В Кыргызстане резко выросли цены на продовольственные товары, в частности, на муку. По данным Всемирной продовольственной программы ООН, сильнее всего мука подорожала в Нарынской области, которая и так считается наиболее бедной в Кыргызстане. Корреспондент "Ферганы" отправилась в отдаленные села Нарынской области, чтобы посмотреть, как там выживают люди. О жизни в селах, где все, кто может работать, уехали на заработки, а остались лишь многодетные матери с пьющими мужьями, о жизни в глиняных мазанках, где вместо стекол клеенка, а из еды - лишь хлеб и картошка размером с орех, - эксклюзивный репортаж "Ферганы".

Первый пункт назначения – расположенное в горах Нарынской области село Толок, в 250 километрах от Бишкека, это три с половиной часа пути по бездорожью. Первый раз я увидела, в какой нищете могут жить люди.

На въезде в село - время близилось к обеду - нас встречает мужчина средних лет, он идет по дороге и размахивает руками. Он сильно пьян. Едем дальше - дети в шутку дерутся друг с другом, восседая на осликах.

Доезжаем до административного здания, я знакомлюсь с социальным работником местной сельской управы Махабат Аблабековой и прошу показать, как живут жители села.

Мы идем, и по дороге Махабат рассказывает, что всего в селе проживает около полутора тысяч человек, но все, кто дееспособен, уехали на заработки в Бишкек.

У самой Махабат трое детей: 19-летний сын работает в Бишкеке, старшая дочь учится в бишкекском вузе, младшая – в третьем классе местной школы (всего там учится около 200 детей). Муж у Махабат не работает, наличные деньги в дом приносит только она, получая зарплату 4000 сомов (85 долларов), да сын периодически присылает деньги. Еще у Махабат есть небольшой земельный участок и 10 баранов.

Аблабекова - "богатая" женщина. Четыре тысячи - это для села очень хорошая зарплата, а собственное хозяйство позволяет оплачивать учебу дочери, которая учится на контрактной основе, а это целых 20 тысяч сомов в год.

За разговорами подходим к первому дому, саманному, двери с огромными щелями. Здесь проживает Культашыр кызы Зарина, сирота, ее родители погибли в аварии. Ей 21 год, но выглядит она намного старше своих лет. У нее уже двое детей, трех лет и полутора.

Вместе с Зариной живет ее младший брат. Одета девушка бедно, как и ее дети, на ногах - лишь носки и домашние тапочки, хотя на улице довольно прохладно. Девушка заплакана - это ее пьяного мужа мы встретили по дороге. За те двадцать минут, что мы добирались до ее дома, он уже успел прийти и за что-то поколотить ее. Стесняясь, Зарина рассказывает, что она не работает, так как ей надо смотреть за детьми и братишкой, не работает и муж, "потому что в селе работы нет". Живут они на детские пособия (около 500 сомов на каждого, то есть 1000 сомов (чуть больше $20) в месяц на семью). Девушка без образования, по киргизской традиции муж украл ее и забрал в жены. Тогда ей было всего 16 лет.

Идем дальше. В километре от села расположены еще четыре дома: люди решили поселиться в отдалении от села, потому что "в селе все пьют". Нас встречает 70-летняя бабушка. У нее на ногах - летние шлепки и носки, и так обута в селе большая часть тех, кого я встретила, а ведь Нарынская область считается самой холодной в Кыргызстане, и в конце октября на улице было днем градусов 10, а ночью - почти ноль.

Ырысбубу Жакыпова живет в глиняной мазанке. Эти жилища стоит описать отдельно. Низкие, чуть более двух метров в высоту, кривые и покосившиеся глиняные мазанки, вместо фундамента - камни. Глиняные стены и потолки, деревянные балки. Двери совершенно не подходят к дверным проемам, из-за чего образуются огромные щели, в которые со свистом дует ледяной ветер. Окна со стеклами встречаются редко, в основном, рамы затянуты клеенкой или забиты фанерой. В каждом таком "доме" есть подобие прихожей, один или полтора квадратных метра, где люди разуваются, и по две комнатушки примерно по пять и семь метров каждая. Полы земляные.

