Мина замедленного действия
Тамара Симахина: "Зачем государство создает неконтролируемое религиозное подполье?"

На прошлой неделе в Астане под эгидой Агентства по делам религий и Министерства иностранных дел прошла международная конференция "Свобода вероисповедания в Казахстане", в которой приняла участие Тамара Симахина, юрист Конгресса журналистов РК, последние годы занимающаяся вопросами свободы совести. Фразу "Я в шоке" она, рассказывая обо всем увиденном и услышанном, повторяет с частотой в несколько секунд и считает, что благодаря сильному лобби дезавуированы не только знаковые для Казахстана и всего мира инициативы президента, но и созданы условия для социальных взрывов, религиозных конфликтов и даже религиозного экстремизма.

Курс на исламизацию, или Чем нам грозит обеспечение духовной безопасности?

- Что вас так возмущает?

- В 2011 году во время недолгого обсуждения законопроекта "О религиозной деятельности и религиозных объединениях" его разработчики, в том числе и Агентство РК по делам религий (АДР), заявляли, что основная цель данного документа – получение государством механизма борьбы с религиозным экстремизмом. И, в принципе, это выглядело логичным – проблема действительно очень актуальная. Но то, что получилось в итоге, даже отдаленно не соответствует целям, продекларированным чиновниками. Сегодня мы имеем закон, который противоречит нашей Конституции и 18-й статье Международного пакта о гражданских и политических правах, ратифицированного Казахстаном (эта статья говорит о том, что каждый вправе единолично или сообща исповедовать свою религию) и направлен на ликвидацию действовавших на территории Казахстана религиозных меньшинств, легально отправлявших свои религиозные культы. Вопреки заявлениям чиновников, закон не дал нам механизмов предупреждения и борьбы с религиозным экстремизмом, не дал даже толкования, что это такое. Зато он установил очень жесткие нормы, нацеленные на то, чтобы в стране действовали только те религиозные объединения, которые устраивают власть. Это читается во всем тексте закона, начиная с его преамбулы, где речь идет о конкретных направлениях ислама и о православии, а также о том, что все остальные религии должны быть вписаны в установленные чиновниками рамки "традиционности".

Хочу акцентировать внимание и на том, что вопрос регистрации и перерегистрации религиозных объединений полностью завязан на мнении экспертов. Если религиоведческая экспертиза сказала, что то или иное объединение не является религиозным, то органы юстиции не вправе зарегистрировать его в этом качестве. Весь маразм заключается в том, что, согласно закону, эксперты дают заключение на учредительные документы, которые носят правовой характер, а для того, чтобы сказать, соответствуют они нормам закона "О религиозной деятельности" или нет, нужно обладать определенными юридическими знаниями, которых у религиоведов, понятное дело, нет. Логичнее было бы прописать в законе и обязать объединения, проходящие регистрацию и перерегистрацию, предоставлять на религиоведческую экспертизу свою литературу. Тогда бы все встало на свои места: юристы бы занимались своим делом, религиоведы – своим. Но этого сделано не было.

Тайной за семью печатями остаются и критерии, по которым АДР выбирало религиоведов, привлекаемых к проведению экспертиз. Этот вопрос актуален по той простой причине, что перерегистрация религиозных объединений проходила около восьми месяцев и закончилась 25 октября прошлого года, тогда как инструкция о привлечении религиоведов к проведению экспертизы появилась через несколько дней после окончания процесса – 30 октября. В этой ситуации напрашивается единственный вывод: мы имеем дело с заранее спланированной государством акцией по зачистке религиозного поля. Кстати, член канадского парламента Боб Дэкэрт и глава офиса религиозных свобод при Министерстве иностранных дел этой страны Эндрю Беннет прямо заявили, что там, где нет свободы совести, там нет демократии, и откровенно дали понять, что Канада не будет равнодушно смотреть на случаи нарушений свободы совести во всем мире. Да, все это смахивает на методы Соединенных Штатов по защите демократии, но хочется верить, что такое желание канадцев броситься в бой не приведет к религиозным войнам и хотя бы заставит нашу власть задаться вопросом: "Камо грядеши?" Самостоятельно и трезво оценить ситуацию наши чиновники и лица, облеченные властью, видимо, неспособны, что опять же было очевидно в ходе конференции.

