Казахстанским политикам политология не нужна?
"Фабрики мысли"

В Казахстане политология является самой молодой среди так называемых общественных наук. Можно было бы сказать, что фактически она является ровесницей суверенитета. Дело в том, что в СССР ее почти официально окрестили "буржуазной лженаукой", и потому она была если не в загоне, то на периферии общественной мысли.

Когда в самые первые годы независимости Казахстана политологи стали плодиться как грибы после дождя, нас (да и, наверное, не только нас) смущало одно обстоятельство. Большинство этих новоявленных аналитиков составляли переквалифицировавшиеся специалисты по истории КПСС. Причем, что любопытно, трансформация политологии к исходу 20 лет независимости, хоть и с оговорками, но состоялась – целые бригады исследователей самых разных мастей и номенклатуры постепенно ведут отечественную политологическую науку к культуре так называемых think tank. И к настоящему моменту необходимо, на наш взгляд, лишь выработать правила игры и постараться хотя бы частично восстановить уровень образования.

Но в то же время следует отдавать себе отчет в том, что эта традиция – формулировать политологические стратагемы не только в академических стенах, но и на ниве прикладной науки – целиком и полностью скопирована с западных политических моделей. Приживется ли она в казахстанских степях? Это потребует немалых усилий хотя бы в части формулирования концепции, характерной только для наших палестин. Поэтому мы решили озадачить самых публичных экспертов страны тремя вопросами:

1. Имеет ли политология в Казахстане прикладное значение? В том смысле, насколько политическая власть считается с ней при выработке своего курса и принятии конкретных решений?

2. Используют ли госструктуры, политические партии в своей практической деятельности наработки (исследования, выводы, рекомендации) отечественных политологов? И если используют, то как?

3. Существуют ли конкретные критерии, по которым можно оценить это взаимодействие? В частности, в сравнении с опытом других стран (США, Европа, Россия)…

Досым Сатпаев, директор "Группы оценки рисков", кандидат политических наук:

1. К сожалению, политология в Казахстане в основном имеет только прикладное значение. Почему к сожалению? Потому что довольно незначительное количество политологов уделяют внимание теоретико-методологическим разработкам. В 2002 году в своей научной монографии "Политическая наука в Казахстане: состояние дисциплины" я назвал это одной из проблем нашего профессионального сообщества. Теоретико-методологическая база казахстанских политологов все еще эклектична и не систематизирована. Конечно, сегодня, спустя 11 лет после издания этой книги, ситуация немного изменилась. Стало появляться больше интересных научных монографий, но пока доминирует прикладная составляющая политологии. Еще одной проблемой является то, что политическая наука Казахстана является "вторичным потребителем" профессиональной информации, так как основная часть казахстанских политологов не владеет иностранными языками, в частности английским. Это делает их зависимыми в первую очередь от российского политологического пространства. С другой стороны, большая потребность есть в казахскоязычных политологах и в профессиональной литературе на казахском языке.

Что касается усиления прикладного направления в казахстанской политологии, то оно было связано с несколькими процессами. Во-первых, это расширение сферы социального и государственного заказа на политологические исследования. Во-вторых, обострение соперничества между различными ФПГ и политическими группировками не только за влия­ние в стране, но и за "уши" президента, что требовало наличия собственных аналитических структур. В-третьих, появление потребности в политологических исследованиях со стороны бизнес-структур, в том числе иностранных. В-четвертых, развитие информационного пространства страны, когда медийные структуры стали нуждаться в политических обозревателях. В послед­нем случае это привело к другой серьезной проблеме. Речь идет о появлении большого количества случайных людей, которые, не имея ни базового политологического образования, ни научных работ, ни признания в научном мире, стали именовать себя "политологами", тем самым дискредитируя саму науку.

