"МК": Сирота казахская. Молодой кинорежиссер Эмир Байгазин: "Я не нигилист..." 11:13 21.02.2013
Сирота казахская Эмир БАЙГАЗИН: "Главного героя мы нашли в детдоме"
В свои 28 лет казахский режиссер Эмир Байгазин успел минимум два раза пройтись по ковровой дорожке кинофестиваля класса "А". Первый раз - во время мировой премьеры на Берлинале своего дебюта "Уроки гармонии", драмы о подростке, пережившем в детстве сильное унижение и вынашивающем план мести. Второй - там же, перед церемонией закрытия, на которой его оператор Азиз Жамбакиев получил "Серебряного медведя" за выдающиеся художественные достижения. "Уроки гармонии" стали, пожалуй, главным открытием кинофестиваля, а сам Эмир - одним из самых обсуждаемых авторов.
фото: РИА Новости - Сам я родом из Западного Казахстана, родился в ауле, - рассказывает Эмир. - Затем перебрался в ПГТ - поселок городского типа. Оттуда - в областной центр, где два года работал в театре. А в 2004 году перебрался в Алма-Ату, поступил в Казахскую национальную академию искусств на факультет кино и телевидения.
- Я вычитал в каталоге, что первый раз вы попали на Берлинале студентом "Talent kampus".
- Это был 2007 год, я тогда был студентом четвертого курса. "Talent kampus" - это непрерывные просмотры и мастер-классы, которые проходят во время фестиваля в течение семи дней. На мастер-классы билеты расходились очень быстро, да и мне было гораздо интереснее посмотреть, что интересного показывают на фестивале, так что я выбрал просмотры.
- Судя по рассказу о себе, ваш фильм во многом автобиографичен?
- Отчасти да.
- А история со стаканом, в котором сначала во время медосмотра полоскали причинные места, а потом воду из него обманом заставили выпить главного героя - тоже реальная?
- Я о ней часто слышал и в детстве, и в подростковом возрасте. И каждый раз тот, кто ее рассказывал, говорил, эта история приключилась с другом или давним знакомым. Такие вещи глубоко западают в память, особенно у подростков, потому что, наверное, мало что может быть унизительнее в таком возрасте.
- Если честно, меня весь фильм мучил только один вопрос: почему эти школьники так хорошо выглядят? Все сплошь в модных приталенных костюмах и тонких галстуках.
- Наш российско-немецкий продюсер Анна Качко тоже спрашивала, не будет ли это выглядеть слишком надуманно? Но дело в том, что у нас действительно дети ходят в школу в костюмах.
- А я думал, это художественный прием. Щегольской вид школьников отлично диссонирует с той жестокостью, которую они себе позволяют.
- Я говорил на съемках группе о том, что, несмотря на то что в фильме есть такая неизбежная часть нашей жизни, как насилие, главное - не культивировать его на экране. Делать картину достаточно отстраненной.
- И правда, практически все увечья остались за кадром.
- Мне было важно, чтобы у нас получилось эстетически организованное кино. Чтобы в нем все было в порядке с законами семиотики. Мне задавали вопрос, почему в картине учителя никак не реагируют на то, что происходит за стенами класса. В сценарии было несколько подобных сцен, я их вырезал. Подобные чересчур социальные, бытовые элементы выпали бы из интонации картины, ее стиля.
- Расскажите о своих актерах.
- Всех, кто приехал со мной в Берлин, мы нашли в лучшем случае за месяц, за два до начала съемок. Зато главного героя - в первый же день кастинга. Нашли его в детском доме. Он сирота, парень с очень тяжелой, выстраданной судьбой, но при этом он сумел сохранить духовный облик. Это помогло ему вжиться в роль.
Что касается главного отрицательного героя, то поначалу продюсерам он казался слишком красивым. Наши иностранные партнеры говорили, что зрители не будут его бояться. Но я понимал, что нельзя злодея делать злодеем внешне. В итоге мы гораздо глубже работали над его персонажем. Он обычный школьник, но очень умный, способный парень.
Вообще у нас почти нет профессионалов, все дебютанты. Кроме двух взрослых актеров. Один сыграл следователя, допрашивающего героев после трагического инцидента в школе. Он мой друг и в свою очередь помогал ребятам по актерской части. На мой взгляд, именно поэтому сцена допроса в итоге получилась такой интимной и убедительной. Второй - еще один второстепенный персонаж, Шукан, который собирает со школьников продукты для тюрьмы.
- Надо отдать должное, главные герои у вас крайне харизматичные.
- Я просто очень честно с ними говорил. Говорил о жизни, о подростковом мире, а не о роли. Это им помогало понимать картину, своих персонажей, давало мотивацию мыслить самим. Какие-то вещи они сами предлагали. Часть реплик я просто вытащил из их репетиций. А работали мы таким образом: вначале я давал им сцену, но не целиком, а только очертания, предлагаемые обстоятельства - и не давал текста. Они должны были импровизировать. Так они нарабатывали актерские способности. Затем я говорил: запомните это состояние, когда вы не врете, сейчас я вам дам текст, и вы уже будете работать профессионально: вот эта сцена должна длиться минуту, эта - две. Я мог сказать: "Не ври. Не разводи воду". И это работало.
- То, что вы рассказываете - про ритм, работу с актерами, - довольно зрелые вещи. Кто всему этому научил вас?
- Мне очень хорошо знаком театр. Я сам когда-то снимался в кино и на собственном опыте знаю, как бывает неприятно сниматься в первый раз. У меня есть как минимум один громкий актерский дебют - "Дневной дозор". Я сыграл Тамерлана в начале картины.
- А какие фильмы повлияли на вас больше всего?
- В этом смысле я не нигилист. Люблю все: от Чаплина до современных молодых режиссеров. Но назвать какие-то конкретные имена мне трудно. Я лучше назову художников. Люблю Мунка, Модильяни, Ван Гога - очень сильно. И мне хотелось, чтобы в картине это чувствовалось.
материал: Никита Карцев
№ 26169 от 21 февраля 2013 г., просмотров: 551
|