В.Терехов: Смена власти в ведущих странах АТР. Как это отразится на ситуации в регионе? 08:39 28.01.2013
В конце 2012 - начале 2013 гг. произошла смена власти во всех трех ключевых игроках Азиатско-Тихоокеанского региона - в США, КНР и Японии. Что это будет означать для развития ситуации в регионе, в возрастающей степени определяющем политическую карту всего мира? Этот вопрос приобретает особую актуальность в связи, как выражаются математики, с "гладким и непрерывным" нарастанием в последние несколько лет негатива в картине, отображающей региональную ситуацию, а также отсутствием в ней каких-либо намеков на позитивные тенденции.
Представляется очевидным, что ни один из тройки основных региональных игроков не обладают полнотой в свободе действий, а их политика определяется как совокупностью внутренних факторов, так и трендами во внешнеполитической обстановке. Из последних особую значимость для каждого члена "тройки" приобретают стратегии двух других основных игроков. В этих условиях партийно-персональные изменения во властных структурах "большой тройки" могут существенным образом повлиять, скорее, на тактику, но не на стратегический уровень их политики в регионе.
Особенно отчетливо это иллюстрируется примером Японии, где в результате внеочередных выборов в нижнюю палату парламента к власти вернулась Либерально-Демократическая партия (ЛДП), вплоть до осени 2009 г. правившая страной почти непрерывно со второй половины 50-х гг. Первые шаги правительства, сформированного новым премьер-министром Синдзо Абэ (уже занимавшим этот пост в 2006-2007 гг.), лишь более отчетливо, чем политика их предшественников от проигравшей Демократической партии Японии (ДПЯ), проясняют новые тенденции в позиционировании страны, обозначившиеся после окончания "холодной войны".
Появившийся тогда термин "нормализация" Японии стал результатом осознания элитой страны исчерпанности т.н. "доктрины Есиды" (по имени первого послевоенного премьер-министра страны). Она включала в себя два взаимосвязанных положения: во-первых, все силы страны должны были быть сосредоточены на восстановлении и развитии экономики; во-вторых, этому вполне способствовала навязанная победителями Конституция 1947 г. Она позволяла избегать как "излишних" оборонных расходов, так и участия в военных акциях ключевого союзника, в какового превратились США.
В апреле 2012 г. ЛДП опубликовала проект новой Конституции, оцененный японскими экспертами "как весьма консервативный". Он включил в себя положения, в соответствии с которыми статус императора может повыситься с нынешнего "Символа единства нации" до "Главы государства", а от граждан потребуется выражение уважения к национальным гимну и флагу. Нынешние "Силы самообороны" (Self-Defense Force, SDF) при этом переименовываются в "Вооруженные силы" (каковыми они давно де-факто являются). Предлагается также повысить властные полномочия премьер-министра в сфере принятия решений в "экстренных" условиях, требующих использования военной силы.
Свидетельством "консервативных" взглядов нового премьер-министра должно было явиться посещение им синтоистского храма в честь императора Мейдзи1, с именем которого связывается становление современной Японии, соединившей в себе определенные черты западной культуры, а также государственного устройства и древних традиций. Он стал третьим премьер-министром за последние 25 лет, посетившим этот храм.
В предвыборном манифесте ЛДП говорилось о необходимости нового толкования "пацифистских" статей Конституции 1947 г., которое позволило бы SDF участвовать в акциях коллективной самообороны, предусмотренных Уставом ООН. Кроме того, С.Абэ выступает за резкое "смягчение" тех положений ст.96 нынешней Конституции, которыми прописан порядок внесения изменений, с тем, чтобы в будущем стало возможным полностью исключить из нее "пацифистские" статьи 1 и 2.
Естественно, что подобные тенденции в японской внутриполитической жизни вызывают настороженность в Китае и Южной Корее, наиболее пострадавших от японской армии в период до и во время Второй мировой войны. В то же время, следует отметить исключительность в современной мировой практике конституционно установленного отказа "от обладания вооруженными силами, а также от войны, как способа решения" государственных проблем (основное положение ст.2 Конституции 1947 г.).
Помимо фактора "исключительности" указанных статей, их судьба предопределена и объективным процессом всестороннего роста КНР, который Японией, а также некоторыми другими соседями Китая, оценивается сегодня в качестве главного источника угрозы безопасности и национальным интересам. Этот процесс способствует ускорению "нормализации" Японии, что, в свою очередь, провоцирует опасения в Китае.
Пока не видно, что может остановить эту порочную спираль роста взаимных подозрений и опасений. Первый премьер-министр от ДПЯ Юкио Хатояма, почтивший в середине января в ходе частного визита в КНР памятник жертвам "Нанкинской резни" 1937 г. и назвавший "спорной территорией" острова Сенкаку/Дяоюйдао, был тут же назван министром обороны Японии "предателем"2 (но весьма благожелательно оценен в Китае3). А вот и С.Абэ, и оба предшествовавших ему премьер-министра от ДПЯ (Наото Кан и Есихико Нода) принадлежность этих островов не считают даже предметом для обсуждений (как, впрочем, и Китай).
Включение этой позиции в риторику руководителей обеих стран о стремлении к развитию двусторонних отношений превращает ее в демонстрацию логического абсурда.
Ситуация вокруг островов Сенкаку/Дяоюйдао, во-первых, является, скорее, диагнозом состояния двусторонних политических отношений, чем основной причиной их напряженности, и, во-вторых, свидетельством краха иллюзий относительно решающей роли развития международной торговли (и вообще экономических факторов) на состояние межгосударственных отношений. На рубеже 80-90-х гг. эти иллюзии были в очередной раз реанимированы и вошли в качестве одной из основных компонент в т.н. "Вашингтонский консенсус".