Вместе с Ырысбубу проживает ее сноха - Асель Абдуразакова. Изможденная, с усталым лицом, худенькая Асель тоже выглядит старше своих лет. Ее история похожа на историю Зарины. Девушка без образования, в 18 лет ее украл сын Ырысбубу Жыргалбек. Сейчас у Асель трое детей – шести, четырех и полутора лет. Жыргалбек работает на стройке в Бишкеке. По словам Асель, он получает 5 тысяч сомов ежемесячно, часть денег отправляет семье. Также в семейный бюджет входит пенсия Ырысбубу, которая всю жизнь проработала чабаном, в размере 3000 сомов, и пособия на детей, примерно по 400 сомов на каждого. Домашнего скота у этой семьи нет.

Захожу в их жилище. Холодно. Мебели почти нет - точнее, ее нет совсем. То, что я увидела внутри, мебелью назвать сложно. В одной комнате люлька и "тушаки" (матрасы). Во второй комнате – традиционный низкий киргизский стол, тут же плитка с чайником, печка, на которой стоит казан, над печкой на веревке развешана детская одежда. Сбоку, на чем-то, напоминающем полку, - гора грязной посуды.

Из еды я заметила только картошку размером с грецкий орех и засоленные болгарские перцы. На вопрос, что вы едите, женщины ответили, что их традиционная еда – это картошка и хлеб, реже макаронные изделия. За месяц эта семья съедает мешок муки (мучные изделия - их основная пища). Это подтверждает исследование ВПП ООН, которое выявило, что "рацион домохозяйств с низким уровнем продовольственной безопасности состоит, в основном, из мучных изделий и масла (потребление 6-7 дней в неделю), сахара и картофеля (4-5 дней в неделю)".

Захожу в следующую мазанку. Здесь в двух комнатах ютится семья уже из восьми человек. 36-летняя Миргуль Бекболотова, ее супруг, мать и пятеро детей. Мать, женщина примерно семидесяти лет, со мной не разговаривала, лишь недвижно сидела в углу комнаты. Обстановка такая же нищая. Но передо мной на стол ставят хлеб - угощают.

Мебели у них тоже нет, зато есть телевизор и стопка тушаков у стены. На полу - отсыревшая кошма, в углу стоит мешок картошки, как и в предыдущем "доме". Покупать картошку большего размера нет денег, а здесь, в холодном высокогорье, растет только такая. Миргуль не работает и получает пособия на детей. Работает ее муж - выпасает скот, так как основной источник дохода в этой суровой области – животноводство. Как мне рассказали, здесь берут на год 20 овец и баранов в аренду, но возвращать надо те же 20 голов и еще 15 ягнят. Если ягнят родилось больше - как правило, от одной овцы - один ягненок, - то оставшиеся ягнята достаются чабану в качестве оплаты его труда. Естественно, что никто не выпасает только по 20 овец. В частности, муж Миргуль вместе со своей арендованной отарой выпасает и чужой скот. Стоит это 15 сомов в месяц за одного барана и 20 сомов – за одну лошадь.

Ситуация с едой та же, что и в предыдущем доме. Основной продукт питания - мука, и понятно, что люди недоедают. Детям Миргуль - шестнадцать, четырнадцать, одиннадцать, пять лет и три года. На вопрос, зачем же вы рожали столько детей, если вам самим есть нечего, смущенно улыбаясь, Миргуль отвечает, что "так получилось"…

Дома здесь отапливают не углем, на который просто нет денег, а кизяком (высушенным коровьим навозом) и реже – дровами. Нет здесь и водопровода, воду носят из ближайшей речки. Обхожу мазанки кругом, еще один признак крайней бедности – висящие на веревках постиранные (и видно, что уже не один раз) подгузники-"памперсы".

Отмечу, что ближайший рынок находится в 50 километрах пути в поселок Кочкорка. Естественно, что никакие маршрутки туда не ходят, только такси – а это еще 160 сомов (туда и обратно) из семейного бюджета каждую неделю - большой базар работает только по пятницам.

Важно, что жителям таких сел помогает Всемирная продовольственная программа ООН - людям выдают муку и растительное масло. Только минувшей весной сотрудники ВПП ООН раздали 8,55 тонн обогащенной муки высшего сорта и 678 литров растительного масла 110 семьям, а это 585 человек, то есть более трети села. Продовольственный рацион на человека от ВВП ООН составляет примерно 800-850 сомов - и хоть это разовая помощь, но она почти в два раза превышает детское пособие от государства.

