Николай Северцов: туркестанский пленник-4

Итак, в ответ на отчаянную молитву на Николая Северцова "сверху" снизошла уверенность в скором избавлении из плена. Жажда жизни вновь овладела всем его существом. Но теперь четко и ясно он увидел всю отчаянность своего положения. Жуткие раны, полученные еще 24 апреля, ни разу не были промыты, обработаны или осмотрены медиком. (Да и откуда здесь взяться медику?) А тем временем прошло уже две недели…

Голубоглазый кокандец
Несмотря на то, что переговоры между кокандцами и командующими ближайшими русскими соединениями насчет Северцова шли уже полным ходом и освобождение его должно было состояться при любом раскладе, сам он вряд ли дожил бы до счастливого разрешения своего плена. Если бы не очередное "но". В этой истории исключительные благоприятствования повторялись со столь навязчивой периодичностью, что не захочешь, а подумаешь: злоключения Северцова находились на постоянном "высшем" контроле. Хотя каждый раз исполнителем непостижимого бессмертного промысла были разные люди – вполне смертные и вовсе не безгрешные.
Доблестный разбойник Дащан, великодушно решивший не дорубать пленника, туркестанский дотха Мурза-Нияз, достаточно умный и самостоятельный, сообразивший, что освобождение узника сулит куда большие тактические дивиденды, нежели отправка его по этапу далее, в Коканд – на верную смерть, верные товарищи-командиры Данзас с Осмоловским, ни на минуту не прекращавшие попыток освобождения Северцова со своей стороны. И, наконец, еще один персонаж, сыгравший во всей этой истории самую важную роль. Начальник туркестанской артиллерии, а по совместительству "русский переводчик" – Абселям.
Тут мне почему-то вспомнилась голливудская подделка, в которой неподражаемый Шварц пытался сыграть русского милиционера. Абселям был таким же "кокандцем", как Арнольд Шварценеггер – "русским". Взятый в плен султаном Кенесары, сибирский казак оказался рабом в Коканде. Несколько лет он сопротивлялся судьбе и противился обращению в мусульманство, и эти годы были самыми трудными в его жизни. Но потом его поймали на связи с местной девушкой (романтичная все ж была эпоха!), и осталось лишь два варианта – зловещий кол или все же принятие ислама с последующей женитьбой на возлюбленной (которой в ином случае также не светило ничего, кроме града гневных камней). "И сделался Абселям правоверным мусульманином, женился на обольщенной, вступил в кокандское войско и дослужился до чина юзбаши", – расскажет его историю Северцов в очерке "Месяц плена у кокандцев".
В Туркестане Абселям был "в длительной командировке" – командовал артиллерией. "Командировка" его, надо сказать, затянулась настолько, что тут, как у настоящего правоверного (в конце концов во всем есть свои прелести), у него появилась вторая семья и дети, к которым он был привязан настолько, что сама мысль о побеге все время уходила на задний план.

К слову, кокандские власти весьма уважительно относились к ратным качествам своих русских врагов. Так что хан охотно приобретал военнопленных и принимал беглых, многие из которых становились в его вой­ске элитными "военными специалистами", являясь, по сути, своеобразными "янычарами". И бывшие враги служили, как надо – известен, к примеру, эпизод, когда в один из кризисных моментов для местной власти именно они, проявив волю, изгнали из Коканда захвативших город бухарцев и стали инициаторами выборов нового хана.
Главным условием для того, чтобы стать полновесным кокандцем, было принятие ислама. Или хотя бы имитация принятия. "Он крестился, когда божился; а о пророке мало думал и чарочку любил… Коканцев не любил и называл все еще по-казацки псами некрещеными, басурманами, нехристью поганой; по его понятиям и мусульманину следовало быть крещеным, чтобы быть правоверным… Но чудеса Азрет-Султана, чудотворное построение большой туркестанской мечети он рассказывал с благоговением и с полным убеждением", – вспоминал о своем переводчике Николай Алексеевич.

Тень Ходжи Ахмета

Тут, наверное, кстати будет сказать несколько слов о главной туркестанской примечательности – мечети Ходжи Ахмета Ясави. Где-то во "всезнающем" интернете приходилось читать, что Северцов был чуть ли не первым европейцем, посетившим эту суфийскую святыню. Но это не так. Несмотря на то, что пленника держали в таком месте (из клетушки Абселям вскоре перевел его к себе), что святыня была перед глазами все время, проникнуть внутрь он, похоже, даже не пытался. И тому можно найти два объяснения. Во-первых, нежелание исследователя возбуждать в кокандских миссионерах угасшую надежду все же сделать из него мусульманина. А во-вторых, опасения, что здоровое любопытство будет расценено не так и вызовет подозрения – известно, что завоеватели сделали из мечети своеобразную "цитадель в цитадели", на недостроенных минаретах портала до сих пор можно увидеть "кокандские зубцы".
Позже, во время штурма Туркестана войсками полковника Веревкина, в 1874 году, кокандские пушки били по осаждавшим прямо с крыши святыни. Нежелание рушить оную и привело к некоторой задержке со штурмом. Однако распущенный местными муллами слух, что это "сам Хазрет защищает воинов ислама от русских ядер", подвигла все же Веревкина на несколько аккуратных выстрелов, которые более разрушили миф о неуязвимости, нежели причинили вред святыне.

