Трубопроводные проекты, которые должны расширить число маршрутов поставок каспийских углеводородов на внешний рынок, усиливают противоречия между странами Каспийского региона. Наиболее резонансными проектами являются Транскаспийский газопровод и проект газопровода, который должен пройти по маршруту Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия (ТАПИ). В последнее время вокруг них развернулось острое политико-дипломатическое соперничество, в котором тесно переплелись энергетические стратегии каспийских государств и политика, реализуемая западными странами в отношении Каспийского региона.

Обсуждение проекта Транскаспийского трубопровода активизировалось с сентября прошлого года, когда Брюссель предоставил мандат на начало переговоров по подготовке соглашения между ЕС, Азербайджаном и Туркменистаном.

Позиции сторон и их аргументы хорошо известны. Россия и Иран выступают против строительства трубопровода по дну Каспийского моря, подчеркивая, что при нерешенном вопросе международно-правового статуса Каспия в формате "каспийской пятерки" проект не может быть реализован. В свою очередь, Азербайджан и Туркменистан отвергают возражения России и Ирана. Аргументы Баку и Ашхабада сводятся к тому, что проект затрагивает интересы только двух прикаспийских государств и, следовательно, он может быть реализован на двусторонней основе.

Энергетическая политика Азербайджана и Туркменистана в Каспийском регионе опирается на политическую поддержку западных стран. Как известно, ЕС не считает отсутствие решения по международно-правовому статусу Каспийского моря препятствием для реализации проекта.

Ключевую роль в реализации проекта Транскаспийского трубопровода западные страны отводят Туркменистану. Ресурсная база этого прикаспийского государства рассматривается в качестве основного источника для наполнения будущего газопровода. Однако Ашхабад не торопится давать согласие на участие в строительстве газопровода, предназначенного для поставок туркменских ресурсов на европейский рынок, ограничиваясь политической поддержкой проекта.

Следует отметить, что существует ряд вопросов относительно условий, при которых Азербайджан и Туркменистан смогут приступить к строительству Транскаспийского трубопровода. Как известно, в конце 90-х годов Транскаспий был близок к практической реализации. Однако проект потерпел неудачу после того, как Азербайджан обнаружил запасы газа на месторождении "Шах-Дениз" и выразил желание экспортировать свои углеводороды в Турцию. В результате туркменский и азербайджанский газ стали конкурентами на европейском рынке, и строительство трубопровода для Туркменистана потеряло всякий смысл.

Возвращение к обсуждению Транскаспия не устранило проблему конкуренции азербайджанских и туркменских углеводородов, оставляя много вопросов относительно реальных причин политической поддержки Азербайджаном данного проекта. Особенно с учетом того, что Баку имеет амбициозные планы по увеличению поставок своего газа, добываемого на каспийских месторождениях. Одновременно серьезные сомнения вызывают утверждения представителей ЕС о заинтересованности в строительстве Транскаспийского трубопровода с целью увеличения объемов поставляемого газа. Альтернативные маршруты поставок газа в ЕС из Туркменистана и Ирана, проходящие через турецкую территорию, имеют больше шансов на реализацию, нежели прокладка трубы по дну Каспия. Все этого говорит о том, что проект Транскаспийского газопровода несет в себе больше политики, нежели экономического расчета.

Непростые отношения с Россией и отсутствие выхода на европейский газовый рынок привели к переориентации внешней политики Туркменистана на китайское и иранское направление. Здесь Ашхабад добился значительных успехов. В 1997 году состоялось открытие первого экспортного газопровода из Туркменистана в Иран. Тогда же стала активно обсуждаться идея прокладки трубы в Турцию и далее – в Европу. Реализация этого суперпроекта рассматривалась в Ашхабаде как возможность обойти российскую территорию и напрямую выйти на европейский рынок. Реализовать проект помешали сложная ситуация в Афганистане и санкции США в отношении Ирана. Тем более что Тегеран был заинтересован поставлять свой газ в Европу. Тем не менее сложности в ирано-туркменских отношениях не стали препятствием для развития дальнейшего сотрудничества в энергетической сфере. В 2010 году был введен в строй второй экспортный трубопровод из Туркменистана в Иран. Годом ранее состоялся запуск газопровода в Китай, что значительно усилило позиции Ашхабада на переговорах с ЕС и США.

Не менее острая политическая борьба разворачивается вокруг газопровода ТАПИ. В 90-х годах прошлого века США предлагали этот проект, рассматривая его реализацию в качестве механизма расширения политического сотрудничества с Туркменистаном. Трубопровод не был построен, поскольку американские нефтегазовые компании столкнулись с политической нестабильностью в Афганистане.Несмотря на усилия США, сегодня о проекте ТАПИ можно говорить лишь в сослагательном наклонении. С момента выдвижения идеи о его создании большинство проблем, которые стоят на пути строительства трубопровода, так и не были решены.

Политическая изоляция Ирана, который отстранен от обсуждения маршрутов поставок газа, ведет к искусственному конструированию трубопроводной архитектуры в Каспийском регионе. Так, в последнее время вновь стала обсуждаться идея поставок туркменского газа в Европу. Иран готов поставлять через турецкую территорию свой газ в Европу и получать из Туркменистана такое же количество углеводородов. Одновременно Тегеран активизировал переговоры с Турцией о поставках иранского газа в Европу через турецкую территорию. Иран предлагает альтернативный маршрут трубопровода в Индию, который должен обходить территорию Афганистана.

В перспективе следует ожидать сохранение внимания к трубопроводным проектам, повышенный интерес к которым поддерживается благодаря усилиям ЕС и США. Западным странам важно сохранить Баку и Ашхабад в орбите своего влияния и не допустить расширения энергетического сотрудничества с Россией.

Сергей Сергеевич Жильцов - доктор политических наук, заведующий Центром исследований стран постсоветского пространства Дипломатической академии МИД России
13.11.2012