Опасения в связи с ростом КНР диктуют Японии вполне ожидаемую внешнеполитическую стратегию. Она включает в себя две основные компоненты: укрепление военно-политического альянса с США и развитие отношений с соседями Китая. Вторую компоненту иллюстрирует визит с 16 по 19 января С.Абэ в три ведущие страны Юго-Восточной Азии (Вьетнам, Таиланд и Индонезию). В столицах этих стран С.Абэ говорил о "недопустимости использования силы в территориальных спорах" не только в Восточно-Китайском море (где расположены острова Сенкаку/Дяоюйдао), но и в Южно-Китайском море, где КНР находится в состоянии аналогичных споров с рядом стран субрегиона (включая Вьетнам).
Столь же ожидаемой была и реакция в КНР на первое зарубежное турне С.Абэ, оценившей его в качестве "попытки окружить Китай"4. Оно было прервано в Джакарте в связи с необходимостью экстренного реагирования на известные события в Алжире, где в числе захваченных исламистами заложников оказались 17 японцев. Видимо, руководствуясь мотивами "электорального" плана (связанными с предстоящими летом выборами в верхнюю палату парламента), премьер-министр решил срочно вернуться в Токио, воздержавшись пока от обнародования "доктрины Абэ", в которой, вероятно, формулируется японское видение развития ситуации в АТР5.
На пути же к реализации первой из упомянутых выше компонент японской внешнеполитической стратегии возникли некоторые проблемы, о масштабах которых пока судить рано. Они проявились, в частности, в том, что Синдзо Абэ пришлось отказаться от намерения совершить свой первый заграничный визит в столицу ключевого союзника, о чем после выборов 16 декабря лидер победившей партии предварительно договорился с вновь избранным президентом США. В Вашингтоне "вдруг вспомнили", что график Барака Обамы на январь плотно расписан в связи с церемонией инаугурации. По последним данным указанный визит предполагается осуществить "в первой половине февраля"6.
Однако реальные причины отсрочки саммита двух ключевых союзников в АТР носят существенно более весомый характер. Каждый из участников альянса ждет прояснения позиции партнера касательно некоторых важных вопросов. Для США таковым является, прежде всего, вопрос о присоединении Японии к переговорам о создании зоны свободной торговли в рамках "Транстихоокеанского партнерства" (ТТП). Этот проект рассматривается в США даже не столько с позиций экономической целесообразности, сколько стратегической игры с основным региональным оппонентом, т.е. Китаем. В Вашингтоне, мягко говоря, удивлены колебаниями своего главного регионального союзника в данном вопросе.
Между тем у Японии есть весьма веские причины для выговаривания себе определенных исключений из общего правила снятия всех таможенных барьеров в будущем ТТП. Речь идет, главным образом, о продукции сельского хозяйства и рыболовства, многих из производителей которой ждет вероятное банкротство, когда в страну беспрепятственно хлынут дешевые товары от партнеров по ТТП (мясо из США, рис из Вьетнама,…).
Снова напомним, что летом предстоят выборы в верхнюю палату японского парламента и колебания представителей всего внутриполитического спектра Японии относительно ТТП вполне понятны. Между тем и в самой Японии ждут большей ясности относительно критически важного для нее вопроса о будущей политике США в АТР в целом и на китайском направлении, в особенности.
В ходе "зондажного" визита в Вашингтон министра иностранных дел Фумио Кисиды и его переговоров 18 января с Хиллари Клинтон, последняя произнесла, в общем, традиционную формулу, отражающую официальную позицию США по проблеме владения островами Сенкаку/Дяоюйдао. Эта формула включает в себя напоминание об обязательствах по обеспечению безопасности и территориальной целостности Японии, положение об отсутствии "окончательного мнения" Вашингтона о принадлежности указанных островов и констатацию владения ими в настоящее время Японией де-факто. Но, видимо, "тональность", с которой указанная формула была воспроизведена, позволила некоторым японским журналистам оценить ее в качестве "предупреждения в адрес Китая"7.
Но это была Х.Клинтон, уступающая свой пост руководителя внешнеполитического ведомства сенатору Джону Керри. Его относят к "прагматикам", учитывающим проблемы в американской экономике, а также опасность, исходящую от эффекта "имперского перегрева". Не ясно, что услышит от него и от американского президента Синдзо Абэ в ходе своего визита в Вашингтон. Видимо, в американском истеблишменте продолжается борьба между сторонниками сохранения глобального присутствия, а также военно-политических обязательств США, и теми же "прагматиками", исход которой пока неясен.
Владимир Терехов, ведущий научный сотрудник Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований – специально для Интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение".
1. Abe becomes 1st PM to visit Meiji Shrine in 6 years//The Mainichi (Kyodo), January 14, 20013. 2. China hype Hatoyama’s war regrets// The Japan Times, Jan/ 19, 2013. 3. Former Japanese PM prays at Nanjing memorial//Global Times, 2013-1-18. 4. China hype Hatoyama’… 5. Reiji Yoshida, Seven Japanese confirmed safe but fate of 10 others unknown in Algeria hostage situation// The Japan Times, Jan/ 19, 2013. 6. U.S. Warns China to steer clears of Sencacus//The Japan Times (Kyodo), Jan. 20, 2013. 7. Ibid.
25 янв. 2013
|