2. По поводу отношения власти к рекомендациям могу сказать, что если в 1990-х внимание к политологическим исследованиям было незначительным, то с начала 2000-х ситуация изменилась. И власть, и бизнес, и оппозиция стали все чаще обращаться к политологам, делая заказы на различные исследования. Объективности ради стоит сказать, что одним это надо было для практических применений, а другим просто для галочки. Кстати, что касается "галочки", то я довольно скептически отношусь к госзаказам в рамках тендеров на проведение какой-либо исследовательской работы. Как показывает казахстан­ская практика, это пустая трата государственных денег, которые кому-то надо освоить, и времени, так как мало кого интересуют результаты, на получение которых, возможно, были затрачены значительные временные и людские ресурсы. Именно поэтому за все 10 лет существования моей организации мы ни разу не брали государственных заказов. Предпочтительнее работать индивидуально с теми, кто на самом деле заинтересован в объективной и даже критической аналитике с целью получить более или менее ясную картину окружающей политической действительности. В этой связи, например, более комфортно работать с иностранными инвесторами, которые хорошо знают цену времени и серьезной аналитике.

Что касается практического применения полученных рекомендаций, то раз на раз не приходится. Что-то берут во внимание, а что-то нет. Приведу конкретный пример. Еще работая в Центрально-Азиатском агентстве политических исследований в начале 2000-х годов, мы издали довольно много научных работ, имеющих прикладное значение, в первую очередь, для власти. В частности, в 2000-м вышли две коллективные монографии: "Уровень политического риска в Казахстане" и "Национальная безопасность Казахстана: иерархия угроз". В них уже тогда говорилось о многих проблемах, с которыми наша страна столкнулась лишь в последние годы. Это и проблема преемственности власти, и рост протестных настроений, и активизация террористических организаций. Кстати, по поводу террористических рисков для нашей республики много было написано научных, а не журналистских работ, еще в конце 1990-х, в журнале "Саясат". В 2003 году наша организация "Группа оценки рисков" совместно с Союзом ветеранов (участников) локальных войн и конфликтов "Боевое братство" Казахстана выпустила книгу: "Правила выживания в условиях городского терроризма", где даже давалась карта возможной активизации террористических групп, в том числе и на западе Казахстана. Но все эти работы оказались интересны только научному сообществу, хотя все они распространялись и среди государственных структур. Получается, что, игнорируя прогнозы казахстанских политологов, власть сама загнала себя в угол возникших проблем, которые можно было нейтрализовать еще в момент их зарождения.

Но мы не отчаиваемся и продолжаем свою работу. Как говорится, вода камень точит. Так, в 2009 году, после очередного конгресса политологов Казахстана, мы решили создать Альянс аналитических организаций РК, куда вошли разные исследовательские организации, каждая из которых имеет свою аналитическую нишу и свои источники финансирования. Единственное, что их объединило, так это желание делать совместные научные проекты, в том числе для презентации власти и обществу своего видения существующих проблем и выработки рекомендаций. Начиная с 2009-го, было выпущено несколько годовых отчетов о развитии государства и общества, которые также были предоставлены государственным структурам. Сейчас готовится к выходу коллективная монография по перспективам политического развития Казахстана, которая тоже содержит рекомендации для власти.

3. Главным критерием является особенность политической системы. Мировой опыт говорит о том, что степень внимательности политиков к политологическим исследованиям и консультациям прямо пропорциональна степени открытости политической системы и уровню политической конкуренции, которая порождает потребность в наличии различных информационных и аналитических каналов. В свою очередь, уровень открытости политической системы, где действует большое количество игроков, существенно помогает развитию как теоретической, так и прикладной политологии. Это хорошо показал опыт США.

Кстати, американский опыт интересен тем, что именно в США зародились не только первые политологические научные школы, но также появились первые think tank (фабрики мысли). Здесь я вспоминаю классификацию этих организаций, которую предложил американский политолог П.Диксон. Он выделил пять групп think tank:

1. неправительственные, которые состоят из экспертов, имеющих долгосрочные договоры на исследовательскую работу с государственными структурами;

2. внутриправительственные;

3. независимые исследовательские центры, базирующиеся в университетах;

4. консалтинговые фирмы (самостоятельные или являющиеся отделениями крупных бизнес-структур).

5. независимые некоммерческие "фабрики мысли", ориентирующиеся на изучение общественно значимых проблем и распространение результатов своей деятельности.

Большинство из этих think tank в Казахстане либо не существуют, либо появились относительно недавно. А те, которые есть, например работающие внутри государственных структур, показывают свою низкую эффективность.

