В конце октября с.г. Иран наложил очередные, уже не первые, ограничения на импорт различных товаров в Афганистан. Под запрет попало топливо, стройматериалы, продовольствие, мотоциклы, посуда и др. Иранская сторона объясняет это ростом цен на указанную продукцию на иранском рынке, хотя объяснение, конечно, выглядит надуманным.

Событие небольшое, но это повод поговорить о куда более значимой теме. По крайней мере, три приграничные с Афганистаном страны: Иран, Узбекистан и Пакистан в последние годы неоднократно вводили ограничения на экспорт товаров в Афганистан, запрет или ограничения на транзит афганских товаров. Например, в июле 2010 г. Узбекистан в 10 раз сократил пропуск цистерн с нефтепродуктами для Афганистана через пограничные станции Галаба и Хайратон. Подобные задержки грузов отмечались и в дальнейшем, причем узбекские железные дороги блокировали грузы также для Таджикистана и Кыргызстана.

Большие проблемы были с перевозками грузов через Пакистан - главную дорогу для афганского экспорта и импорта. Пакистанские власти часто вводили ограничения и запреты, в результате ТПП Афганистана поставила вопрос о запрете транзитных перевозок пакистанских грузов через Афганистан (таким образом поставляется цемент). Неоднократно ограничения на перевозки грузов, в частности, нефтепродуктов устанавливал Иран. В июле с.г. ТПП Афганистана заявила, что в год афганские бизнесмены платят около $700 млн. штрафов и пошлин в приграничных странах.

В принципе, данная ситуация больше рассматривается как чисто экономическая, как трудности хозяйствующих субъектов. Однако этим ограничениям, а, по сути дела, транспортной блокаде, установленной странами с ключевым положением в транспортной системе региона, нужно придавать уже политическое значение.

Во-первых, как показал опыт борьбы с талибами, экономический фактор является одним из главных в противодействии отрядам боевиков. С одной стороны, люди вовлекаются в эти отряды в силу нищеты, в поисках средств к существованию. С другой стороны, те боевики, которые уже сложили оружие, нуждаются в материальной помощи и работе. В условиях программы примирения Высшего совета мира указывалось, что бывшие боевики должны получить и материальную помощь, и место работы. По этой причине, чем лучше экономическая ситуация в Афганистане, тем труднее положение талибов, тем сложнее им вербовать новых боевиков. С этой точки зрения нужно всемерно поддерживать торговлю и экономическое сотрудничество с Афганистаном, поскольку это одно из наиболее важных направлений для полного урегулирования конфликта в этой многострадальной стране.

Во-вторых, экономика - это фактор в борьбе с наркопроизводством. Опыт антинаркотических кампаний в Афганистане показал, что и в этом случае крестьяне идут на выращивание мака в силу крайней нищеты и безысходности. Как только ситуация немного улучшается, то большинство крестьян отказывается от мака в пользу зерновых культур или шафрана. Отмечался любопытный феномен. Электрификация сел приводила к резкому сокращению посевов опийного мака. Этот феномен легко объясним тем, что раньше крестьянам приходилось покупать дорогое дизтопливо для мобильных генераторов, что для бедных крестьян является непомерно высокими расходами, а со строительством ЛЭП их расходы резко сокращались. Потому правительство Афганистана посредством установления контроля над безопасностью сельских районов, инвестиций в ирригацию и электрификацию может свести посевы опийного мака до минимума, как это уже сделано на севере Афганистана. Уже в 2010 г., по данным ООН, наркотики в северных провинциях фактически не производились.

В-третьих, от экономических возможностей зависит способность афганского правительства содержать армию и полицию, оснащать их оружием, техникой, спецсредствами для постоянной борьбы с талибами. Нынешние вооруженные силы Афганистана, включающие в себя около 400 тыс. чел. в армии и полиции (которая сейчас представляет собой больше особый род войск), слишком велики для слабой афганской экономики, и функционируют только благодаря иностранной помощи. Если эта помощь прекратится, или хотя бы сократится, то вполне можно ожидать талибского реванша.

