Проведение "красной линии" для Ирана – исключительная прерогатива США?

За несколько недель до церемонии повторной инаугурации Обамы в президенты США и проведения в Израиле досрочных парламентских выборов тема возможной силовой акции против ядерных объектов Ирана вновь стала актуальной. В публикациях западных экспертов всплыли новые упоминания т.н. "красной линии" для Ирана, после которой нынешнее санкционное давление экономического и дипломатического свойства неминуемо сменится на военные удары по иранской территории.

Последние оценки авторов западного экспертного сообщества не содержат качественно новых элементов в понимании общей диспозиции противостояния в паре Иран-США/Израиль. Некоторое оживление внесла публикация в американском журнале "Foreign Policy" ("Final Countdown. Did the United States just set a March deadline for war with Iran?") от 4 декабря 2012 г., в которой сделаны весьма смелые предположения о принятом в Белом доме решении изменить стратегию в вопросе ядерной программы Тегерана. Автор публикации, эксперт Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) Мика Зенко (Micah Zenko) предположил ориентировочную дату "красной линии" для иранской стoроны, после которой силовая акция станет практически неизбежной - март 2013 г.

В основу гипотезы о принятом в Вашингтоне решении сменить политику экономических санкций на меры прямого военного давления легли последние заявления руководства США, а также концентрация сил в зоне Персидского залива.

США и Израиль находятся на одном полюсе противостояния Ирану, но в рамках данного полюса идет борьба мнений и выдвижение перекрестных условий. Вашингтон и Тель-Авив связывает общий консенсус о необходимости сдерживания Тегерана, но методы подобного сдерживания прoдолжают вызывать определенные трения между союзниками.

В Вашингтоне не намерены обращаться к рассмотрению вопроса (в паре с Израилем) предъявления Ирану "красной линии", что будет фактически носить характер ультиматума, до прояснения ситуации вокруг Сирии и отчасти Афганистана. Несмотря на свою военную и дипломатическую мощь, Вашингтон не может вести сразу несколько внешних направлений "кризисного реагирования", а вынужден подходить к решению острых проблем на пространстве Большого Ближнего Востока в определенно избирательном порядке.

В ближайшую повестку США в регионе входят важные встречи с афганским руководством (визит президента Хамида Карзая в Вашингтон в январе 2013 г.), по итогам которых планируется подписание новых стратегических соглашений (1).

В повестку США на Ближнем Востоке до весны следующего года также входит достижение перелома в сирийском конфликте в пользу оппозиционных Дамаску сил.

На иранском направлении США будут ориентироваться на результаты парламентских выборов в Израиле (22 января 2013 г.), предвыборную ситуацию в Иране, где выборы президента пройдут 14 июня 2013 г., а также на динамику контактов Тегерана с МАГАТЭ и международным форматом переговорной "шестерки". В рамках подобного прагматичного подхода США к "иранской теме", не остается места для принятия судьбоносных решений по "красной линии" и следующей за ней военной акции против Ирана.

Определенная борьба мнений вокруг избрания наиболее эффективной модели сдерживания Ирана происходит не только в связке США-Израиль, но и в самом Вашингтоне. Подобная дискуссия между Госдепом и Пентагоном никогда не выходила за рамки внутренних обсуждений, не приводила к публичной огласке имеющихся разночтений. Роль "примирителя" между военными и дипломатами страны в вопросе избрания отптимальной модели поведения по "иранской теме" до последнего времени удaвалась администрации Белого дома. И на выходе такого "примирения" администрация президента США формировала конкретный курс по сдерживанию Ирана.

Уже в первый год президентства Обамы сформировался общий вектор США в отношении к Ирану, который с 2009 г., по сути, не претерпел качественных изменений. С 2009 г. Вашингтон приступил к самому плотному санкционному давлению на Иран экономическими рычагами (с привлечением к данному давлению максимально широкого круга государств). С указанного года военная стратегия США на пространстве Большого Ближнего Востока формировалась вокруг нахождения оптимальной схемы присутствия в регионе с учетом вывода своих боевых частей из Ирака и их планируемого вывода из Афганистана. Зона Персидского залива осталась в центре повышенного военного внимания США, дополнительная мотивация чему черпалась американцами, в частности, из муссирования темы возможной блокады Ираном Ормузского пролива.

Таким образом, политический вектор администрации Обамы на иранском направлении стал неким сплавом подходов госдепартамента (экономическое и дипломатическое давление) и министерства обороны (военная демонстрация в зоне Персидского залива, совместные военные учения США и их союзников на Ближнем Востоке).