Возвращаюсь в село. По дороге интересуюсь у Махабат, приезжал ли к ним кто-нибудь из правительства - да что уж там, хотя бы из депутатов (которые, между прочим, обязаны посещать округа, закрепленные за каждым). Нет, таких посещений женщина не помнит… Решаюсь зайти в единственный здесь магазин. По дороге встречаю группы пьяных, что-то обсуждающих мужчин вполне дееспособного возраста. Тут же – все те же дети на ишаках. Магазин закрыт. Через несколько минут приходит продавщица. Следом за ней потянулись и клиенты-мужчины. Первый берет бутылку водки и прячет ее за пазуху. Берет, а не покупает, потому что в долг, который продавщица тут же записывает.

О том, что у людей практически не бывает наличных денег, свидетельствует "амбарная" толстая тетрадь, в которую женщина записывает долги. Думаю, что наличные здесь появляются только в день выдачи госвыплат - пенсий и пособий на детей. Оглядев магазин, заполненный конфетами, которые видимо, никто не берет, макаронными изделиями и ящиками с водкой, ухожу…

На следующий день заезжаю в село Ак-Тал, что находится уже в 400 километрах от Бишкека, семь часов пути по тому же бездорожью. Жители этого села отовариваются в поселке Баетов, это в 40 километрах от них. Базар в Баетове - единственный на 150 километров вокруг.

Мой сопровождающий по Ак-Талу - социальный работник сельской управы Минжашар Молдалиев. Он рассказывает, что в селе проживает 1175 человек, 25 процентов из которых уехали на заработки в Бишкек. Именно в Бишкек. На вопрос, почему люди уезжают в Бишкек, а не в Россию, ни в первом, ни во втором селе мне не ответили. Работы здесь также нет, люди живут за счет животноводства. Кто-то пытается вырастить на неплодородной нарынской земле овощи, ячмень и пшено. Всего в селе 227 семей, 60 из которых проживают за чертой бедности, их доход на каждого члена семьи составляет лишь 350 сомов (7,7 долларов). Средняя пенсия по селу – 3000 сомов, плюс надбавка за отдаленное расположение села - 20 процентов от общего размера пенсии.

Заходим "в гости" к отцу многодетного семейства Чубаку Жаналиеву. У него одноэтажный саманный недостроенный домик, доделаны только прихожая и две небольшие комнаты. В одной из них печка, стол, комод с посудой и маленький телевизор. Обстановка более чем скромная. Топится дом дровами, на уголь денег нет.

Мужчина с грустными, даже усталыми глазами, изможденным лицом и совсем тихим, застенчивым голосом. Чубак не пьет. У него шестеро детей: 23-летняя старшая дочь уже замужем, двое старших сыновей - 19 и 21 год, работают на стройке в Бишкеке, высылают деньги отцу. Образование у парней – только среднее, после школы пришлось пойти работать, чтобы помогать семье. Третий сын служит в армии, четвертый учится в 8 классе. Шестому ребенку Чубак является не родным отцом, а опекуном, это 15-летний сын его умершего брата. Получает Чубак на него пособие – 350 сомов (7,7 долларов). Этих денег хватает, чтобы купить 10 килограммов муки или 17 килограммов картошки. Ситуация осложняется тем, что супруга Чубака сейчас в больнице.

Из домашнего хозяйства у этой семьи 2,48 гектара земли, но опять же из-за климатических условий на ней можно высаживать только клевер. С одного урожая Чубак получает 3500 сомов. Второй урожай (клевер собирают два раза в год) он оставляет себе – кормить свой скот, это две козы, два барана и корова. Еще куры, так что семья иногда ест яйца. Поддерживать семейный бюджет помогают непостоянные подработки, например, в качестве работника на других, более богатых, хозяйствах. Чубак – тракторист, но по специальности работы почти нет. В прошлом году Чубак вместе с одним из сыновей участвовал в программе Всемирной продовольственной программы ООН "Продукты за работу", когда за очистку и восстановление ирригационного канала люди получали муку и растительное масло. Тогда вдвоем они заработали 17 мешков муки и 18 литров масла.

