Почему мы любим мифологизировать свое прошлое?
ВЫМЫШЛЕННАЯ ИСТОРИЯ

Мифологизация истории – один из рудиментов нашего общественного сознания, доставшийся нам от недавнего прошлого. Как ни странно, но мы пока не придаем ему большого значения. Наверное, в силу того, что это неизбежное явление для такого молодого государства, как Казахстан.

Одна из причин этого явления кроется в том, что на протяжении всего советского периода из казахов вытравливалась историческая память. Нам все время внушали, что кочевничество – это отсталость, что у нас нет реально наполненного прошлого. В результате такого глубокого и целенаправленного промывания мозгов выросло поколение казахов, которое поверило в это. Более того, казахи не понимают и не хотят ценить свою культуру. Появилась дурная привычка примазываться к чужой истории, к чужой культуре. Достаточно вспомнить широкую дискуссию вокруг фигуры Чингисхана, которая продолжается у нас в вялотекущем режиме долгие годы и в которой задействованы самые разные люди. Начиная с представителей "зиялы кауым" и заканчивая местечковыми историками типа… Хотя давайте обойдемся без имен, чтобы не делать бесплатную рекламу этим озабоченным синдромом исторического даунизма гражданам.

Мы должны научиться понимать и ценить нашу кочевую историю и культуру, а не выдумывать того, чего в ней не было и быть не могло в принципе. Она и без этого насыщена самыми различными событиями и фактами. Она не менее сложна и многогранна, чем история других цивилизаций. И оттого, что у нас нет таких пирамид, как у древних египтян, или ирригационных сооружений, как в Месопотамии, казахская история не становится менее значимой с точки зрения научной ценности.

В то же время она не станет богаче, если мы будем создавать наши представления о собственной истории на базе выдуманных (а еще точнее, высосанных из пальца) мифологических суждений отдельно взятых дилетантов от исторической науки, которые плодятся как поганки после дождя, и конца этому процессу не видно. Апофеозом такого подхода стала книга некоего Казыбек бека Тауасарулы из одного славного семиреченского рода, который якобы жил и творил в 18 веке. У профессиональных историков начинается нервный тик, когда им начинаешь задавать вопросы об этой, с позволения сказать, "исторической личности". Потому что появился он как черт из табакерки. С другой стороны, столь неожиданное явление такой анекдотичной фигуры на авансцене казахской истории именно в этот момент вполне логично увязывается с некоторыми специфическими моментами отечественной общественно-политической действительности. Однако непосредственно сама казахская история от этого факта не становится глубже или интересней. Напротив, она становится убогой, а мы превращаемся в посмешище для всего мира.

Нечто похожее происходит и с пантеоном казахских батыров. Там присутствуют не то чтобы сомнительные личности, а просто фантомы. Ученые-историки с самого начала серьезно заявляли об этом, но кто их станет слушать, если на первый план выдвигается не принцип научной достоверности, а конъю­н­к­ту­рные соображения. Вот так начинался процесс превращения казахской истории в абсурд.

Мифологизация национальной истории происходит и через призму ее своеобразной персонализации, когда на щит якобы истории поднимается великое множество родовых и подродовых биев и батыров. От подобного подхода разит таким убогим провинциализмом и местечково­стью, что хоть караул кричи. Если эти тенденции не переломить, то очень скоро наступят времена, когда отечественная история будет выглядеть как житие исключительно выдающихся исторических персонажей. Есть ощущение, что мы и без того уже переплюнули весь мир по их количеству на квадратный километр территории, по площади которой мы и так занимаем девятое месте на планете.

Парадокс ситуации состоит в том, что, провозгласив курс на бесповоротный отказ от мифов советской идеологии, мы тут же наступили на те же грабли, занявшись собственно казахским мифотворчеством. Наше неуемное стремление во что бы то ни стало преувеличить и приукрасить собственную историю, собственную значимость в мировой истории является следствием чудовищного комплекса неполноценности, выработанного за многие годы вынужденного пребывания в скорлупе импер­ского тоталитарного мышления. Отсюда все эти синдромы, от синдрома "старшего брата", который с каждым годом проявляется все явственнее, и до синдрома голого отрицания любых интеграционных проектов.

Небольшое отступление. Старушка Клио оказалась очень жестокой по отношению к нам, вольным детям бескрайней Степи. Утеряв триста лет назад свое место на политической карте мира и превратившись в цивилизационную окраину огромной империи, мы так и не сумели приобрести и закрепить навыки государствообразующей нации. Почему? Прежде всего потому, что у номадов никогда не было государства в его классическом определении (представляем, какие громы и молнии будут низвергнуты на голову автора этих строк!) Наши предки имели институты власти, но не государства.