Нюансы сведенного администрацией президента к общему знаменателю курса в отношении Ирана, позиции Госдепа и Пентагона можно было уловить в некоторых работах американских авторов еще в 2009 г.

Мнение аналитика Центра новой американской безопасности (Center for a New American Security) Роберта Каплана (Robert Kaplan), высказанное в июне 2009 г., можно представить как точку зрения, близкую государственному департаменту. Статья Р.Каплана в "The Washington Post" от 24 июня 2009 г. вышла в момент напряженной обстановки в Тегеране после прошедших в стране 12 июня президентских выборов. С одной стороны, автор всячески подчеркивал вес и влияние Ирана на Ближнем Востоке и соседних ему регионах, с другой – заключал, что Иран невозможно "нейтрализовать" внешними акциями, а необходимо ориентироваться на внутренние процессы в этой стране. По мнению автора, должны учитываться реалии политического режима и институциональные традиции Ирана. Сравнение Ирана с арабскими странами приводит эксперта к выводу о политической культуре Ирана институционального характера и большом потенциале страны мобилизовать свои властные ресурсы даже в самые критические ситуации (после свержения шаха в период иранской революции страна не впала в институциональный кризис, а сумела быстро организовать новые властные структуры). Это говорит о силе бюрократического потенциала шиитского свойства по сравнению с суннитскими традициями большинства арабских стран (кстати, один из примеров этому - организованность шиитского движения "Хизбалла" в Ливане).

Интересно отметить, что в статье подчеркивалось недовольство иранцев внешнеполитическими действиями таких арабских стран, как Саудовская Аравия. При этом отмечалось, что зачастую отношение к этой стране в некоторых слоях иранского общества более враждебное, чем отношение к Израилю.

Взгляд Пентагона, лишенный радикальности в выборе методов и средств давления на Иран, был выражен 6 августа 2009 г. отставным высокопоставленным армейским чином Чарльзом Уолдом (Charles Wald) (2) в опубликованной "The Wall Street Journal" заметке. Автор построил свою аргументацию вокруг тезиса о том, что "военные без единого выстрела могут сыграть важную роль в решении этой сложной проблемы". Первым этапом в решении проблемы Ирана, по мнению Ч.Уолда, должен стать открытый сигнал США о серьезной подготовке к военному удару, заключающийся в демонстрации военной силы Вашингтона в зоне Персидского залива (отправка к побережью Ирана дополнительных авианосных ударных групп и минных тральщиков, а также проведение совместных учений с союзниками). Если такое давление не произведет должного впечатления на иранское руководство, заключает автор, военно-морские силы США могут ввести блокаду иранских портов.

Трезвая оценка возможных изменений в позиции США после переизбрания Обамы указывает на принятое администрацией Белого дома решение не о сроках реализации военных акций против ядерных объектов Ирана, а о жестком выдвижении перед Израилем следующего условия:прерогатива начертания "красной линии" находится целиком и полностью в компетенции США и они не позволят Израилю диктовать сроки и саму необходимость проведения военной операции против Ирана.

Тональность заявлений внешнеполитического руководства США, меры военного характера на границах Ирана могут фиксировать бóльшую решительность в курсе на сдерживание и изоляцию Тегерана. Но объективные ограничители для развертывания силовой акции против Ирана не потеряли своей значимости.

В первой половине 2013 г. США не склонны к пересмотру своей политики наращивания экономического давления на Иран с параллельным формированием поля дипломатического "отчуждения" Тегерана в пользу силовых сценариев.

(1) По итогам встречи с министром обороны США в Кабуле в декабре 2012 г., президент Афганистана заявил, что в ходе его предстоящего визита в Вашингтон будет обсужден, в частности, вопрос численности американского контингента, который останется в стране после конца 2014 г. В рамках визита Карзая в США планируется подписание двустороннего соглашения о безопасности.

В декабре 2012 г. министерство обороны США представило доклад, в котором состояние афганской армии оценивалось крайне пессимистично. Эксперты Пентагона пришли к следующему выводу: из 23 бригад, имеющихся ныне в составе афганской армии, лишь одна способна проводить операции самостоятельно - без воздушной, тыловой, разведывательной и прочей поддержки со стороны сил НАТО.

(2) Чарльз Уолд - четырехзвездный генерал военно-воздушных сил США в отставке, командовал авиацией на начальном этапе операции "Несокрушимая свобода" в Афганистане, был заместителем командующего вооруженными силами США в Европе. Принимал участие в проекте аналитической организации "Bipartisan Policy Center" по политике США в отношении Ирана под названием "Отвечая на вызов".

Михаил Агаджанян, внешнеполитический аналитик - специально для Интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение".

27.12.2012