- Но, судя по официальной информации, партия, разыгранная властью, вполне удалась…

- Да, сегодня чиновники с гордостью рапортуют об исполнении норм закона, аплодируя сами себе. Например, руководитель Национального центра по правам человека Вячеслав Калюжный так и заявил: закон сработал хорошо, ничьи права не нарушены. Смешно только, что оперировал он тем, что в 2011-м было зарегистрировано 14 жалоб по поводу нарушения свободы совести, а в 2012-м – всего 13. И это не может не вызывать вопросы у здравомыслящих людей. На конференции присутствовала Наталья Зарудна, глава Центра ОБСЕ в Астане, которая, пусть и в очень мягкой форме, но все-таки озвучила главную проблему, которая вытекает из чиновничьих победоносных реляций: религиозные меньшинства ликвидированы, но верующие-то никуда не исчезли. В этом и зарыта собака. Какую пользу и кому принесла вся эта свистопляска с уничтожением религиозных меньшинств? Сколько бы мы ни придумывали ответов на этот вопрос, на самом деле он один: никому. Казахстан, начиная с советских времен, проделал огромную работу для того, чтобы вытащить религиозные меньшинства из подполья. Прошу прощения за резкость, но и дураку понятно, что если религиозное меньшинство лояльно настроено к власти, к Конституции, живет по законам государства, то оно не представляет угрозы ни для власти, ни для общества. Власть имела полную информацию о деятельности всех религиозных объединений, а главное – возможность их контролировать: на самом ли деле то или иное объединение совершает религиозные обряды или же, к примеру, воспитывает в подрастающем поколении под прикрытием религиозных лозунгов идею насильственного свержения власти. И единственное, чего мы добились принятием нового закона "О религиозной деятельности", так это того, что власть потеряла механизм такого контроля и заложила еще одну мину замедленного действия. Она сама забила гол в собственные ворота, приняв подобный закон и загнав религиозные объединения обратно в подполье, где их очень сложно будет контролировать. Надежда чиновников на то, что ликвидация неугодных религиозных объединений заставит людей отречься от своей веры, – это даже не глупость, а нечто большее. Например, мои предки-староверы, вынужденные в пятнадцатом веке бежать с голым задом из центра России аж в Тюмень, все равно умерли, крестясь двумя пальцами. И вопрос о том, какими методами верующие будут бороться за свои прописанные в Конституции права, остается открытым.

- То есть под лозунгом борьбы с религиозным экстремизмом власть, создав Агентство по делам религий и приняв новый закон, напротив, удобряет почву для подобных ростков?

- Я бы так категорично не ставила вопрос. Да, не исключаю, что кому-то и придет в голову пойти на радикальные шаги, чтобы защитить свое право на религиозные убеждения. Но на сегодняшний день людей, которых государство лишило права легально исповедовать свою религию, нельзя отнести к религиозным экстремистам. Что будет завтра, не знаю. Речь идет не об идеологии КПСС, когда сходил на партсобрание, проголосовал, а потом на кухне под рюмочку водки высказал правду-матку и пошел спокойно спать. Речь идет о религии, о вере – понятиях более интимных, чем даже секс. Как сказал на конференции представитель канадской делегации, давайте не забывать, что мы не люди с духовным началом, а духовные существа с человеческим опытом. Так что сценарии возможны любые, вплоть до самых фантастических, поскольку до сих пор ни один чиновник, ни один депутат даже не задумался о том, что будет с массой людей, которых государство лишило их храмов, церквей, мечетей и каким образом государство теперь будет держать руку на пульсе. На самом деле, я в шоке от двух вещей: от того, что вред нанесен как самим верующим, так и в целом государству, и от того, что очень внятно звучит мысль о превращении Казахстана в исламское государство – мысль, которая преподносится под соусом обеспечения духовной безопасности.

- Расшифруйте…

- Сенатор Гарифолла Есим долго рассуждал о некой "духовной безопасности", что ассоциативно вызвало в памяти внесение изменений в закон "О СМИ", согласно которым была введена плата за постановку СМИ на учет, а при смене главного редактора или юридического адреса СМИ должны проходить перерегистрацию. Тогда все эти меры тоже прикрывались необходимостью обеспечения безопасности, правда, национальной. И появление нового термина из этой же серии я отношу к опасным моментам. Объясню, почему.

В целях духовной безопасности, идентичности казахстанцев, национальной идентичности предлагается ввести в школах предмет "Основы исламской культуры". Как считает господин Есим, каждый гражданин Казахстана просто обязан знать азы исламской культуры. Видимо, он совсем забыл о том, что согласно все той же Конституции Казахстан является светским государством, и, следовательно, познание основ тех или иных религиозных учений – личное дело каждого. Но вряд ли данное обстоятельство способно остановить сенатора. Напомню, под его руководством уже вышел в свет совершенно безумный учебник "Основы религиоведения", который буквально пронизан религиозной нетерпимостью. Учебник признает ислам определенного направления, православие, католицизм, ну, еще иудаизм – как же без них, кто же нам денег даст. Остальные религиозные объединения, которые на момент написания сего опуса были легально зарегистрированы и которые не были признаны казахстанскими судами в качестве экстремистских, характеризовались далеко не положительно, что напрямую ведет к религиозной неприязни и нетерпимости.