Принципиальный момент здесь состоит в том, что между государством и просто институтами власти есть важная разница. Для государства в качестве основного объекта присвоения всегда выступает территория. Именно в силу этого обстоятельства оно соз­дает границы, территориально-административную систему управления и другие сопутствующие атрибуты, которые выступают в качестве характеризующих и определяющих категорий государства как политического института. Кочевники же никогда не знали четко очерченных границ и территориально-административной системы. И любая попытка навязать казахам эти обязательные атрибуты классического государства заканчивалась одним и тем же – чередой перманентных восстаний. То есть казахи всегда решительно выступали против всех попыток огосударствления их внутренней жизни – политической и общественной. И очень важно понять, на чем базировалось такое чуть ли не абсолютное отрицание территориально-административных границ. Как это ни странно, но вся проблема заключалась в том, что эти границы ломали всю систему рационального выпаса скота, которая тысячелетиями формировалась в Степи. Поэтому многократно был прав покойный Нурболат Масанов, когда утверждал, что последний из великих защитников номадных традиций Кенесары Касымов выступал не столько за независимость, сколько против установления государственных институтов в Казахии. Будучи хранителем великих традиций Степи, он прекрасно предвидел, что последует за этим. И весь последующий ход истории только подтвердил его самые мрачные предчувствия. Венцом навязанных исторических трансформаций стали насильственное "оседание" вечных кочевников-казахов и их полный отрыв от цивилизационных корней.

Поэтому нам предстоит труднейшая работа по преодолению комплекса собственной неполноценности, а еще комплекса зависти и комплекса заимствования чужих стереотипов. Для этого нам крайне важно вернуться к собственным истокам. Ну, а пока мы болеем "детской болезнью левизны". В некотором роде это объективный процесс, и никуда от этого не деться. Главное – чтобы этот процесс не затянулся. Начать можно было бы с решительного отказа от штамповки новых мифов. Давайте спокойно и, главное, честно изучать свою историю и культуру. Выявляя при этом по-настоящему своих героев, ничего не выдумывая и опираясь на строго научную доказательную базу. Наша история и ее образы должны быть живыми, а не лубочными.

К примеру, взять того же Аблай-хана. Его образ, начиная с псевдоисторического портрета и заканчивая приписываемыми ему политическими достижениями, уже затаскан до неприличия. Но настолько ли он был мощным государственным деятелем, централизатором и т.д.? Ведь вся его сознательная жизнь и политическая деятельность приходятся на тот период, когда самостоятельность казахов как субъекта мировой политической истории испарялась прямо на глазах. И насколько оправданны возвеличивание роли Аблай-хана, с одной стороны, и фактическое замалчивание исторических заслуг такого персонажа казахской истории, как Касым-хан, с другой? Ведь если опираться только на исторические факты, которые к тому же подтверждаются источниками, то фигура последнего выглядит намного монументальнее. Начиная с территории, которую он контролировал, и численности подданных, на ней проживавших, и заканчивая его внешнеполитическими контактами. Мы говорим об этом вовсе не для того, чтобы противопоставить двух наших великих пращуров, а скорее для иллюстрации нашего не совсем научного подхода к оценке собственной же истории. Увы, в этом процессе больше превалирует эмоциональный подход. Стоит ли после этого удивляться тому, что наша историческая наука стала прибежищем всякого рода дилетантов и откровенных фальсификаторов? Вот потому-то и фигурирует в нашей истории огромное количество имен, заслуги которых перед казахским народом более чем сом­нительны.

И уж совсем негоже заниматься "приватизацией" чужих героев, как это происходит, например, с Атиллой и Чингис-ханом. Опускаясь до этого, мы как бы заочно признаем свою малозначительность в истории. Ведь намного рациональнее изучать свое и своих. Да, делать это непросто – требуется уйма времени и кропотливый труд, нужно перелопатить горы архивных материалов, первоисточников, библиотечных фондов. Но только такой подход гарантирует нам историческую объективность.

Нам нужна такая история, какой она была в действительности. Не надо ничего придумывать, не надо ни к кому примазываться. Мы прошли свой, ни на чей не похожий исторический путь. Да, он был далеко непростым, специфическим, а временами чрезвычайно тернистым. Но если мы хотим быть казахами и хотим быть узнаваемыми именно как казахи, то давайте изучать и писать свою, казахскую, историю. И откажемся от попыток не нашу историю делать нашей. Чтобы нас уважал мир и чтобы мы уважали сами себя.

Пора отказаться от мифологизации раз и навсегда. Хотя бы ради того, чтобы не дискредитировать саму категорию "мифология", которая сыграла в судьбе казахского народа заметную роль.

Но это уже другая история…

Салим МУКАНОВ

02.11.2012