Армия и перспективы "демократического проекта" на Ближнем Востоке

Сегодня в странах победившей революции остро стоит вопрос, какую роль армия сможет сыграть на этапе перехода этих стран к демократии и можно ли говорить о возможности демократизации самой армии в условиях переходного периода.

От позиции военных во многом зависит и дальнейший ход модернизации, и судьбы самих арабских режимов. Это особенно заметно в нынешний, непростой для арабских стран период смены правящих элит и трансформации общества от жестко авторитарных типов правления к развитию в них процессов политической либерализации и демократизации. Арабский мир стоит сегодня перед выбором. С одной стороны, без политической модернизации нельзя добиться уменьшения влияния военных на политику и поставить армию под контроль гражданского общества. С другой стороны, в представлении самих военных модернизация в регионе должна быть связана, прежде всего, с укреплением единства общества, сохранением территориальной целостности государства, проведением экономических реформ и строительством эффективных вооруженных сил, т.е., по существу, сводиться к модернизации экономической. Политическая же либерализация, особенно в условиях региональной нестабильности, возросшей угрозы раскола общества по религиозному и этническому признакам, усиления политической активности "исламистов", рассматривается ими, в лучшем случае, как отдаленная перспектива. Во многом непропорционально большое влияние на власть военных обусловлено еще и слабостью самих ближневосточных политиков. Во главе светских политических партий на Арабском Востоке стоят лидеры, которые слабо прислушиваются к идущим снизу призывам обновления. Подобная политическая "глухота" не позволяет им адекватно реагировать на происходящие в мире и регионе изменения и попытаться легитимизироваться в рамках новой идеологии и политической практики. Прежняя конфигурация власти блокирует новые инициативы и консервирует традиционную систему выдвижения руководящих кадров. В результате влияние военных в политике в условиях переживаемого регионом кризисного этапа развития остается весьма значительным, потому что гражданские политики далеко не всегда способны обеспечить долговременную политическую стабильность и эффективное управление страной. Постоянное стремление военных находиться рядом с властью, а то и внутри нее, имеет и обратный эффект, как правило, негативный. Это проявляется в ослаблении способности гражданских властей эффективно контролировать свое политическое пространство и самим эффективно руководить политическим процессом. Как уже указывалось, слабость и неуверенность гражданских властей во многом детерминировалась особым статусом военных, утвердившимся в национальном сознании и исторической памяти народа. Политический класс смотрел на многие процессы в стране глазами военных, опасаясь бросить вызов армии. Даже вопросы, которые в демократических странах решались бы в сфере гражданской политики, социального регулирования, культуры и экономики, становились в государствах региона предметом национальной безопасности и автоматически включались в компетенцию военных. Политическое пространство, где гражданские власти могли бы действовать политическими средствами, оставалось, таким образом, весьма ограниченным, а действия политиков (всегда с оглядкой на военных) зачастую оказывались неэффективными, вызывали недоверие значительных групп населения и низкий уровень народной поддержки. И, напротив, на этом фоне доверие к военным было в обществе высоким. Неудивительно, что армия до сих пор остается наиболее влиятельной политической силой в арабских государствах Ближнего Востока, а уровень гражданского контроля над вооруженными силами - весьма незначительным.

Это, однако, не означает отсутствия всякого прогресса. Несмотря на относительную слабость своей социальной базы и нестабильность многопартийной системы, гражданские власти в ряде государств региона (Турция, Тунис, Египет, Ливан, Иордания) все же способствовали введению в политическую практику элементов плюрализма и большего динамизма. Способность гражданской системы управления справляться с кризисными ситуациями в последнее время окрепла. Во многих государствах региона военные, продолжая пользоваться большим влиянием и доминируя в решении ряда специфических проблем, уже не могли контролировать власть и страну. В целом проблема встраивания программ модернизации армий в общий процесс реформ и демократизации в регионе должна рассматриваться не только с региональной точки зрения, а в более широком плане - как обеспечение безопасности и стабильности во всем мире. Это тем более верно, поскольку данный регион обладает ядерным оружием и является зоной опасных международных конфликтов.

Сегодня в подавляющем большинстве стран Ближнего Востока гражданское общество только начинает складываться. Между ним и военными сохраняется немало противоречий. Первое выступает за глубокое реформирование армии, которая сохраняет все признаки вооруженных сил авторитарной системы, а власти стремятся сохранить статус-кво, опасаясь нарушить сложившийся баланс сил и интересов. Даже в такой светской и демократической стране, как Турция правящая элита, особенно ее военное крыло, отрицательно реагировала на эти предложения. Военные всячески стремились сохранить свое особое положение в обществе, ссылаясь на внешнюю угрозу, опасность радикального исламизма и этнического сепаратизма. Если в конечном итоге страны Ближнего Востока выберут демократический путь развития, то гражданское общество постепенно станет играть решающую роль в формировании власти и политики, осуществлении контроля над основными сферами жизни и деятельности государства, в т.ч. и над армией. Однако в условиях неразвитости демократических институтов в арабских государствах Ближнего Востока и практически полном отсутствии в них подлинно гражданского общества сегодня можно говорить не столько о гражданском контроле над армией, сколько о контроле со стороны политической власти, в состав которой, наряду с гражданскими политиками, входят также и представители военных кругов.

