Чему Советский Союз научил Китай

На днях газета The New York Times опубликовала материал, выставляющий Си Цзиньпина своего рода "консерватором в овечьей шкуре". Согласно данным газеты, в ходе того самого визита в Шэньчжэнь, когда Си Цзиньпин объявил о необходимости проведения реформ, на одном из внурипартийных собраний он открыл свое истинное лицо, пообещав, что не повторит ошибок Михаила Горбачева. New York Times удалось с помощью своих источников подтвердить достоверность этой информации, однако как сама статья, так и приведенные в ней рассуждения основаны, по сути, на январской записи китайской журналистки Гао Юй в блоге Seeing red in China. Суть этой записи в кратком и несколько патетическом изложении China Digital Times звучит так: "Оказавшаяся в публичном доступе запись выступления Си Цзиньпина доказывает, что он настроен против реформ".

На данный момент, помимо тех данных, что были приведены в статье New York Times и изначальной записи Гао Юй, по этому вопросу нет больше никакой информации ни на английском, ни на китайском языках.

Однако и Гао Юй, и New York Times пришли к ошибочным выводам. Мы хорошо знаем, как именно лидеры Коммунистической партии Китая вспоминают Советский Союз: для китайцев СССР - отнюдь не пример в пользу достоинств закостенелого марксизма. Напротив, вот уже на протяжении последних 20 лет крушение Советского Союза является важным уроком для всей палитры китайских политических мыслителей, от консерваторов до либералов. Более того, этот опыт интенсивно изучался и анализировался в партийных школах и учреждениях Академии общественных наук КНР, то есть в настоящих оплотах китайского марксизма, и все эти исследователи обычно приходили к одному и тому же выводу: КПК должна разобраться с коррупцией и другими социальными проблемами до того, как ее заставят это сделать извне.

Попытки КПК извлечь урок из гибели СССР хорошо описаны в книге Дэвида Шамбо "Коммунистическая партия Китая: атрофия и адаптация", опубликованной в 2009 году. Эту книгу просто необходимо прочитать, если вы пытаетесь понять, как именно партийные лидеры воспринимают реформы. Исследования Шамбо показывают, что на тему реформ в научно-исследовательских кругах КПК велась оживленная дискуссия. Похоже, что к середине правления Ху Цзиньтао, когда в официальной прессе все больше чувствовалось западное влияние и все чаще поднимались темы коррупции, закостенелости мышления и преждевременных политических реформ, сомнения были, по большей части, разрешены. Как показывает в своей книге Шамбо, именно вышеописанные исследования легли в основу теоретической базы для неудачных попыток Ху Цзиньтао бороться с коррупцией посредством улучшения партийной дисциплины.

С точки зрения китайских аналитиков, несвоевременные реформы действительно были одной из ошибок Горбачева, но для них гораздо важнее то, что под его началом партия не смогла ни обеспечить в стране экономический рост, ни предложить эффективной модели управления. Ли Цзинцзе, специалист по СССР в Академии общественных наук КНР, в разговоре с Шамбо сказал, что основной причиной развала Советского союза была его неспособность меняться: "Краху страны предшествовал крах партии. Коммунистические лидеры Союза не понимали экономики и упрямо избегали реформ, слепо веря в живучесть своей модели. КПСС не обновлялась, не пыталась адаптироваться к реалиям нового времени. За семьдесят пять лет существования партии СССР так и не начал идти по пути большего демократизма. Когда же под руководством Горбачева партийные лидеры все же начали проводить демократические реформы, было уже слишком поздно, да и стратегия реформирования была выбрана неправильно. Все это лишь ускорило крах Союза".

Согласно моему личному опыту, даже молодые китайские либералы опасаются идти по стопам России. Крах Советского Союза в Китае вспоминают не как пример торжества демократии, а как пример того, что может случиться, если дать слишком много свободы слишком рано. Для большинства китайцев переход России к демократии ассоциируется, в первую очередь, с огромными территориальными потерями и присвоением массы государственных средств и активов новым классом олигархов, и надо сказать, что у жителей страны, в которой две самые большие провинциии известны своими сепаратистскими движениями, есть все основания воспринимать ситуацию именно так. Гораздо более привлекательным выглядит опыт Кореи и Тайваня, где устойчивый экономический рост и постепенное расширение границ среднего класса позволили осуществить переход к демократии достаточно мирно.

Если держать все это в уме, то тот факт, что Си Цзиньпин обращается в своей речи к опыту СССР, выглядит вовсе не таким зловещим: в речи, адресованной КПК, Советский Союз - напоминание о том, почему Китай нуждается в реформах, и заверение в том, что реформы не поставят под угрозу власть партии, в пользу чего говорит еще и то, что Си Цзиньпин раз за разом напоминает о своей верности базовым идеалам коммунизма. Конечно, в этой речи Си Цзиньпин также отказывается от таких крупных демократических реформ как отмена цензуры или создание профессиональной армии, однако кто мог бы ожидать, что глава страны, избранный с ведома и согласия предыдущих лидеров КПК, может пойти на такое?

Для китайского лидера обращение к советскому наследию – аргумент в пользу тех постепенных реформ, которые действительно могут быть проведены в рамках существующей системы: серьезной борьбы с коррупцией, развитии внутреннего рынка или ограничении засилья государственного сектора в китайской экономике. Это, конечно, не "гласность" эпохи Горбачева, но это все же шаг вперед.

Оригинал публикации: China’s Soviet Lessons

Опубликовано: 19/02/2013

("The Diplomat", Япония)
Дэвид Коэн (David Cohen)