Россия и Узбекистан демонстрируют приоткрытую политику ("Акценты")
Ислам Каримов и Владимир Путин.

В студии программы работает обозреватель Михаил Шейнкман.

----------------------------------------

Сухой остаток

Между Москвой и Ташкентом особая дипломатия. Не сразу поймешь, где и когда она настоящая. Уж на что, казалось, радушно было 4 июня прошлого года. Владимир Путин именно с Узбекистана начал свой первый после возвращения среднеазиатский вояж. Ислам Каримов словно все 5 лет ждал именно этого события.

Подписали декларацию об углублении стратегического партнерства. А через месяц-другой оно оборвалось. Еще и по линии ОДКБ. Приостановка членства в этом формате, даже не смотря на то, что Ташкент никогда не питал по отношению к нему особых чувств, выглядела по меньше мере непоследовательно. И уж совсем не в духе президентских договоренностей. Впрочем, до сих пор так никто и не понял, какими они были на самом деле.

Вопросы, наверное, останутся и сейчас, после ответного визита Каримова в Москву. Судя по официальным комментариям, подписали все, что хотели. Документы о сотрудничестве в области экономики, миграции и культуры. Все конкретно. И никакой воды. Хотя именно она подразумевалась прежде всего.

Ташкент, пожалуй, пуще Афганистана без американцев раздосадован энергетическими планами своих соседей. Строительство ГЭС на реках в Таджикистане и Киргизии в Узбекистане называют угрозой государственной безопасности, поэтому и апеллируют поочередно то к России, то к Западу.

Москва, между тем, уже подписалась на создание каскада гидростанций для Киргизии. Хотя озабоченности Ташкента тоже разделяет. Поэтому вряд ли Путин и Каримов совсем уж говорили "на сухую". Но все оказалось в сухом остатке. А это значит, что без компромисса.

Не стоит угадывать его и по так называемой военной составляющей. Стороны выразили намерение решать афганскую проблему после 2014 года сообща. Но ведь известно, что Каримов потому и покинул ОДКБ, что имел по этому делу особое мнение, даже обособленное, потому и вступил в предметные переговоры с Вашингтоном об обеспечении транзита в обмен на отвоевавшее американское вооружение.

Считается, что оно Каримову нужно даже не для того, чтобы побеждать или обороняться. Чтобы чувствовать американскую сопричастность. Это крайне важно для режимов, которые после "арабских весен" уже не столь уверены в абсолюте своего переизбрания. А у 74-летнего Каримова в следующем году президентские выборы.

Кстати, что касается военной техники made in USA, то с ней не все так просто. Во-первых, американское эмбарго на поставку вооружений Узбекистану, вызванное андижанскими событиями, снято лишь частично. Во-вторых, Вашингтон снова начинает пенять Ташкенту на сомнительную демократию.

Так что, очень может быть, что Каримов еще покажет, почему он не покидал постсоветские форматы навсегда, а лишь приостанавливал членство в них. Говорят, он сделал это потому, что не хочет, чтобы его отношения с Россией растворились в общей интеграции. Дескать, авторитарный политик, он не терпит иного места, кроме эксклюзивного. А с таким Назарбаевым он обречен на роль второго плана.

В любом случае результаты переговоров Москвы и Ташкента - совсем не только в документах. Собственно, наши отношения чаще без итогов. А значит, они - это не законченный процесс.

----------------------------------------

Продолжит эксперт по странам Центральной Азии Аждар Куртов.

Шейнкман: Какие документы были подписаны в ходе визита Ислама Каримова в Москву, известно. Как вы считаете, только ли ради этого он приезжал в российскую столицу?

Куртов: Я думаю, что то, что озвучивалось публично после переговоров, а публично озвучивалась обеспокоенность Ислама Абдуганиевича Каримова по поводу ситуации в Афганистане, все это являлось таким внешним фоном. Да, эти темы могли обсуждаться, но, скорее всего, речь шла о другом. Ради этого не стоило приезжать в Москву. Тем более, вспоминая события прошлого года, поведение того же Узбекистана, который демонстративно вышел из ОДКБ, как-то не вяжется с нынешней заявленной обеспокоенностью.

Скорее всего, речь шла все-таки об экономическом сотрудничестве и о некоторых политических проблемах, связанных с тем, что президент Узбекистана не очень доволен тем, что Россия, российский бизнес пытается и явно хочет инвестировать крупные суммы в строительство гидроэнергетических сооружений на трансграничных реках Центральной Азии. В частности, речь идет о Камбаратинской гидроэлектростанции в Киргизии. Эти темы, я думаю, были основными на переговорах.

Шейнкман: Но, судя по тому, что об этих темах ничего не сказали, видимо, договориться по ним пока не удается?

Куртов: Да, безусловно, поскольку Узбекистан и Россия стоят на своих позициях. Я напомню, что российская сторона предлагала Узбекистану принять участие в совместном проекте по строительству этих электростанций. Тогда бы, возможно, все разногласия удалось бы уладить путем некоего компромисса.

Но Узбекистан не согласился. Он встал в свою традиционную позу, что не желает строительства никаких сооружений. Но так не бывает. У государств часто очень противоположные интересы, но их нужно согласовывать к всеобщей выгоде.

Михаил Шейнкман