Китай: на распутье между рынком и Мао

Я только что вернулся из одиннадцатой за четыре года поездки в Китай, и на этот раз вынес оттуда смешанные и неясные представления по сравнению с предыдущими путешествиями. Большую часть времени я провожу в академической среде, потому что занимаюсь международными отношениями в своем университете, а в особенности - китайскими студентами, которые хотят приехать в Италию, чтобы начать или завершить свое образование. Как всем известно, они многочисленны. Несмотря на кризис, наша страна привлекает молодых китайцев, желающих учиться за границей.

Мы не можем конкурировать с США и Великобританией, поскольку англосаксонские нации имеют то преимущество, что говорят на английском языке, и у них есть высокое качество инфраструктуры для получения высшего образования. Тем не менее, итальянская университетская система довольно хорошо выдерживает сравнение с аналогами Франции и Германии, которые гораздо больше средств инвестируют в привлечение китайских и других иностранных студентов и в договоры об академическом сотрудничестве. Мы впереди Испании, скандинавских стран и других государств Европейского Союза. Это воспринимается почти как чудо на фоне общей заброшенности и обесценивания итальянских университетов в последние десятилетия.

Знак "сделано в Италии" хоть и потускнел, но все еще воспринимается как знак высокого качества во многих научных, технологических и гуманитарных областях. Настоящая "миграция" молодых китайцев в американские, европейские и австралийские университеты весьма поощряется и щедро финансируется правительством Китайской Народной Республики. Как я говорил, многочисленность китайских студентов, обучающихся за рубежом, поражает, их там сейчас несколько миллионов. У нас такое нельзя себе представить.

Однако открытость миру страны, которая все еще называет себя коммунистической, вызывает большие проблемы. Некоторые молодые люди остаются за границей после завершения образования. Но подавляющее большинство возвращается на родину, вооруженное западным опытом и знаниями, которые вступают с противоречие с китайской действительностью. Приведу только один, но поразительный пример. Режим азиатского колосса жестко контролирует средства массовой информации. В течение трех дней я не имел доступа к электронной почте, потому что Google и другие поисковые системы были заблокированы, как это часто случается в этой стране. Главная западная социальная сеть Facebook запрещена, по ней общаться невозможно. Существует китайская версия Twitter, но она не имеет ничего общего с нашей.

Легко понять, какой шок такая жесткая цензура вызывает у молодых людей, вернувшихся на родину. Специалисты, у которых за плечами западный диплом, задают себе вопрос, каковы же причины такого положения, разительно отличающегося от того, к чему они привыкли. Ответить на этот вопрос не так просто. На улицах повсюду знаки партийной пропаганды: плакаты и растяжки восхваляют Мао Цзэдуна и героев "Великого похода". Но очевидно, что такая пропаганда мало влияет на молодежь. Огромные метрополии как Пекин и Шанхай своими небоскребами сильно напоминают Нью-Йорк и Чикаго. Повсюду видны Макдональдсы и другие рестораны быстрого обслуживания, одежда за редким исключением западного типа, а маоистская эпопея кажется далеким прошлым.

Итак, естественно задать вопрос, что же на самом деле происходит в сегодняшнем Китае. Западные газеты часто пишут о борьбе внутри партии, которая по-прежнему удерживает всю власть в своих руках. Мы были свидетелями ухода на пенсию Бо Силая, считавщегося наиболее стойким приверженцем маоизма. Но в академической среде есть такие выдающиеся экономисты как Чжан Вэйин (Zhang Weiying), которые пишут в "Wall Street Journal" о необходимости оставить политику в стиле Джона Кейнса в пользу экономического либерализма знаменитой австрийской школы Людвига фон Мизеса (Ludwig von Mises) и Фридриха фон Хайека (Friedrich von Hayek). Всего несколько лет тому назад о таком призыве предоставить рынку возможность саморегуляции, оборвав его связи с политикой, что в Китае означает с Коммунистической партией, нельзя было и помыслить.

Сейчас разразился скандал вокруг премьер-министра Вэнь Цзябао. Несколько дней тому назад в New York Times была опубликована статья, рассказывающая об огромных богатствах, накопленных премьером и его семьей. Это не является новостью, потому что давно известно, что китайские лидеры в основном богаты, включая и вышеупомянутого Бо Силая. Тут же вмешалась цензура, и доступа к сайту американской газеты не стало. Тем не менее, миллионы китайских студентов, обучающихся за границей, наверняка прочитали статью. В самом Китае есть способы обойти цензуру, хотя и подвергаясь при этом риску. Все это происходит накануне 18 съезда Коммунистической партии Китая, который откроется 8 ноября этого года.

Кажется, равновесие между различными течениями в партии, поддерживаемое благодаря превентивным договорам между лидерами, находится в опасности. Наверное, это не простое совпадение, что Китай пытается отвлечь внимание от своих внутренних проблем, прибегая к национализму и внешней политике. Так, неожиданно крошечные острова Дяоюйдао (Сенкаку в японском варианте) стали объектом спора с Токио. Партийная пропаганда поощряла проведение антияпонских демонстраций, которые иногда сопровождались насилием. Тем не менее, китайцы быстро поняли, что разрушение машин японского производства наносит ущерб им самим. По большей части они производятся на заводах, расположенных на территории Китайской Народной Республики.

Интересно также отметить, что в последнем номере официального еженедельника "China Weekly" Цю Фен (Qiu Feng) пишет, что граждане Китая, ставшего мировой державой, должны отказаться от менталитета жителей "слабой страны", оставшегося от прошлых времен. Между строчками можно прочесть, что Япония, чья императорская армия постоянно била китайцев во время Второй мировой войны, не страдает таким менталитетом. Отсюда следует, по мнению журналиста, что китайский народ должен стать "зрелым" и полностью осознать свою силу. Вероятно, такое сознание не очень распространено в народе, если средства массовой информации вынуждены подчеркивать необходимость изменить менталитет.

Остается впечатление, что азиатский колосс в настоящий момент находится на распутье, противоположные политико-экономические тенденции входят между собой в жесткое противоречие. Ни один аналитик не решается давать уверенные прогнозы. Нужно подождать результатов партийного съезда, чтобы получить больше ясности. С обычной проницательностью высказывает свои ценные наблюдения американский политолог Эдвард Люттвак (Edward Luttwak), последняя книга которого "Пробуждение дракона. Китай без стратегии представляет собой угрозу" только что вышла в издательстве Rizzoli. Он пишет: "Многие сегодня считают, что будущее мира будет в большой степени определяться восхождением Китая, то есть продолжением его необыкновенно быстрого экономического развития, которое, в конце концов, возможно, и замедлится, и вытекающими из этого последствиями: от постоянного увеличения влияния страны в региональном и мировом масштабе до роста военной мощи".

Однако, по мнению американского ученого, легко понять, что рано или поздно китайцы должны будут окончательно выбрать, по какому пути они пойдут: останется ли страна на пути авторитарного государственного капитализма с единой партией во главе, превратится ли в общество со свободным рынком, которое не может быть однопартийным, или вернется к своим корням, вспомнив о Мао. Последний путь наименее вероятен. Мы все хотим понять, какой их двух первых путей возобладает.

Оригинал публикации: La Cina al bivio tra mercato e Mao non ha ancora scelto una strategia politica

Опубликовано: 30/10/2012

Микеле Марсонет (Michele Marsonet)
("L"Occidentale", Италия)