И хотя в определенных кругах до сих пор циркулируют сведения об "ужасных разрушениях" – все архивные фотографии и рисунки, а равно и воспоминания многочисленных современников, говорят об обратном. Что и неудивительно – вспомним, вся колониальная политика эпохи "Большой игры" была завязана на том, чтобы всеми способами избежать превращения межгосударственных столкновений в религиозные войны. В том числе путем подчеркнутого уважения к местным религиозным структурам и святыням. Не случайно, вскоре после захвата Туркестана были выделены значительные суммы на реставрацию мавзолея, и рядом с "кокандскими зубцами" до сих пор можно видеть "царские контрфорсы", установленные, дабы устранить расползание построенного без фундамента здания.

…Судя по всему, Северцов жил у самой стены цитадели – к востоку от мавзолея. Так что ему был виден только один купол – "большой, в треть ширины здания", который казался единственным. Но зато перед глазами постоянно маячил огромный входной портал, торчащие под сводами балясины "строительных лесов" которого, красноречиво свидетельствовали, что строительство, начатое при Тамерлане, так и не было завершено. Ныне тут обитают многочисленные голуби и галки. Но тогда было не так.

"На карнизах мечети меня удивили гнездящиеся белые аисты, которые не встречаются ни в киргизской степи, ни в Poccии, восточнее Полтавской губернии; но в Бухаре есть. Еще там я заметил стрижей, которых тоже нет в наших степных укреплениях; и в Туркестане аисты и стрижи водятся на одной большой мечети Азрет-Султана", – этому свидетельству можно верить, потому что оно принадлежит одному из лучших зоологов своего времени.

Яйца черепах
и парная баранина как средство спасения жизни

Так или иначе, но встреча с соотечественником, скрывавшим свое истинное имя под личиной Абселяма, стала для Северцова еще одним судьбоносным моментом в этом самом удивительном приключении его жизни. Вспомним, что русский кокандец в самом начале предложил пленнику обработать раны, но получил отказ. Тогда Северцов думал, что смерть неизбежна, так пусть она будет скоротечной. Однако теперь, получив "знак свыше", он почувствовал вдруг необыкновенную жажду жить и волю бороться за свою жизнь.

"В тот же вечер, увидевшись с Абселямом, я изъявил желание лечиться, как он мне и прежде предлагал, – писал в своем очерке Северцов. – Лечение началось тем, что раны были наконец промыты и перевязаны, но не все, а только опять открывшиеся; на задней части черепа остался сплошной струп. К тем же ранам, которые лечились, прикладывалась сперва сырая парная баранина, для всасывания образовавшихся дурных соков; мне давался каждое утро запас ее, чтобы чаще переменять; а вечером раны присыпались порошком, которого главная составная часть были сушеные и толченые черепашьи яйца, остальных мне Абселям не назвал. Раны на ногах присыпались, кроме прикладки мяса, сначала порошком из каких-то трав, потом тем же, как и прочие, из черепашьих яиц. Это лечение, чисто кокандское, было однако успешно".
Европейцы в то время, говоря по совести, хотя толком еще и сами не научились бороться с последствиями ранений (со времени применения наркоза Пироговым прошло всего несколько лет, а до клинического применения пенициллина оставалось почти столетие), уже глядели свысока и скептически посмеивались над медицинскими навыками азиатов. Даже такие капитальные авторы, как первый исследователь казахов А. И. Левшин (которого Валиханов назвал "Геродотом казахского народа") плохо скрывали иронию, описывая методы народного целительства в Степи: "Лом в костях унимают, намазывая больные члены соком, вытекающим из распаренного осеннего овечьего помета… Ознобленные члены как можно скорее опускают во внутренности нарочно убиваемой для сего случая овцы… В некоторых случаях обертывают больных в теплые, только что содранные шкуры разных животных, в других едят киноварь, пьют овечью кровь, растопленное сало и проч.".
У самого Николая Алексеевича уже никогда более не было скепсиса относительно традиционной медицины Туркестана.