…Идем дальше. Еще один глиняный домик. Вместе с нами к нему приближается девочка – Асель Ниязова, ей 14 лет. Это ее дом, точнее, здесь она проживает со своей большой семьей – родителями и пятью сестрами. Домик состоит из прихожей, в конце которой стоит что-то вроде топчана (Асель заверила, что это помещение - жилое). Из прихожей можно попасть в кладовую и в большую жилую комнату, где тушаки, небольшая печка, зеркало, кое-какая одежда и стол с посудой. Пока здесь никто не живет, родители на несколько месяцев уехали работать – выпасать скот на куздо - так называются осенние пастбища неподалеку (в 20 км) от села. На летних пастбищах - жайлоо, в 60-100 км, - скот выпасать уже холодно. Работа эта сезонная. Кроме выпаса скота, родители Асель идут в наемные работники. Живет семья на заработки родителей (те же 15-20 сомов в месяц за выпас одной головы скота) и детские пособия. Старшая сестра, 18-летняя Айпери, учится на швею в лицее в Нарыне. Асель и ее сестренка, 12-летняя Айдана, – в школе. За Бактыгуль и Сыргажан, которым два и год, присматривает бабушка. Стесняясь, Асель призналась, что выходить рано замуж не хочется. Она хочет получить высшее образование. Удастся ли?

Далее заезжаю в поселок городского типа Баетов - тот самый, где находится единственный базар. День, правда, был не базарный, не пятница. Уличных торговцев мало. Цены на сахар, макаронные изделия, масло и основные овощи – картошку, морковь, лук, - равны бишкекским, а картошка даже на 5 сомов дороже.

Но магазины, до потолка уставленные ящиками с водкой, вовсю работают. И если мука была не во всех пяти магазинах, что я обошла, то водка – везде и в огромном количестве. И покупали ее, по крайней мере, пока я там была, чаще, чем какой-либо другой товар. Пьяные мужчины были на улице и даже среди торговцев.

Что касается цен на муку (для объективности сравнения берем муку одной компании), то по данным продавцов, килограмм муки первого сорта стоит 30 сомов, мешок - 1500. Но еще несколько месяцев назад мешок муки стоил 1200 сомов, а год назад - 980 сомов.

Заехала и я на основной базар главного города области – Нарына. Здесь мука той же компании стоит 30 сомов за килограмм первого сорта (при покупке мешка делают скидку в 100 сомов, то есть получается 1400 сомов) и 35 – за килограмм высшего. Была здесь и мука из "матрезерва", по словам продавцов, в Нарын завезли 500 мешков по 1035 сомов, но была она не первого сорта. Продавцы рассказали, что ее качество оставляло желать лучшего и подходило только для выпечки хлеба.

Согласно Постановлению правительства, Государственный материальный резервный фонд при правительстве начал реализацию своей муки с 20 октября. Цена на муку составляла 23 сома за килограмм первого сорта (1150 за мешок) и 17,5 сомов - за килограмм муки второго сорта.

В компании, чьи цены на муку я узнавала в магазинах, мне сказали, что на 1 ноября стоимость мешка муки первого сорта для покупателей составляет 1.325 сомов, высшего - 1.435 сомов.

* * *

Двух сел и пяти почти идентичных историй, кажется, вполне достаточно, чтобы понять, как живут люди в бедных селах Кыргызстана. Недоедание, безработица, алкоголизм, семейное насилие, кража невест, отсутствие планирования семьи и так далее. Люди не должны жить так. На вопрос, кто во всем этом виноват, нет простого ответа: необразованные люди, которые пьют и избивают своих жен вместо поиска работы; которые рожают детей, хотя самим есть нечего. Или власти, которые, судя по всему, не то что не заезжают в подобные места, а даже знать не желают об их существовании. Но ответственность властей серьезней. И посмотрев на жизнь этих бедных людей, так и хочется пожелать кыргызстанским чиновникам хоть на один день оказаться в шкуре этих сельчан. Может, тогда что-то изменится?

Екатерина Иващенко, Бишкек-Нарын-Бишкек
Фото © Екатерина Иващенко