Андрей Чеботарев, директор Центра актуальных исследований "Альтернатива":

1. Безусловно, политология используется казахстанскими властями в своей практике. И это выражается в двух ключевых аспектах:

а) аналитический, позволяющий объективно оценивать сложившуюся ситуацию в стране в целом или в отдельно взятой сфере, вокруг какого-либо события, политического института и т.д. и вырабатывать адекватные ей меры поведения (реагирования) государства или заинтересованного госоргана;

б) идеолого-пропагандистский, ориентированный на научно-теоретическое обоснование необходимости и популяризацию принимаемых властями различных мер.

Вместе с тем практика показывает, что у нас фактически во многом сохранился советский подход к практическому использованию методологии и инструментария политической науки. То есть когда речь идет о чисто внешних факторах, связанных с вопросами международного сотрудничества и обеспечением национальной безопасности, то преобладает аналитика. Это, к примеру, видно по деятельности аналитического отдела Совета безопасности или КИСИ при президенте РК. Тогда как в вопросах внутриполитического развития власти заинтересованы в политологах преимущественно для подачи через них обществу нужной им (так сказать, "правильной") информации. Так в основном действуют подразделения Администрации президента и акиматов, занимающиеся вопросами внутренней политики, Минкультуры и информации и НДП "Нур Отан".

2. По опыту своей деятельности могу сказать, что с партиями все проще в сравнении с тем же государством, но зачастую сложнее в процессе практической работы. Чаще всего им нужны политтехнологии, особенно когда это касается проведения избирательных кампаний или каких-либо масштабных мероприятий. Однако в последнее время здесь все сводится к обычной пропаганде. Так что у казахстанских партий, причем далеко не всех, журналисты и пиарщики востребованы больше, чем политические аналитики.

Что касается госорганов, то самым распространенным методом их взаимодействия с политологами является приглашение на государственную службу. Однако только о единицах из моих коллег, кто ушел туда, можно сказать, что они работают по специальности. Тогда как очень многие представители экспертно-политологического сообщества буквально "растворились" в госаппарате, став обычными чиновниками. Не думаю, что с точки зрения аналитического обеспечения своей политики государство от этого выиграло.

Другой формат рассматриваемых взаимоотношений – это привлечение политологов различными госорганами и окологосударственными структурами к участию в работе созданных при них общественных или экспертных советов. Например, некоторые известные представители экспертно-политологического сообщества Казахстана входят в состав Экспертного совета при Совете безопасности, Совета по внешней политике при МИД, Совета по связям с общественностью в области образования при МОН, Общественного совета при МВД. Лично я вхожу в Научно-экспертный совет Ассамблеи народа Казахстана. Есть еще Алматинский клуб экспертов, созданный в декабре 2012 года по инициативе НДП "Нур Отан".

С одной стороны, это вполне приемлемый формат взаимодействия между экспертами и соответствующими структурами. Однако, с другой стороны, во-первых, в большинстве случаев к участию в подобных советах экспертов приглашают не с учетом их профессионального уровня, а исходя из личных симпатий и предпочтений чиновников, курирующих работу данных органов. Во-вторых, большинство этих советов не работают на какой-то системной основе. Их заседания проводятся весьма нерегулярно. Например, НЭС АНК последний раз собирался в сентябре 2011 года. В-третьих, здесь отсутствуют механизмы продвижения выработанных данными советами рекомендаций и предложений до уровня принятия соответствующих решений. И, в-четвертых, в конечном итоге все сводится к идеолого-пропагандистской составляющей работы данных органов. Так что, за редким исключением, и здесь все фактически уходит впустую.

Так что системного, последовательного и, что главное, заинтересованного взаимодействия с представителями экспертно-политологического сообщества ни государство, ни политические партии в Казахстане фактически не осуществляют. Во всяком случае, аналитическая (исследовательская) составляющая этого взаимодействия сведена к минимуму.

3. От ответа на третий вопрос господин Чеботарев воздержался, выразив свое мнение следующим образом: "По данному вопросу надо проводить специальное исследование".

Вопросы задавал Кенже ТАТИЛЯ

25.01.2013