Смена режимов в ряде арабских стран имела одним из своих последствий полную разбалансировку ситуации в регионе. Выявилось отсутствие каких-либо механизмов, которые могли бы эффективно способствовать стабилизации внутреннего положения в "революционных" странах, содействовать цивилизованному решению назревших острых проблем политического, социального, экономического и этноконфессионального характера.

Каждое из государств арабского мира ощутило свою уязвимость в самой важной сфере - обеспечении национальной безопасности.

Скажем прямо - ООН, Совет Безопасности действовали на ближневосточном направлении в этот период неповоротливо и неубедительно.

Первые решения СБ ООН (по Ливии) принимались не в результате выверенных, серьезных данных о реальном развитии ситуации, а на основе газетных сообщений, кино- и фотоматериалов, появившихся в СМИ. Можно смело говорить об определенной "заданности" и субъективности оценок, содержавшихся в большинстве публикаций относительно обстановки в Ливии, Сирии, других странах региона. При этом не было даже попыток организовать мониторинг ситуации, направить на место событий международных инспекторов, миссии по выяснению фактов. Потребовался целый год для принятия решения о назначении спецпредставителя Генерального секретаря ООН и Лиги арабских государств по вопросам разблокирования ситуации в Сирии.

Невразумительная позиция ООН, Совета Безопасности в этот период своеобразно "дополнялась" фактическим отсутствием региональных структур, которые могли бы эффективно содействовать укреплению мира и стабильности в странах этого важного района мира.

Лига арабских государств вновь продемонстрировала свою разобщенность, подверженность внешнему воздействию. Других же механизмов регионального масштаба на Ближнем Востоке в наличии не оказалось.

Одним из наиболее негативных аспектов создавшейся ситуации стало отсутствие системы получения сколь-либо надежной информации о реальной обстановке "на местах".

Стороны конфликта "соревновались" в продавливании через СМИ своих версий происходящего. "Победителем" оказывался тот, кто имел лучший выход на органы информации, прежде всего западные.

В этих условиях остро ощущалось отсутствие механизма региональной безопасности, который бы осуществлял мониторинг ситуации и оказывал сторонам содействие в преодолении кризиса.

Между тем было бы уместным напомнить, что Российская Федерация, как никто другой, приложила в свое время большие усилия в направлении создания именно такого механизма региональной безопасности.

В Москве в январе 1992 г. - 20 лет назад - был осуществлен запуск многостороннего формата мирного ближневосточного процесса, который включал рабочую группу по контролю над вооружениями и региональной безопасности на Ближнем Востоке (РГКВРБ).

20-летний "юбилей" РГКВРБ дает импульс к осмыслению очень важного вопроса - в силу каких причин так и не удалось создать сколь-либо прочной системы безопасности в ближневосточном регионе и что можно предложить для решения этой задачи сегодня?

Прежде чем взяться за решение этой задачи, важно принять во внимание те наработки и достижения, которые были в прошлом. Вместе с тем следует учесть те обстоятельства, которые привели к срыву многостороннего процесса, направленного на достижение мира и безопасности в регионе.

Мне довелось принимать непосредственное участие в подготовке и проведении в январе 1992 г. Московской встречи на уровне министров иностранных дел, давшей старт созданию пяти многосторонних рабочих групп, в т.ч. группы по контролю над вооружениями и региональной безопасности на Ближнем Востоке.

Обстановка проведения этой встречи была во многом уникальной. Только что распался Советский Союз. В знаменитом высотном здании Министерства иностранных дел СССР на Смоленской площади, построенном в стиле "сталинской" монументальной послевоенной архитектуры, теперь расположилось Министерство иностранных дел Российской Федерации, ранее занимавшее скромный особняк вблизи Колхозной площади.

Ситуация сложилась таким образом, что многосторонняя встреча по Ближнему Востоку, на которую собрались представители стран, стала, по существу, первым, "стартовым" крупным внешнеполитическим мероприятием "новой России".

В повестку дня был вынесен вопрос, связанный с решением задачи урегулирования ближневосточного конфликта - задачи сложной и многоаспектной, которую не удалось одолеть в период существования СССР. В силу этого руководство страны требовало, чтобы встреча в Москве продемонстрировала качественно новые возможности, открывшиеся вследствие завершения "холодной войны", преодоления идеологического противостояния Москвы и Вашингтона.

Если брать техническую сторону дела, то следует отметить, что решение вопросов организации работы конференции во многом облегчалось тем, что весь состав профильного Управления Ближнего Востока и Северной Африки советского Министерства иностранных дел, отвечавшего за проведение встречи, был без всяких изменений или сокращений переведен на работу в МИД России. Это относилось и к тем, кто в контактах с американскими специалистами, представителями государственного руководства и внешнеполитических ведомств арабских стран, Израиля и других государств вырабатывали концепцию мирного ближневосточного процесса, в т.ч. его многостороннего формата.

Как организаторы встречи, мы полагали, что должны иметь определенный "стартовый" набор идей и предложений, с помощью которых можно было бы с самого начала задать высокий рабочий ритм деятельности групп, нацелить их на ключевые проблемы мирного переустройства ближневосточного региона. Эти идеи высказывались российскими представителями как в ходе двусторонних консультаций, так и на официальных общих заседаниях делегаций.

В отношении РГКВРБ отмечалось, что целью ее деятельности должно быть содействие созданию системы мер по предотвращению вооруженных конфликтов в регионе в интересах безопасности всех без исключения государств и народов Ближнего Востока.

В более конкретном плане российская точка зрения заключалась в том, что РГКВРБ призвана выполнить ряд ключевых задач.

Во-первых, показать принципиальную возможность находить решения самых деликатных проблем ближневосточного региона, в т.ч. относившихся к сфере безопасности.

Второе - продемонстрировать полезность и эффективность коллективного формата (с участием внерегиональных сторон, в т.ч. коспонсоров - России и США) в решении военно-политических проблем и, в более широком контексте, проблем обеспечения безопасности.

Третье - способствовать созданию между странами региона, в т.ч. между арабами и Израилем, нового политико-психологического климата, основанного на духе доверия и нацеленности на поиск компромиссов.

Четвертое - определиться в отношении территориальных рамок будущей системы безопасности на Ближнем Востоке, прояснить вопросы "стыковки" ближневосточной системы безопасности с уже сложившимися международными механизмами ее укрепления, в т.ч. теми, которые были созданы в 1970-1980-е гг. на Европейском континенте.

Пятое - сформировать принципы устойчивой системы региональной безопасности применительно к Ближнему Востоку.

Шестое - обозначить "инструментарий" обеспечения региональной безопасности, в т.ч. путем осуществления мониторинга ситуации в "проблемных" районах.

Продолжение следует

Андрей Глебович Бакланов - начальник Управления международных связей аппарата Совета Федерации Федерального Собрания РФ, заместитель председателя Совета Ассоциации российских дипломатов.

06.02.2013