Пленник
в квадрате

Между тем невидимая самим Северцовым работа по его освобождению лихорадочно велась с двух сторон с одинаковым желанием – поскорее освободить путешественника. Для своих он был слишком заметной фигурой, чтобы разменивать его на пустяки и спускать спасательную акцию на тормозах, как если бы речь шла о простом солдате. Однако и чужие мечтали избавиться от пленника, ведь в его присутствии они видели постоянный аргумент для активных действий неприятелей, которые, не размениваясь на пустые угрозы, уже двигались к Туркестану, без труда захватив небольшую крепостицу Джулек. Неминуемость скорой развязки была ясна по обе стороны крепостных стен Туркестана.
Самому Северцову все открылось, когда туркестанский датха однажды пригласил его к себе и "попросил" написать об условиях освобождения своим. Вот тут-то, наверное, и предстал перед пленником весь расклад во всей красе. Расклад, при котором он, Николай Северцов, был козырным тузом у обоих игроков. И тогда пришло дерзкое и вызывающее решение – сыграть своим тузом самому. Пленник начал торговаться с грозным пленителем о тексте письма так, как будто уже не находился в его власти. Были последовательно отбракованы несколько вариантов, пока наконец Северцов не добился самого, на его взгляд, приемлемого. С коим тут же и отправили гонцов в стан русских.
Но в это самое время положение самого Туркестана и всех его жителей оказалось вдруг во власти третьей силы – город осадили казахи, восстанием которых весь север Кокандского ханства был охвачен уже второй год. Таким образом, Северцов неожиданно стал пленником пленников, пленником в квадрате.

Нужно сказать, что восстания казахов были перманентной составляющей истории Кокандского ханства. Причиной освободительных движений обычно бывали чрезмерные поборы, которыми алчные монополисты от власти облагали зависимое население (кто постоянно сталкивается со все возрастающими аппетитами алматинских коммунальщиков, может легко понять и представить природу подобных возмущений!). Так, широко известно восстание 1821 года, распространившееся от Туркестана до Аулие-Аты. Но еще большую площадь охватило восстание 1857-1858 годов, в конце концов жестоко подавленное Милля-ханом, новым властителем Коканда. Свидетелем этого восстания и стал в Туркестане Николай Северцов.
Некоторое время между осажденными и осаждавшими сохранялся странный паритет. Одни делали вид, что готовятся взять крепость (без препятствий, однако, бывая ежедневно за крепостными стенами – на базаре). Другие – прикидывались, что готовы защищаться (также ежедневно выводя при этом своих лошадей за стены попастись). Со стороны казахов эта "осада", была скорее демонстрацией настроений, нежели подготовкой к реальному штурму: взять такую серьезную крепость имевшимися силами они были неспособны. Потому и закончилось все это противостояние быстро и прозаично – несколькими выстрелами крепостной артиллерии.
Снятие осады с Туркестана, таким образом, устранило последнее препятствие для освобождения Северцова. Несмотря на незажившие еще раны, Николай Алексеевич не стал медлить с отъездом ни минуты. На счастье, в крепости нашлась трофейная русская телега, которую и приспособили для него ввиду того, что раны еще не позволяли садиться в седло. На прощание датха одарил Сверцова богатым чапаном со своего плеча. А провожать его взялись два кокандца, сыгравших во всей этой истории самую важную роль. Казах Дащан и русский Абселям…

Но Туркестан
не отпустил!

Получив долгожданную свободу, Николай Алексеевич Северцов тем не менее остался до конца своих дней "туркестанским пленником". Едва затянулись раны, как он отправился… вовсе не домой – завершать экспедиционные работы, огромную часть своей оставшейся жизни, полезной и многогранной, он провел тут же, в Степи, в Туркестане.
С марта 1860-го по октябрь 1862 года он исследует течение Урала. В апреле – ноябре 1864 года сопровождает военный поход на Ташкент генерала Черняева. В 1865-1868 годах находится в должности начальника физико-географического отдела Туркестанской ученой экспедиции, с мая по февраль 1875-го занимает такую же должность в Амударьинской экспедиции, а в 1877-1878 годах в том же качестве путешествует по Памиру.
Венчает путь Северцова по Азии загадочная и малоизвестная поездка по Семиречью, организованная им на собственные средства в 1879 году. Это была его последняя встреча с Глубинной Азией. Однако и после этого прощаться со своим Туркестаном он вовсе не жаждал – впереди ждала огромная работа по обобщению и обработке экспедиционных материалов. Туркестан не отпускал своего пленника, и пленник был этому только рад…
…Николай Алексеевич Северцов умер как истинный герой века "Большой географии". 26 января 1885 года он вез на станцию предназначавшийся издателям портфель с очередной подготовленной для печати частью своих туркестанских трудов. Неожиданно лед подломился, и экипаж стал стремительно уходить ко дну. Людям удалось спастись, но бесценный портфель утонул вместе с экипажем. Последними словами Северцова был вопрос: "Где портфель?". Ответ спутников и осознание утраты стали причиной остановки сердца…

Проект
Андрея Михайлова
21 Март 2013
Окончание.
Начало в № № 38, 43, 48