердымухамедов, обвиняя азербайджанскую сторону в нарушении договоренностей 2008 года, не раз подчеркивал, что соглашение касается всех трех месторождений и обещал предпринять адекватные шаги в ответ на отказ от прекращения разработки указанных месторождений вплоть до обращения в Международный арбитражный суд. Заметим, что свои аргументы Баку основывает на картах советского периода, согласно которым участок Каспия с тремя месторождениями находился "под крылом" Азербайджанской ССР. Туркменистан апеллирует к мировой практике – месторождения расположены ближе к побережью Туркмении, чем Азербайджана.

Впрочем, тема статуса Каспия и принадлежности спорных месторождений в последние годы в основном всплывала в связи с европейской инициативой строительства Транскаспийского газопровода по дну моря (этот проект также известен под названиями NABUCCO и Южный коридор), помимо прочего затрагивающего интересы ЕС, Ирана, России и США. Поэтому ключ к разгадке нынешнего витка "каспийской лихорадки" вряд ли стоит искать исключительно в плоскости двусторонних азербайджано-туркменских отношений.

События вокруг месторождения Кяпаз/Сердар удивительным образом совпали с новым раундом переговоров по иранской ядерной программе, а также с намеченным на середину июня 2012 года окончанием переговоров между Европейским Союзом и Азербайджаном по гарантиям Транскаспийского газопровода. Ранее сообщалось, что итогом переговоров ЕС-Туркменистан и ЕС-Азербайджан станет подписание межправительственного соглашения между Баку и Ашхабадом при участии Еврокомиссии, в котором должна быть закреплена газовая квота Туркменистана в Южном коридоре. В Брюсселе с подписанием этого документа связывают создание правовой базы для строительства газопровода из Туркменистана в Европу по дну Каспия, причем до окончательного решения вопроса о статусе моря и без согласования вопроса с другими прикаспийскими государствами. Не исключено, что демонстративное начало сейсмических работ туркменской стороной связано как раз с завершающей стадией переговоров ЕС-Азербайджан и позицией Европы по месторождениям Омар/Азери и Осман/Чираг, по умолчанию признающей права на них за Азербайджаном. Впрочем, учитывая то, что данный вопрос затрагивает интересы крупных транснациональных корпораций, ждать другой позиции от ЕС было бы странно.

Европейский Союз явно торопится. 25 июня на встрече глав МИД 27 стран ЕС в Люксембурге в очередной раз было заявлено о том, что в любом случае Брюссель "намерен заключить с Азербайджаном и Туркменистаном соглашение по правовой базе проекта Транскаспийского газопровода". Все это происходит на фоне явной милитаризации региона. Каспийское море стремительно превращается из геополитической периферии в "пороховую бочку", что не в последнюю очередь связано с ожиданиями военной агрессии в отношении Ирана. Однако это, по всей видимости, не единственный фактор.

По мнению ряда экспертов, опасения Азербайджана, Туркмении и, как следствие, Евросоюза связаны прежде всего с позицией Ирана по вопросу о разграничении Каспия. Дело в том, что договоренности о разграничении Каспийского моря существуют только между Азербайджаном, Казахстаном и Россией. В свою очередь Иран отказывается признавать легитимным раздел моря по срединной линии, ссылаясь на то, что, будучи внутренним водным бассейном, Каспий не подпадает под действие международных конвенций по морскому праву. Иран, располагающий всего 14% береговой линии Каспия, предлагает разделить его на равные доли по 20% каждому из прикаспийских государств. Однако такое решение каспийского вопроса, помимо его неприемлемости для Азербайджана и Туркмении, ставит под вопрос реализацию Транскаспийского газопровода. Предложение России о разграничении лишь дна по принципу срединной лини, не разделяя при этом сам водоем, Иран также категорически не устраивает. Учитывая наличие у Ирана второго после России военного потенциала на Каспии, а также территориальные претензии к Азербайджану и Туркмении, спешное вооружение последних вполне можно понять. Как и активизацию ЕС с транскаспийским проектом, "совпавшую" с очередной напряженностью вокруг иранской ядерной программы.

Есть и еще один фактор, который связан со статусом самого Каспийского моря. В случае если Каспий признается закрытым водоемом, то на него не распространяются Конвенции ООН по континентальному шельфу от 1958 года и морскому праву от 1982 года, а значит к его правовому статусу неприменимы такие категории, как экономические зоны, шельфы, территориальные воды. В таком случае международный режим на Каспий не распространяется, а установление пограничного режима на нем является исключительной компетенцией самих прибрежных государств. Более того, его воды признаются суверенными территориями прибрежных стран, что в принципе исключает военное присутствие на Каспии любого другого иностранного государства. Такая позиция неприемлема для Соединенных Штатов, все громче заявляющих о своих интересах в Каспийском регионе.

Здесь необходимо отметить, что из всех прикаспийских стран Туркменистан с точки зрения военного потенциала на Каспии находится в самом невыгодном положении. В сравнении с тем же Азербайджаном, который после распада Советского Союза получил 30% плавучей и 100% береговой базы Каспийской флотилии, Туркмения вынуждена строить свой каспийский флот с нуля. В случае реализации силового сценария, Ашхабад не сможет эффективно противостоять ни Азербайджану, ни тем более Ирану на Каспии даже при нынешнем темпе наращивания вооружений. Это понимают в Туркменистане, в настоящее время его руководством предпринимаются меры по укреплению ресурсной базы военно-морского флота республики.

Казалось бы, в этой ситуации естественным союзником Туркмении в регионе могут стать только Иран и Россия, не имеющих с Ашхабадом принципиальных противоречий по ключевым для него вопросам и обладающих всеми инструментами для того, чтобы стать гарантами интересов туркменской стороны на Каспии. Однако в Ашхабаде, по всей видимости, придерживаются иного мнения, делая ставку преимущественно на Евроатлантический блок. Впрочем, удастся ли Туркменистану в условиях эскалации напряженности в регионе и обострения противоречий защитить свои интересы на Каспии, будет ясно уже в ближайшем будущем.

27.09.2012 г. Мамед Хусаинов