18-й съезд КПК, который откроется 8 ноября, не только сменит партийное руководство, подведет итоги развития и наметит планы на будущее, но и даст внешнеполитические ориентиры для Китая.

Что нового прозвучит на съезде по поводу глобальной роли КНР и ее места в меняющемся мире? Можно ли говорить о новом качестве китайской внешней политики, соответствующей выросшему экономическому потенциалу страны?

"Выйти из тени" или что вычеркнуть из наследия Дэн Сяопина?

В свое время Дэн Сяопин дал указание из 24 иероглифов о том, что во внешней политике Китаю следует "хладнокровно наблюдать", "вести себя скромно", "не претендовать на лидерство", "выжидать в тени", "крепко стоять на ногах" и др. В течение всего периода реформ это было основой внешнеполитического курса страны. Сегодня в экспертном сообществе КНР развернулась острая дискуссия по поводу наследия Дэн Сяопина. Многие говорят, что часть заветов Дэна выполнена, они уже не актуальны, поскольку не соответствуют реальному влиянию Китая в мире. Что нужны новые, "инновационные" иероглифы, которые бы радикально обновили внешнеполитические принципы патриарха китайских реформ.

Особое неприятие вызывают указания Дэна быть "в тени", "вести себя скромно" и "не претендовать на лидерство". По мнению ряда китайских экспертов, Китай сегодня уже может "спокойно выйти из тени" (де-факто он уже вышел в отдельных сферах). Что пришло его время предлагать миру свои инициативы, и он имеет право претендовать на мировое лидерство, оттесняя США.

Многие китайские военные эксперты "рвутся в бой", говорят об "устарелости" курса на избегание конфликтов и лавирование. Открыто предлагается не "бояться конфликтов", не избегать их, а, наоборот, занимать жесткую, наступательную позицию. Поскольку, по их мнению, КНР уже способна "дать отпор любому врагу".

Подобные идеи находят отклики и наверху, и внизу. На уровне руководства это воспринимается как некий плюрализм мнений, как попытки ученых дать сразу несколько альтернативных вариантов внешнеполитической повестки. От новаторски жесткой до "мягкой", традиционной, выдержанной в духе идей руководителей прежнего поколения.

Отклики внизу более эмоциональны. Идеи ученых (особенно радикальные) в упрощенных (иногда искаженных) вариантах через СМИ и Интернет быстро доходят до массового читателя, которому более близка и понятна риторика в духе "друг-враг". Миллионы простых китайцев видят, какой влиятельной стала их страна, испытывают законную гордость за возрождение китайской нации. При этом многие не понимают, почему руководство действует по старинке – осторожно, осмотрительно и идет на компромиссы, особенно в отношениях с США.

Народные протесты или новый "огонь по штабам"?

В китайском обществе стихийно сформировался запрос на более решительную внешнюю политику и соответствующих лидеров, которые могли бы более твердо говорить со всем миром. Среди части молодежи существуют активные национально-патриотические группы (движения), готовые в любую минуту откликнуться на призыв партии и правительства по тому или иному внешнему поводу. Яркий пример – реакция на "островные противоречия" Китая и Японии по Дяоюйдао/Сенкаку.

Трудно точно сказать, были ли протесты санкционированы на самом верху, но антияпонские выступления прошли в десятках городов страны с огромным размахом. Причем, то, что происходило вокруг японских компаний, работающих в КНР, или японского посольства, это - часть "айсберга". Если абстрагироваться от Японии, "под водой" остался огромный запас еще не истраченной "протестной энергетики", которая теоретически легко может взорваться на антиамериканском, антииндийском, антивьетнамском и других направлениях, выплеснувшись на улицы и площади.

Проблема в том, что китайское руководство, видимо, полагало, что полностью управляет и контролирует эти настроения. Японский случай показал, что это не совсем так. На каком-то этапе антияпонские выступления, скорее всего, вышли из-под контроля. Китайские руководители приложили немало усилий, чтобы как-то обуздать радикализм части молодежи и вернуть ситуацию в русло "традиционного" китайско-японского противостояния.

