М.Агаджанян: США-Иран. Взаимные гарантии и прямые переговоры 00:21 20.02.2013
В преддверии очередного раунда переговоров по ядерной программе Ирана, который на этот раз пройдет в Казахстане, вопрос налаживания прямого политического контакта между Вашингтоном и Тегераном получил новые проявления.
Тональность и содержание темы сдерживания Ирана не претерпели качественных изменений в заявлениях и оценках американских источников. Как и прежде, они выстраиваются в общую линию необходимости поиска дипломатических путей урегулирования противоречий с Ираном, однако до того момента, когда последний непосредственно приблизится к возможности создания ядерного боезаряда. Если Иран подойдет вплотную к условной "красной линии", то дипломатия уступит место военным методам оказания давления.
Указанная общая схема подхода США к урегулированию противоречий с Ираном примерно на рубеже 2011-2012 гг. стала все больше включать возможность прямых переговоров между ними. В Вашингтоне ощущают деструктивность подхода сведения всех противоречий с Ираном лишь к ядерному досье. Это ведет к пониманию целесообразности расширения рамок возможного диалога с Ираном до круга региональных тем, по которым стороны могли бы выйти на компромиссные развязки. Но подойти к началу прямого формата переговоров не удастся без хотя бы минимального, но сближения позиций вокруг ядерной программы Тегерана.
Получается некий замкнутый круг, преодоление которого настраивает США на поиск нестандартных решений. Одно из предложений последних дней, прозвучавших из Вашингтона, было сделано бывшим заместителем председателя Объединенного комитета начальников штабов ВС США Джеймсом Картрайтом. Генерал высказал мнение о целесообразности применения к Ирану т.н. гарантий "расширенного сдерживания".
Малая реалистичность идеи Картрайта была сразу же отмечена представителями экспертного сообщества. По сути, генерал экстраполировал идею "расширенного ядерного сдерживания", задействованную США в отношениях с их союзниками в годы "холодной войны" (к примеру, с Австралией, Японией, Южной Кореей, Саудовской Аравией) на нынешнюю ситуацию в зоне Ближнего и Среднего Востока.
Как известно, существует условная градация гарантий безопасности на "позитивные" и "негативные". Если в рамках много- или двусторонних международных договоров государства принимают на себя обязательства защищать друг друга в случае нападения на одного из участников соглашений, то это "позитивный" вид гарантий безопасности. Такое гарантирование безопасности чаще всего проявляется через создание и деятельность военно-политических блоков (НАТО, ОДКБ). "Негативными" гарантиями безопасности называют обязательства одного государства или группы государств не применять силу в отношениях с другими странами. Проще говоря, государство обязуется воздерживаться от военного нападения на своего оппонента, с которым у него имеются серьезные противоречия.
Задействование со стороны США по отношению к Ирану формата "позитивных" гарантий безопасности абсолютно нереалистично. Идея же взаимных гарантий США и Ирана о ненападении представляется гипотетически возможной, но и на пути ее реализации лежит целый ряд ограничительных факторов. Последние, прежде всего, проявляются в региональной плоскости противостояния в связке Израиль-Иран, а также в присутствующих противоречиях Ирана с другим флангом союзников и партнеров США в регионе (арабские монархии Персидского залива).
Можно предположить, что выдвижение идеи Картрайта преследует цель продвинуться на пути именно такого разрешения ситуации в американо-иранских отношениях (взаимные гарантии ненападения расширенного свойства) и устранения угрозы масштабной военной эскалации на Ближнем и Среднем Востоке.
Задача настолько важна и масштабна, что для ее реализации нужны усилия всех крупных государств мира. Уже сейчас можно спрогнозировать, что Иран попытается расширить рамки гарантирования своего суверенитета и безопасности взамен исключения любых попыток обрести ядерный боезаряд, вовлечением всех постоянных членов Совета Безопасности ООН. Особую ценность для Тегерана в создании эффективной системы взаимного гарантирования представило бы участие в ней Москвы и Пекина, что придаст общей конструкции гарантий устойчивый, завершенный вид.
К сожалению, нынешний этап не настраивает на оптимизм в вопросе скорого налаживания механизмов американо-иранского прямого диалога. Прагматично мыслящих экспертов и политиков не покидает ощущение, что выдвижение Вашингтоном неких идей, озвучивание заявлений о целесообразности урегулирования противоречий с Ираном путем задействования прямого переговорного канала не выходит пока за рамки зондирующих информационных "пробросов". Реальными предпосылками для обращения сторон к предметным обсуждениям темы прямого диалога текущий этап не отмечен.
