Д.Кучера: Турция. Радары НАТО и их геополитическое значение (или отсутствие такового) 09:15 25.03.2013
ЗРК "Патриот" на боевом дежурстве на базе Газиантеп в Турции. (Фото: Гленн Фосетт/Минобороны США)
Принятое Турцией решение разместить на своей территории радар системы ПРО НАТО было широко воспринято как подтверждение приверженности Турции Североатлантическому альянсу и в целом прозападной геополитической ориентаций в тот самый момент, когда некоторые аналитики и стратеги стали выражать опасения, что Турция "поворачивается на восток". "Это решение, на мой взгляд, стало переломным шагом для администрации Барака Обамы в плане проверки приверженности Турции Организации Североатлантического договора и трансатлантическому партнерству", – отметил в прошлом году аналитик Омер Ташпынар (Ömer Taşpınar). А недавно, по случаю визита Госсекретаря США Джона Керри в Анкару, турецкие комментаторы вновь отметили значение решения о размещении радара, подчеркивает журналист EurasiaNet Игаль Шлейфер:
"Возвращение Турции в ряды США, особенно после размещения радиолокационной системы и решения Анкары поддержать сирийскую оппозицию несмотря на возражения со стороны Ирана и России, было воспринято в Вашингтоне как добрая весть".
Однако возможно, что такая интерпретация процесса принятия решений Анкарой не соответствует действительности, отмечает стамбульский научный сотрудник Центра экономики и внешнеполитических исследований Аарон Штейн (Aaron Stein), занимающийся вопросами обороны Турции. Изначальное нежелание Турции размещать радары на своей территории, равно как и принятое впоследствии решение дать добро на них, больше связаны с соображениями Турции, относящимися к сфере собственной безопасности, нежели с геополитикой, отмечает он в кратком электронном интервью блогу "The Bug Pit":
The Bug Pit: Решение Турции разместить радары называют "переломным решением" с точки зрения Белого дома в плане проверки приверженности Турции Организации Североатлантического договора и прозападной геополитической ориентации. Насколько точным является подобное прочтение принятого Анкарой решения? До какой степени это решение основывалось на стремлении еще раз подтвердить свою приверженность НАТО и Соединенным Штатам?
Аарон Штейн: К сожалению, Турции на данный момент очень трудно формулировать свой внешнеполитический курс для западной аудитории. По ряду причин Анкара пока не восприняла всецело тезисный список ключевых задач, которым оперируют в Вашингтоне. Анкара до сих пор любит изъясняться длинными тирадами со вторым планом, что, на мой личный взгляд, зачастую ведет к недопониманию. Таким образом, Турция нередко попадает в сложные ситуации, когда занимает позицию, на первый взгляд, расходящуюся с позицией своих западных союзников. Переговоры о размещении радара пришлись на момент, когда Турция предпринимала попытки добиться урегулирования иранского ядерного вопроса. Партия справедливости и развития (ПСР) досирийского периода полагала, что наилучший способ взаимодействия с Ираном состоит в дипломатическом взаимодействии с руководством иранского режима, апеллируя к умеренным слоям и изолируя сторонников жесткого курса. Анкара полагала, что язык угроз и санкций подрывает позиции сторонников прагматического курса в Иране и укрепляет позиции сторонников жесткой линии, а подход, основанный на принуждении, повысит вероятность военного удара, что нанесет серьезный ущерб интересам Турции в сфере экономики и безопасности.
Таким образом, в ходе обсуждения стратегической концепции НАТО 2010 года Анкара выступила против включения Ирана и Сирии в список конкретных угроз для Североатлантического альянса. Анкара не возражала против концепции противоракетной обороны – на самом деле, это было далеко не так. Турция хотела представить противоракетный щит НАТО как оборонную меру, направленную исключительно на защиту стран-участниц от теоретической угрозы ракетного удара. Таким образом, возражения Анкары касались предлагаемых формулировок стратегической концепции, а никак не предлагаемого противоракетного щита.
Во время первой войны в Персидском заливе Анкара не обладала средствами защиты своей территории от атаки иракских баллистических ракет. Анкара обратилась к Североатлантическому альянсу с просьбой обеспечить ее ЗРК "Патриот". Однако с размещением комплексов произошла заминка из-за внутринатовских споров по поводу их поставки Турции. Таким образом, Турция была обоснованно разочарована этими, на ее взгляд, колебаниями НАТО относительно размещения систем, в которых она видела важнейшую составляющую обороны своей территории. Однако крайнее недовольство Анкары демонстрирует также серьезность, с которой Анкара относится к концепции ПРО. На протяжении 1990-х годов Турция систематически включала в список главных угроз своей безопасности двойную угрозу со стороны баллистических ракет и оружия массового поражения на Ближнем Востоке. Таким образом, в конце 1990-х годов турецкие вооруженные силы приступили к переговорам с Израилем о поставке противоракетной системы "Эрроу". Однако после финансового кризиса 2001 года эти переговоры были приостановлены.