К слову, вспоминаются печальные фрагменты "культурной революции", в частности, указание Председателя Мао хунвэйбинам, своим молодым, "красным охранникам", открыть "огонь по штабам" (партийным и правительственным структурам). Тогда этот огонь прошелся разрушительным смерчем по стране. Это уже история. Но проблема "враждебных штабов" в Китае, видимо, осталась (о чем нам напоминает дело Бо Силая). Принципиальная задача нового руководства – удержаться от соблазна поиска новых "штабов" во внешней политике - в Токио, Вашингтоне или где-то еще. Поскольку в этом случае никто не даст гарантий, что "огненная стихия" не перекинется с "внешних" на "внутренних врагов".

Эпоха неопределенности

Глобальная политика Китая предполагает уточнение статуса Китая в мире и параметров современной эпохи. До сих пор официально Китай был "развивающимся государством". Сегодня в экспертном сообществе фигурируют - "великое государство", "большая держава", "большая региональная держава" и пр. В высшем руководстве, видимо, на ближайшие 10 лет сохранится тезис "Китай - развивающееся государство". Время объявлять Китай сверхдержавой еще не пришло. В этом, похоже, едины все – и "команда" уходящего Ху Цзиньтао, и окружение идущего на смену Си Цзиньпина.

Что касается современной эпохи, то в традиционной редакции (Ху Цзиньтао) в последние 10 лет она характеризовалась, как эпоха "мира и развития". Региональные и глобальные кризисы, рост общей нестабильности заставляют экспертов говорить о дополнительных параметрах - "неопределенность", "турбулентность в международных отношениях". В материалах съезда вряд ли будет проведена "терминологическая революция". Скорее всего, будет озвучена традиционная формула – "мир, развитие и сотрудничество". Вместе с тем, тренд на трансформацию Китая в глобальную державу на следующие 10-15 лет очевиден и в его основе лежат реальные факты.

Растет удельный вес КНР в мировой экономике. Если в 2002 г. по ВВП Китай был на 5-м месте, то в 2012 г. он занимает 2-е место в мире. По объемам внешней торговли также вторая позиция. КНР стала частью системы глобального управления. Это касается ее деятельности в G20, МВФ, ООН, Всемирном Банке и др., а также в глобальных и региональных проектах - форумах БРИКС, РИК, ШОС, АТЭС и пр.

В связи с реализацией Китаем проекта "глобальная держава", возникает закономерный вопрос - достаточно ли одной экономической мощи КНР для подобной трансформации или необходимо ее подкрепить соответствующим уровнем военно-стратегического потенциала (сопоставимым с США и РФ). Судя по настроениям китайских высших военных чинов, темпам и планам перевооружений и развития стратегических компонентов, похоже, в Китае считают, что одной экономики недостаточно.

Культура и внешняя политика. Станет ли Мо Янь новым ресурсом "мягкой силы"?

Китай явно подошел к переосмыслению своего гуманитарного влияния в мире. В руководстве понимают, что кроме экспорта товаров и инвестиций необходим массовый экспорт идей и китайских культурных ценностей. Это сделать непросто по причинам традиционной самодостаточности китайской цивилизации, определенной изолированности Китая в средние века и новое время, а также в силу сложного и не всегда адекватного восприятия Западом китайских ценностей.

Тем не менее, реализация внешней гуманитарной политики КНР активно идет. Китайское центральное телевидение (CCTV) вещает на шести языках, институты Конфуция действуют в 95 странах, постоянно расширяет охват аудитории международное радио Китая. Из знаковых мероприятий этого ряда следует вспомнить успешную для КНР Пекинскую летнюю Олимпиаду, шанхайскую выставку "ЭКСПО-2011" и ряд других.

Китайские эксперты и отдельные политики спорят сегодня о рамках и формах китайского культурного влияния в мире. Одни делают акцент на расширении самого понятия и роли "мягкой силы" во внешней политике, предлагая сделать ее основой для большинства шагов, придать ей системный характер. Другие предлагают сочетать жесткие политические меры с "мягким" влиянием.

Присуждение Нобелевской премии по литературе китайскому писателю Мо Яню, похоже, усилит позиции сторонников более активной "культурной экспансии". К слову, присуждение премии за месяц до открытия съезда КПК очень удачно легло на предсъездовские ожидания побед и достижений, став символом триумфа китайской культуры. Интересно, затронет ли Генеральный секретарь Ху Цзиньтао в отчетном докладе скромного деревенского писателя, работающего, как утверждают эксперты, в жанре "галлюциногенного реализма" или обойдет его творчество молчанием? В любом случае у Китая в политике "мягкой силы" кроме уже действующих инструментов появился еще один весомый нобелевский козырь.

18.10.2012
Сергей Лузянин