На определенном этапе активных обсуждений вопроса прямого американо-иранского контакта (указанный нами выше временной рубеж 2011-2012 гг.) было больше оснований надеяться на предметную отдачу от данных обсуждений. Здесь можно вспомнить отрезок времени в первой половине 2012 г., когда США и Иран подали миру объективные признаки своей заинтересованности в прямом диалоге.
В январе прошлого года стало известно о послании президента США Барака Обамы высшему руководителю Ирана Али Хаменеи. Тогда в СМИ просочились некоторые фрагменты послания хозяина Белого дома. Иранские источники отмечали, что "первая часть письма содержала угрозы" (вокруг темы закрытия Ормузского пролива), а "вторая часть - предложение о диалоге".
Вторым эпизодом в опосредованном общении руководства США и Ирана стало послание Обамы аятолле Хаменеи, переданное в апреле 2012 г. через турецкого премьера Реджепа Эрдогана. На этот раз некоторые СМИ (в основном - турецкие) сообщили, что Вашингтон якобы не станет противодействовать реализации ядерной программы Ирана, если иранское руководство докажет, что оно никогда не будет создавать ядерное оружие. В том же послании, если верить турецким источникам, американская сторона одобрила заявления Хаменеи о том, что создание оружия массового уничтожения противоречит принципам ислама.
Тем не менее, дальнейший ход событий показал возвращение Вашингтона и Тегерана к привычной диспозиции в их отношениях последних десятилетий – не взаимное гарантирование безопасности, а взаимная демонстрация военной силы.
Долгосрочный прогноз в вопросе склонения США и Ирана к необходимости прямого диалога - позитивный. Об этом свидетельствует, в частности, тот фактор, что даже в "неоконсервативные" времена администрации Белого дома в Пентагоне и Госдепартаменте преобладали прагматичные подходы в отношении Ирана.
Все последние годы в военном ведомстве США наиболее разделяемой точкой зрения оставалась констатация ожидающих США и их ближневосточных союзников самых серьезных испытаний в случае предпринятия военных ударов по ядерной и военной инфраструктуре Ирана. С середины 2000-х гг. в военно-политическом руководстве США не потеряла актуальности точка зрения о том, что военные удары по соответствующим объектам Ирана не закроют его ядерную программу, а лишь отбросят ее на определенное время назад. В дальнейшем же США ждет еще более эскалационный виток в регионе, т.к. руководство Ирана примет принципиальное решение о необходимости обладания ядерным боезарядом.
Упомянутого Картрайта, как и других видных представителей военно-политического руководства США, можно отнести именно к таким прагматикам по "иранской теме". Известны следующие его оценки, озвученные в предыдущие годы.
Весной 2010 г., еще будучи в должности заместителя главы Объединенного комитета начальников штабов, Картрайт заявил, что если Иран перейдет на выработку урана с 90-процентным обогащением (необходимым для изготовления бомбы), то потребуется несколько лет, чтобы ее создать и провести необходимые испытания.
Покинув высокий пост в военной иерархии США (ушел в отставку в августе 2011 г.), генерал не перестал быть прагматиком, трезво осмысливающим ситуацию. 29 февраля 2012 г. в интервью "The New York Times" Картрайт выразил свою убежденность в способности Ирана держать ситуацию под контролем в случае нанесения по нему военных ударов. Более того, по мнению генерала годичной давности, на военную атаку Иран ответит ракетным обстрелом Израиля и, возможно, тщательно продуманными точечными ударами по базам США на Ближнем Востоке, но не региональной ядерной войной.
"Иранцы отличаются высоким умением контролировать и направлять эскалацию напряженности", – подчеркнул тогда Картрайт.
В Тегеране прагматичный ход осмысления региональной ситуации и перспектив прямого американо-иранского диалога также преобладает. На это указывают как смягченные по тональности заявления иранского руководства, так и его конкретные действия. Высший руководитель и духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи в январе с.г. издал фетву о запрете ядерного оружия в Исламской республике. После очередного испытания ядерной бомбы в Северной Корее иранская сторона присоединилась к международному сообществу в его осуждающей Пхеньян оценке. Также можно вновь вспомнить еще один принципиальный жест иранского руководства, сделанный в начале ноября 2012 г. Тогда традиционные антиамериканские шествия в годовщину захвата посольства США в Тегеране (4 ноября 1979 г.) были наименее массовыми и наименее враждебными в адрес Вашингтона.
Если в Казахстане продолжится предыдущий тренд безрезультатности переговоров в формате "5+1 и Иран", то в Тегеране еще больше будут склонны к переговорам. Но не с "шестеркой", а со своим главным оппонентом в ее составе - США.
Михаил Агаджанян, внешнеполитический аналитик - специально для Интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение"
20.02.2013
|