Таким образом, Турция была большим сторонником американского плана размещения элемента ПРО НАТО. Турция вместе с другими союзниками по НАТО выступила за поддержанное США предложение о размещении противоракетного щита в Европе в 2008 году. Однако в 2010 году Турция оказалась не готова принять продвигаемую Францией инициативу о внесении Ирана и Сирии в список конкретных угроз для Североатлантического альянса. Кроме того, Анкара хотела добиться от Альянса гарантий, что эта система сможет покрыть всю территорию Турции. Помимо всего прочего, турецкие военные желали получить оперативный контроль над системой ПРО, дабы быть уверенными, что она будет задействована для защиты территории Турции в случае внезапного ракетного удара со стороны Ирана или Сирии. И вновь вопрос упирался не в радар, а в натовские гарантии безопасности. Такой подход вновь и вновь показывает, что Турция выступает за концепцию ПРО. Однако Турция желает обеспечить получение ею соответствующих гарантий реальной защиты со стороны альянса.
The Bug Pit: Каковы самые существенные преимущества, с точки зрения Анкары, разрешения разместить радары на своей территории? Как Турция соотносит оборонный и геостратегический аспекты этого вопроса?
Аарон Штейн: Наиболее значительным преимуществом размещения элемента ПРО, по всей видимости, является защита граждан страны от угрозы ракетного удара. Радар усиливает систему ПВО Турции, особенно в отношении угроз, к которым Турция является наиболее уязвимой. Однако в Турции недостаточно внимания уделяется ограничениям этой системы и проблеме ракеты-перехватчика SM-3. Как я уже объяснял, Турция выступает за ПРО как за концепцию. Критика же ее носит скорее политический характер, она не основана на оценке эффективности концепции ПРО. В любом случае, Турция надеется подкрепить предлагаемую систему ПРО НАТО собственной системой ПРО. Изначально Анкара хотела закупить такую систему – хотя и с существенными поправками – у одного из зарубежных поставщиков. Однако в последнее время Анкара отказалась от прежнего подхода в пользу совместного производства с одним из поставщиков.
Система ПРО, о которой упоминает Штейн, активно анализируется еще и как геополитический показатель, учитывая тот факт, что Турция делает выбор между американскими, европейскими, российскими и китайскими системами. В недавнем посте в своем блоге "Turkey Wonk" Штейн писал:
"Хотя прямо это никогда не обозначалось, Турция, судя по всему, желает приобрести ЗРК "Патриот", но твердо намерена получить и проектно-конструкторскую документацию. Компании Raytheon и Lockheed ответили на это отказом, и Турция решила переждать и оглядеться вокруг.
Это решение проливает свет на подход руководства Турции к своему нынешнему статусу в сфере безопасности. Турция предпочла обратиться к НАТО за защитой от ракетного удара…Это также указывает на приверженность Анкары идее использования иностранных технологий в качестве стартовой площадки для развития собственной оборонной промышленности. Эти два подхода косвенным образом показывают, что Североатлантический альянс был и остается краеугольным камнем оборонных планов Турции. Однако растущее стремление Турции к самоутверждению и проведению более гибкого внешнеполитического курса отчетливо проглядывает в ее подходе к тендеру по ПРО".
В прошлом месяце Турция объявила, что больше не будет искать готовой системы ПРО, а постарается заключить контракт с зарубежной компанией на совместную разработку собственной системы. Наиболее вероятным обладателем тендера станет европейский консорциум, пишет Штейн:
"Я все же полагаю, что наибольший шанс на получение тендера имеет комплекс наземного базирования Eurosam с зенитными управляемыми ракетами Aster 30. Российские и китайские системы несовместимы с радаром НАТО и проектируемым ракетным щитом альянса, что делает их выбор маловероятным. Настойчивые же требования Турции в отношении передачи технологий традиционно не находят понимания у американских компаний. Так, например, американские фирмы проиграли тендер на модернизацию турецких самолетов F-4 и танков М-60, так как, в отличие от израильтян, не были готовы передать Турции соответствующую технологию. Более того, Анкара уже подключала европейские компании к совместному производству дорогостоящих военных систем. Компания Agusta-Westland одержала верх над американской корпорацией Sikorsky на поставку Турции ударных вертолетов, потому что европейская фирма предложила совместный выпуск и даже позволяет Турции экспортировать вертолеты. Американская же компания не была готова предложить столь щедрые условия. Хотя я не и ожидаю принятия соответствующего решения в обозримом будущем, я все же полагаю, что первым кандидатом на победу в новом тендере является именно европейская компания".
Часто так случается, что шаг, который на расстоянии может показаться геополитическим, на самом деле может иметь под собой основания более локального порядка. Именно это, возможно, происходит и в данном случае.
От редактора: Джошуа Кучера является независимым вашингтонским журналистом, специализирующимся на освещении проблем безопасности в Центральной Азии, на Кавказе и Ближнем Востоке, а также автором блога "The Bug Pit" на сайте EurasiaNet.
Понедельник, 25 марта, 2013
|