Иран должен стать для Обамы безотлагательным приоритетом

После изнурительной гонки за переизбрание самый насущный вопрос, с которым столкнулся президент, заключается в том, как не дать Ирану осуществить свою программу по созданию ядерного оружия. Кандидаты в президенты от обеих партий давно уже объявили, что для достижения этой цели "возможны любые варианты". Во время третьих президентских дебатов кандидаты согласились, что это для Америки вопрос национальных интересов, хотя в качестве цели они называли то предотвращение появления у Ирана ядерного оружия, то недопущение обретения Ираном "прорывного потенциала" (президент Обама), то воспрепятствование превращению Ирана в ядерную державу (Митт Ромни). Поскольку Иран продолжает совершенствовать свои технологии обогащения, переводя эти работу под землю, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху объявил конечный срок, после которого начнется противодействие. В такой напряженной обстановке какое практическое воплощение должны получить объявленные Америкой цели?

Очевидно, Соединенные Штаты и Иран ведут двусторонние переговоры, действуя через официальных и полуофициальных эмиссаров. Результаты переговоров по иранской ядерной программе не вызывают оптимизма. Более десяти лет Иран тормозит переговорный процесс, сначала с "европейской тройкой" в лице Франции, Германии и Британии, а затем с группой 5+1 (члены Совета Безопасности ООН плюс Германия). В нем намеки на гибкость чередуются с периодами жесткой непреклонности. И все это время Тегеран занимается расширением, сокрытием и рассредоточением своих ядерных объектов. Если на этот процесс не наложить ограничения, Иран добьется технологических успехов, и они будут определять ход событий. Но на каком этапе и в каком виде следует лишить Иран его военного ядерного потенциала? В этом вся суть споров по поводу "красных линий".

В развитии военного ядерного потенциала существуют три составляющие: это системы доставки, способность обогащать уран и производство ядерных боезарядов. Иран увеличивает дальность и количество своих ракетных систем как минимум с 2006 года. Его возможности по обогащению, о которых Международное агентство по атомной энергии знает и сообщает недостаточно, расширяются, и сегодня Иран обладает несколькими тысячами центрифуг (это устройства для обогащения урана до оружейного уровня). Это количество явно превышает то, что по любым разумным меркам необходимо в мирных целях и разрешено Договором о нераспространении ядерного оружия. Неизбежной кульминацией здесь станет именно оно – ядерное оружие.

Как утверждают многие, провести черту и объявить иранское ядерное оружие вне закона будет невозможно. Когда необходимое количество расщепляющихся материалов будет изготовлено, на создание и оснащение боезаряда понадобится немного времени, и процесс этот с точки зрения технологий будет несложным. Более того, своевременно засечь его будет практически невозможно.

Если в результате дипломатических усилий, прилагаемых постоянными членами Совета Безопасности на протяжении десяти лет, эффективная красная черта не появится, то итогом станет фактически неконтролируемое распространение ядерного оружия по всему этому региону, который сотрясают революции и межконфессиональная вражда. Тем самым, Иран обретет статус Северной Кореи, имея на руках ядерную программу, которая вот-вот будет воплощена в жизнь. Каждая страна, способная стать ядерной державой, будет стремиться свести до минимума время, необходимое ей для обретения полноценного ядерного оружия. Тем временем, страны, находящиеся в пределах досягаемости иранских военных, но не обладающие ядерным оружием, будут вынуждены переориентировать свои политические отношения с Тегераном. Реформистские тенденции арабской весны, и без того находящиеся под огромным давлением, будут уничтожены в процессе такой переориентации. А планам президента по сокращению ядерного оружия в общемировом масштабе будет нанесен мощный, возможно даже смертельный удар.

Кое-кто утверждает, что даже при самом худшем сценарии ядерный Иран можно будет сдержать. Однако в таких утверждениях игнорируются исключительно дорогостоящие, сложные и чреватые напряженностью реалии сдерживания и устрашения из эпохи холодной войны, апокалиптическая наклонность иранской теократии и почти стопроцентная уверенность в том, что в случае превращения Ирана в ядерную державу обладателями ядерного оружия станет целый ряд государств региона. Когда ядерный баланс строится в условиях, в которых напряженность уже не является чисто двусторонней, как это было в эпоху холодной войны, и когда баланс этот пытаются выстроить развивающиеся страны, технологии предотвращения аварий у которых находятся в зачаточном состоянии, вероятность обмена ядерными ударами вырастает многократно.

Вот почему Соединенные Штаты настаивают на ограничении иранских работ по обогащению, стремясь урезать Тегерану доступ к исходным материалам для создания ядерного оружия. Отказавшись от первоначального требования запретить все работы по обогащению, группа 5+1 начала анализировать, какой объем производства расщепляющихся материалов соответствует их мирному предназначению, разрешенному Договором о нераспространении ядерного оружия. Чем выше степень обогащения, тем меньше времени понадобится для создания оружейного ядерного материала. Согласно общепринятой точке зрения, наивысший допустимый предел в обогащении составляет 5 процентов, и это при условии, что весь расщепляющийся материал свыше согласованных лимитов будет храниться за пределами Ирана.

Время для поиска дипломатического решения сокращается прямо пропорционально росту иранского потенциала ядерного обогащения и приближению момента, когда Иран станет обладателем ядерного оружия. Следовательно, дипломатический процесс необходимо довести до точки принятия решения. Группа 5+1 или Соединенные Штаты Америки в одностороннем порядке обязаны выдвинуть точную программу по приведению процесса иранского обогащения в конкретные временные рамки.

Это отнюдь не подразумевает проведение красной черты, после которой какая-то страна получит разрешение на начало войны. Насколько бы уважительно ни рассматривались взгляды и мнения друзей, в конечном итоге решение о войне и мире должно принадлежать президенту. Зачем вести переговоры со страной, которая столь явно враждебна и уклончива? Потому что ситуация в данный момент очень напряженная. Дипломатия может добиться приемлемого и согласованного решения. Либо неудача дипломатии сплотит американский народ и весь мир. Она или приведет к усилению кризиса вплоть до точки оказания военного давления, или продемонстрирует вынужденное согласие с иранской ядерной программой. Любой результат потребует готовности предусмотреть и подготовиться к итоговым последствиям. Мы не можем допустить очередную стратегическую катастрофу.

Если Иран проявит готовность вести себя как ответственное государство, а не как революционно-религиозное образование, и согласится на реальные меры проверки, то к обеспокоенности Тегерана по поводу собственной безопасности следует отнестись серьезно, согласившись на постепенное смягчение санкций, когда будут введены строгие ограничения на обогащение. Но действовать надо без промедлений. Тегеран должен понять, что альтернативой соглашению будет не просто очередной период переговоров. Иран необходимо убедить, что использование переговоров для затягивания времени будет иметь для него серьезные негативные последствия. Если применять дипломатию творчески, вкупе с непреклонной стратегией, кризис еще можно предотвратить - при условии, что Соединенные Штаты сыграют решающую роль в определении допустимых результатов.

Генри Киссинджер был государственным секретарем США с 1973 по 1977 год.

Оригинал публикации: Iran must be President Obama’s immediate priority

Опубликовано: 17/11/2012

("The Washington Post", США)
Генри Киссинджер (Henry A. Kissinger)