Армия и демократия в арабских странах - достаточно сложное явление. С одной стороны, понятие армии не всегда противоречит демократии, а, с другой - эти понятия сильно разнятся в практическом плане. Основной вопрос заключается в том, о какой демократии идет речь. Во многом роль армии в демократическом процессе предопределена заранее, что вытекает из ее объективной роли в обществе и государстве. С одной стороны, армия - это часть народа. С другой - это политический институт государства, уполномоченный им на насильственные действия в критических для страны ситуациях. В ряде стран армия выступает против демократии, считая демократизацию процессом разрушения общества и власти, которые она охраняет и поэтому часто прибегает к силе.

Сегодня в Египте или любой другой арабской стране (в настоящий момент за исключением Сирии) происходит пересмотр договора между армией и политической властью. В Египте армия требует гарантий от революционной молодежи, "Братьев-мусульман" и старых политических партий на переходный период, который очень быстро пройдет в силу усиливающейся динамики изменений в этой сфере.

Процесс демократизации армии или отстранения военных от политики весьма затруднен в арабских странах. Надо ли демократизировать армию или изменить характер воспитательной работы в ней, культуру взаимоотношений внутри армейской корпорации, которая сегодня не соответствует требованиям демократии? Сегодня выходом из сложившегося положения может стать подчинение военных избранным гражданским властям вне зависимости от того, была ли армия демократизирована или нет. В то же время она должна выполнять свою функцию защиты страны и той же гражданской организации управления. Проблема демократизации армии достаточно серьезна и требует новой культуры в обществе и в самой армейской среде, что потребует времени. К тому же успешность подобных решений в немалой степени определяется человеческим фактором. Например, в Турции удаление армии от политики, осуществленное в период правления ПСР, было бы чрезвычайно затруднено или невозможно, если бы не позиция начальника Генштаба Хилми Исхака (2002-2003 гг.), который был убежденным сторонником того, что роль армии в политике должна быть сокращена, а роль гражданского общества - вырасти, и оно должно осуществлять контроль над армией. Сыграл свою роль также и внешний фактор, выразившийся в стремлении Турции стать частью ЕС.

В арабских странах ситуация кардинально иная. Во-первых, на внутренние процессы в ряде этих стран большое воздействие оказывают внешние силы, прежде всего в лице США и стран Западной Европы. Во-вторых, у Запада не было до сих пор по-настоящему реальной программы по отводу военных от политики. Это объяснялось рядом факторов, в т.ч. тесными связями США с Израилем и заботой о его безопасности. Играл свою роль и антиамериканский настрой "арабской улицы". Поэтому, с точки зрения США, любое арабское гражданское правительство в конечном итоге не могло бы долго следовать в фарватере политики США и Израиля в регионе, особенно в вопросах региональной безопасности. В свою очередь ни США, ни Израиль не были заинтересованы в подлинной демократизации арабских стран и изменении в них роли армии в политике. Данное обстоятельство нашло отражение и в научной сфере, которая служила оформлением практической политики США в этом вопросе в регионе. Так, в период 60-х гг. прошлого столетия в научных центрах Восточного побережья США процветала т.н. "Development theory". Группа ученых, разрабатывавших ее, и связанные с ней политики верили в то, что приход военных к власти в государствах региона будет способствовать борьбе с коммунизмом и что военные смогут обеспечить необходимое развитие этих государств. Поэтому США поддержали антимонархическую революцию 1952 г. в Египте (14), приход Айюб Хана в Пакистане и т.п.

И сегодня, в условиях революционного подъема в арабских странах, прежние стереотипы "холодной войны" дают о себе знать. Ни США, ни другие страны Запада не заняли решительную позицию в отношении политических процессов в Египте и слабо реагируют на постреволюционные требования политических активистов, касающиеся изменения роли военных. Госсекретарь США Х.Клинтон поддержала все действия Высшего военного совета и выразила уверенность в том, что он окажется способен осуществить передачу власти. В то же время любопытно, что во всех арабских странах, охваченных революционным подъемом, демонстранты выдвигали любые требования, кроме одного - демократизации вооруженных сил и сокращения их роли в политике.

Впрочем, ситуация постепенно меняется. США и Западная Европа в целом поддержали арабские революции и постепенно отходят от одобрения прежней роли военных в этих странах. В какой-то степени учет Западом интересов арабских народов объясняется его заинтересованностью в том, чтобы придать определенный импульс развития этому региону в противовес стремительно развивающемуся региону ЮВА и Китаю. Поэтому Запад хочет добиться определенного умиротворения в арабском мире, без которого невозможно обеспечить его развитие. Но это, конечно, не значит, что уже в ближайшее время арабские армии превратятся в обычные государственные организации, потому что без них процесс демократизации в этих странах невозможен. А военные, в свою очередь, хотят заключить с новой властью договор, опираясь на прошлый опыт, когда они открыто вмешивались в политику. В этом случае весьма показателен опыт Египта (15). Если в Египте все пойдет по намеченному пути, и демократический процесс действительно будет осуществляться, то это окажет влияние и на другие страны, где произошла революция.

Ахмедов Владимир, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН.

14. Газеты в СССР называли египетскую революцию 1952 г. реакционным переворотом

15. По некоторым данным, египетские военные контролируют от 35 до 40% национальной экономики

01.02.2013