Можно предположить, что понятие "обеспечение духовной безопасности", раз оно прозвучало с такой высокой трибуны, уже введено в действие, и под его прикрытием можно творить все, что угодно.

Очень встревожило меня как гражданина Казахстана и то, что теперь, похоже, только знания государственного языка для полноценного существования в стране представителям нетитульных наций уже недостаточно. Изучение казахского языка – это в большей степени технический вопрос. Такой вывод напрашивается из выступлений как главы государственного учреждения – Агентства по делам религий, так и сенаторов с мажилисменами. Нет, они прямо не заявляли с высокой трибуны, что Казахстан должен стать ислам­ским государством, но все их предложения и то, что дисциплина "Религиоведение" в школах изучается именно по учебнику Есима (который, повторюсь, отличается крайней религиозной нетерпимостью), ведут к этому.

- И каким образом подобные месседжи, на ваш взгляд, отразятся на страновом имидже, важной составляющей которого всегда была религиозная толерантность?

- Сложно сказать, но вряд ли положительно. Реляции наших чиновников, конечно, произвели на зарубежных гостей эффект, однако далеко не тот, на который рассчитывали государевы мужи. По крайней мере, никто из иностранцев не закричал "Молодцы, в пять раз сократили количество религиозных объединений!"

Все, что происходило на конференции, было из другой оперы: Есим произвел впечатление на Ламу Шарифа, Лама Шариф произвел впечатление на Есима. Я думаю, для нашего зарубежного окружения не совсем понятно, как стыкуются между собой принятие нового закона "О религиозной деятельности" и проведение Съезда мировых религий, а также заявления нашего президента о том, что все страны могут равняться на Казахстан в плане религиозной толерантности. Вплоть до 2012 года мы действительно могли честно, глядя в глаза всему мировому сообществу, говорить, что, несмотря на сложное геополитическое положение страны, мы смогли сохранить мир между представителями разных национальностей и конфессий. Теперь же это будет звучать фальшиво, так как своими собственными руками мы создаем неконтролируемое религиозное подполье. Если использовать лексику 1930-х годов, то нынешние меры государства в религиозной сфере иначе как изощренной диверсией и не назовешь.

Мавр сделал свое дело, или Прогноз гадостей на завтра

- Какие еще из предложений, прозвучавших в ходе конференции, вызвали неоднозначную оценку?

- Еще одно достаточно одиозное предложение касалось подготовки специалистов-религиоведов. Его авторами выступили уже упомянутые сенатор Есим и представляющий Научно-исследовательский и аналитический центр по делам религий Тимур Козырев. Они уверены, что для решения проблемы достаточно к специальности "история Казахстана" добавить "религиоведение". И сколько ни пытался российский профессор, доктор философских наук Семед Семедов убедить их в том, что это две абсолютно разные, не пересекающиеся между собой специальности, наши "инноваторы" остались непреклонны. С таким же успехом "религиоведение" можно было бы прицепить к прикладной физике, поскольку очевидно, что для нас главное – не профессионализм специалистов, а наличие "корочки", которая позволит выпускникам таких факультетов производить религиоведческие экспертизы. Зачем мы пытаемся изобрести велосипед, когда он давно уже изобретен, непонятно. Например, в России введена лицензия на проведение религиоведческой экспертизы, что лично я считаю правильным, и вот почему. Квалифицированных религиоведов у нас в стране человек пять, причем это представители еще того, советского, поколения. Деятельность новых, с позволения сказать, специалистов не выдерживает никакой критики. Возьмем, например, госпожу Бурову, которая называет себя доктором философских наук и представляет НПО "Перспектива". Судя по ее заявлениям последних трех-четырех лет, это просто нетерпимый человек. Многократно в СМИ, в ходе разного рода совещаний и конференций, в том числе и в офисе ОБСЕ в 2010 году, она позволяла себе называть легально существующие, зарегистрированные религиозные объединения "деструктивными сектами" и утверждать, что их деятельность наносит абстрактным людям абстрактный ущерб. Как человек с такими убеждениями и с таким восприятием, не обладающий объективностью и специальными знаниями, может проводить религиоведческие экспертизы? Но госпожа Бурова их проводила, и по результатам ее заключений были закрыты два религиозных объединения.