Иными словами, от экономического положения в Афганистане зависит разрешение всех ключевых политических вопросов, в частности, главного вопроса безопасности в стране. Никто, пожалуй, не будет спорить, что это основной вопрос для всего региона. Тогда все страны, заинтересованные в установлении в Афганистане прочного мира, должны всеми силами содействовать экономическому развитию Афганистана.

Однако вокруг Афганистана складывается странная ситуация. Приграничные страны, контролирующие транспортную систему - Пакистан, Узбекистан и Иран - ограничивают перевозки афганских грузов или вовсе их запрещают на некоторый период. Другие ключевые партнеры Афганистана - США, Россия, Китай, Казахстан, Индия – напротив, стремятся к увеличению торговли, поставок товаров в Афганистан, росту инвестиций, ведущих к расширению грузоперевозок. Образуется нечто вроде двух "кругов" афганских партнеров, из которых "внутренний", или приграничный, противится развитию экономики Афганистана, а "внешний" пытается его форсировать.

Думается, что причина такого странного положения заключается в том, что приграничные страны привыкли к слабому и раздираемому противоречиями Афганистану, в котором они могли делать все, что считали нужным. Афганские группировки почти всегда сильно зависели от соседних стран, что давало тем возможность вмешиваться в политику и навязывать свои условия. Теперь ситуация меняется, Афганистан заметно усилился в политическом отношении и требует уже считаться со своими интересами, чего приграничные страны делать не хотят.

В этом отношении весьма показательна идея президента Узбекистана Ислама Каримова о "контактной группе 6+3" по Афганистану (в которую предполагается включить Иран, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан, Китай, Пакистан, а также Россию, США и НАТО). Это своего рода модификация его же идеи образца 1990-х гг., только теперь к составу 6+2 предложено добавить НАТО.

Если в 1990-х гг. подобная идея решения судьбы страны без участия ее представителей еще имела некоторые основания, поскольку действительно трудно было разобраться, кто контролирует территорию и с кем нужно договариваться, поскольку ситуация быстро менялась, то теперь подобная идея выглядит совершенно абсурдной. Более того, противоречащей международному праву. Однако, похоже, что Узбекистан и Пакистан (в марте 2011 г. премьер-министр Пакистана Саид Юсуф Реза Гилани высказался в Ташкенте в поддержку идеи Каримова) еще не стали рассматривать Афганистан как субъект международного права.

Помимо чисто политических моментов, приграничные страны извлекают весьма большую выгоду. Так, Пакистан получает от контрабанды афганских драгоценных и полудрагоценных камней около $350 млн. в год, тогда как доходы афганского правительства от их добычи составляют всего лишь около $6 млн. И это далеко не единственный пример такого рода. Пока Афганистан политически слаб, он не сможет противостоять подобной полуколониальной торговле своими ресурсами.

Судя по всему, мы имеем дело с исключительным застоем в мышлении политиков приграничных с Афганистаном стран, которые настолько привыкли к ситуации образца 1990-х гг., что не понимают очевидного - окончательное примирение в Афганистане, реализация крупных инвестиционных и инфраструктурных проектов дадут всем заинтересованным сторонам несопоставимо большие выгоды, чем теперь. Газопровод ТАПИ, ЛЭП CASA-1000, железные дороги, разработка медных, железорудных и нефтегазовых месторождений серьезно повлияют на экономику всего региона. Это видно уже сейчас.

Потому нужно объединить усилия всех партнеров Афганистана "внешнего круга" и заставить приграничные с Афганистаном страны отказаться от попыток введения транспортной блокады, ограничений перевозок, запрета экспорта и тому подобных негативных и деструктивных мер.

Дмитрий Николаевич Верхотуров, политолог – специально для Интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение".
3.11.2012