Нашим законом утверждены правила проведения религиоведческих экспертиз, но по сути они таковыми не являются. В лучшем случае мы имеем дело с мнением специалиста. Что же касается экспертного заключения, то оно составляется на основании научно разработанной и утвержденной методики исследования, чего в нашем случае не наблюдается. И в условиях отсутствия законодательства об экспертизах (у нас есть только закон о проведении судебной экспертизы) лицензирование подобного вида деятельности было бы адекватным шагом, так как к религиоведам предъявлялись бы квалификационные требования и они бы несли законодательно закрепленную ответственность за свои действия, вплоть до административной и уголовной. А та группа товарищей, которая подготовила заключения, приведшие к закрытию в Казахстане двух третей религиозных объединений, не несет никакой ответственности. Хотя даже те заключения, с которыми мне удалось ознакомиться, не могут не вызывать вопросов.

Приведу такой пример. Заключение религиоведов составлено на пяти листах. Я попыталась расписать, каким законодательным и нормативным актам оно противоречит, и только по первой странице мое возражение составило 14 листов! Да о чем мы вообще говорим, если та же госпожа Бурова пишет, что у такого-то религиозного объединения на самом деле не религия, потому что она научно не обоснованна! Что в такой ситуации делать: смеяться или плакать? Если такое пишет доктор философских наук, утверждающий, что является специалистом по религиоведению, то что говорить о тех, кто не имеет ученой степени? Да, я дилетант в этих вопросах, но уровень образования всегда давал мне основания считать, что религия – это, в первую очередь, вера, не подкрепленная никакими научными изысканиями. Я связалась с авторитетнейшим специалистом, уважаемым не только мной, но и всей страной, – Артуром Артемьевым и попросила расставить точки над i в этом вопросе, показав данное заключение. Но он ответил, что не может этого сделать, так как по мере знакомства с подобным творением в его лексиконе практически не остается парламентских выражений.

Еще один момент. Вопросы на религиоведческую экспертизу ставило Агентство по делам религий, и один из них касался того, относится ли та или иная религия к традиционным или нетрадиционным. Но абсолютно прав один из наших чиновников (к сожалению, он был не заявлен, и фамилию его я так и не узнала), который в ходе конференции прямо спросил: на каком основании? Действительно, в законе нет ни слова о том, какими признаками должно обладать традиционное религиозное объединение, согласно каким критериям религия признается нетрадиционной. Тогда по какому праву АДР ставит перед экспертами незаконный вопрос? Мы говорим о разжигании религиозной розни – так вот, она начинается с этого безобидного, на первый взгляд, вопроса. И это Агентство – государственное учреждение, которое не только должно читать закон, но и знать его наизусть.

- Предусмотрен ли законом механизм оспаривания подобных экспертиз и решений судов о ликвидации религиозных объединений?

- На сайте "Радио Азаттык" недавно прошла информация о ликвидации мечети в Актобе, которая не входит в состав ДУМК. Но суд, вынесший решение о ликвидации, дал религиозному объединению отсрочку для исполнения решения суда на девять месяцев, тем самым предоставив ему возможность внести изменения в устав и вновь подать документы на регистрацию. Но у нас есть муниты, ахмадийцы, саентологи, объединения которых были ликвидированы без предоставления каких-либо отсрочек. Да, может быть, они и не просили об этом. Но попросят. 28-29 марта у саентологов в экономическом суде будут рассматриваться подобные заявления. Но что-то мне подсказывает, что им не только девяти месяцев, даже девяти дней не дадут. И если это произойдет, то у религиозного объединения появится оправданная возможность на весь мир заявить о дискриминации по религиозным убеждениям.

Хочу отметить и вот какой момент. Ликвидированным организациям не запрещено вновь, собрав пятьдесят человек, подать документы на регистрацию нового религиозного объединения. На конференции я разговаривала с заместителем председателя Агентства по делам религий Маратом Азильхановым. И надо было видеть его лицо, когда я только заговорила о подобной перспективе. Я так понимаю, что работникам АДР даже в голову не приходило, что они когда-либо еще увидят и услышат представителей ликвидированных объединений. Для зампреда, как мне показалось, это было откровением.

- Возникает вопрос: чем сегодня и в перспективе будет заниматься Агентство по делам религий, если основная миссия уже выполнена и "порядок" на религиозном поле уже наведен?

- А его не будет. Как говорится, мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Я уже видела информацию в СМИ о том, что в апреле это агентство планируется ликвидировать, а его функции вновь вернут акиматам, отделам внутренней политики, которые ранее ставили на учет религиозные объединения. Жалко акиматы. Агентство нагородило огород, красивенько отрапортовало, а разгребать все придется местным властям.

Беседовала

Алмагуль ОЛЖАС

29.03.2013